Осоловевшие глаза некоторых посетителей заведения вспыхнули странным огнем. Джимми с профессиональным спокойствием наполнил стаканы и жестом пригласил профессора выпить:
— Будем здоровы!
— Тебя зовут Мак-Левуд? — пьяным голосом проговорила крупная цветущая женщина, о роде занятий которой недвусмысленно свидетельствовал её вид.
От подобных интервью профессор не ожидал ничего хорошего и промолчал.
— Я задала тебе вопрос, — настаивала на своем посетительница. — Тебя зовут Мак-Левуд?
— Да, это я.
Как видно, женщина не сомневалась в этом раньше. Еще лет пять назад трудно было найти место, где бы ни попадался на глаза портрет Конора Мак-Левуда, спасителя человечества.
Посетительница сделала очередной глоток виски, с трудом оторвалась от стула, подошла к мужчине и с удовлетворением проговорила, делая ударение на последнем слове:
— Замечательно. Я всегда хотела встретиться с парнем, который мир окунул в дерьмо.
Мак-Левуд с нескрываемым безразличием взглянул на женщину.
— Вот что я тебе скажу, если бы ты спросила меня, то я бы сказал, что они спасли мир… — Джимми попытался защитить профессора.
— Я тебя не спрашивала, — пышногрудая дама резко оборвала бармена и снова обратилась к Мак-Левуду:
— Слушай, ты думал о том, что произойдет, прежде чем установил эту блевотину наверху?
Чтобы как-то защититься, пожилой человек равнодушно спросил:
— Ты кто такая? — и отвернулся.
— Я? Никто! Понятно? Я работаю целыми днями, и жизнь моя — как вонючка. А ты, паскуда, не смей поворачиваться спиной, когда с тобой разговаривают!
Джимми, решив, что разговор принимает нежелательный оборот, перепрыгнул одним движением через стойку, закрыл собою профессора и, заботясь о его нервах, как можно более спокойно стал оттеснять хулиганку вглубь зала.
— Ладно-ладно, мисс Никто. Давай, вали отсюда. Пошла, пошла! Уходи!
— Мы еще увидимся! — с ненавистью процедила толстуха.
— Пожалуйста, когда угодно, — огрызнулся Джимми и, отогнав женщину на приличное расстояние, повернулся к ней спиной.
То, что произошло дальше, было неожиданным даже для самой потаскухи. Она молниеносно схватила оказавшуюся под рукой пустую бутылку, в два шага очутилась возле Мак-Левуда и с удивительной для такого грузного тела проворностью ударила его. Чувство самосохранения и немалая практика в прошлом помогли пожилому человеку вовремя защититься рукой. Бутылка разбилась, а Мак-Левуд скорчился от боли. Чувства стыда и обиды, охватившие профессора, были еще невыносимее. Джимми виновато проговорил:
— О господи, всегда вечно какие-то безобразия у меня… Знаете что, давайте я за неё извинюсь.
— Да ничего, нет проблем, — ответил Мак-Левуд, прижимая носовой платок к руке.
— всё в порядке? Вы не пострадали?
Убедившись, что со стариком ничего страшного не случилось, бармен бросился за злоумышленницей, выкрикивая на ходу:
— Подождите, мистер Мак-Левуд. Я сейчас вернусь.
Прекрасно зная, что система оповещения полиции уже сработала и через несколько минут патруль будет на месте, Мак-Левуд решил не задерживаться в баре. Не хотелось, чтобы в сводках криминальных новостей мелькало его имя. Спрятав глаза от любопытных взглядов одиноких посетителей, он быстрым шагом направился к двери.
На улице Конор почувствовал себя куда более обеспокоенным, чем до посещения бара. Желаемого расслабления, конечно, не получилось. Старик с сожалением подумал о предстоящем вечере, если его можно так назвать. С тех пор, как его собственными руками был включен защитный экран, вечер, день, ночь, утро — всё стало однообразно, серо и уныло.
Сегодня он опять будет сидеть в одиночестве в своей огромной квартире и вспоминать. Вспоминать, вспоминать, вспоминать. Только это и осталось в его однообразной жизни. А 500-летнеё проживание на планете Земля давало достаточный простор для мыслей одинокого человека.
— Мистер Мак-Левуд! — возвратил его к действительности приятный молодой голос. — Меня зовут Луиза Маркес.
Ученый сразу же понял, с кем разговаривает. Перед ним — руководитель террористической группы декабристов, совершившей сегодняшнеё нападение. Мак-Левуд с большим сожалением подумал о своем преклонном возрасте. Женщина была удивительно хороша собой. Кроме всего прочего, её лицо говорило о сохранившейся способности думать и действовать. Редкостью это стало очень давно.
Профессор отогнал нахлынувшие на него мысли и еще более хриплым, чем всегда, голосом проговорил:
— Вы знаете, я никогда не уважал террористические методы, я не террорист.
Сделав небольшую паузу, он добавил;
— Простите, я устал. Прощайте, мисс Маркес.
— Послушайте, я много о вас читала. Я поняла вашу страсть к жизни, я восхищалась вами. Но, мне кажется, от этого ничего не осталось. Вы просто старый… и действительно очень устали.
— Больше, чем вы думаете.
Посчитав, что разговор закончен, Мак-Левуд повернулся и направился к машине. Раньше с такой интересной женщиной он пообщался бы с большим удовольствием. Но сейчас ему хотелось одного — покоя.
Она следовала за ним по пятам, а когда поняла, что ученый сейчас попросту уедет, решительно открыла дверцу автомобиля и села рядом с Мак-Левудом.
— Мир умирает, Мак-Левуд! Ему нужна твоя помощь.
Физик сделал последнюю неуверенную попытку избавиться от назойливой собеседницы:
— Прошу вас, выходите из машины.
— Ни за что.
— Смотрите сами, — Мак-Левуд решил никоим образом не изменять своих планов. Он включил зажигание, стартер с трудом прокрутил двигатель, но машина, как всегда, завелась. Автомобиль дал задний ход и выскочил на проезжую часть. Основным транспортом тут были старые поржавевшие велосипеды.
— Слушайте, Мак-Левуд, прежде я работала в Корпорации. И мне всё время казалось, что там происходит что-то странное. А сейчас, когда мы побывали там, я почти уверена — Блейк что-то скрывает. Поверьте, это не просто мои фантазии.
Пассажирка предусмотрительно замолчала. Он, Конар Мак-Левуд, житель планеты Земля, гражданин вселенной, вдруг ясно понял, что в его существовании наступает какой-то новый, чрезвычайно важный период: он снова будет должен принимать ответственные решения и действовать. Что именно предстоит делать, он еще не знал. Это смутное, но бодрящеё чувство охватило старика с ног до головы.
На пересечении с 31-й улицей профессору стало невероятно плохо, он застонал, скорчился от боли, тело затряслось в мелких судорогах. Луиза Маркес не на шутку испугалась за жизнь собеседника:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
