Двухкомнатная квартира в центре города безусловно хороша. Светлая, просторная, соседи приличные. Но между центром Тьмутаракани и центром Москвы, где в Рахмановском переулке вырос Марат, огромная разница. Вообще-то у городка, расположенного близ Москвы, было другое имя, но Марат его иначе как «Тьмутаракнью» не называл. Как про себя, так и вслух.
Про машину и говорить нечего. Определение «трахнутый в задницу рыдван» подходило к ней как нельзя лучше, и даже насчет задницы не преувеличение – «Газель» на МКАДе въехала.
Каринка неплоха в постели, но по жизни – просто дура. Ограниченная, вздорная и манерная. С такой в приличном обществе и показываться страшно. Готовит, правда, вкусно и с фантазией, этого у нее не отнять. Но то, как она заглядывает в глаза, выпрашивая похвалу, отбивает аппетит начисто. Еще два плюса – очень чистоплотная и живет одна, сама себе хозяйка. Про Янку и говорить нечего – кукла, для забавы и ничего больше. К тому же совершенно не следит за собой – зимой «наградила» триппером. Такая уж она, Янка, безотказная и безалаберная. Иногда так посмотришь и скажешь: лучше бы жена была нормальная. Потом вспомнишь две свои ходки под марш Мендельсона (разумеется – под свадебный, под похоронный дважды не сходишь), вздрогнешь и призадумаешься: а бывают ли они – нормальные жены?
Ну а если о перспективах задуматься, то тут вообще – «голый вассер», как говорил дедушка Арнольд. Какие, нахрен, могут быть перспективы у сорокапятилетнего неудачника? Сделать головокружительную карьеру? Разбогатеть? Стать отцом большого и дружного семейства? Прославиться? «Ай, не смешите меня!» (Еще одно выражение дедушки Арнольда.) Если трезво оценивать шансы, то мечтать можно только об одном – подохнуть скоропостижно, в одночасье, чтобы не лежать и не гнить заживо в ожидании смерти. Одинокие и небогатые люди не могут позволить себе подобной роскоши.
– ...Ты не представляешь, как повезло Дашке – Пока сох лак на ногтях, Карина начала рассказывать о новом кадре своей подруги. – Она говорит, что Кирилл самый чудесный на свете – добрый, сильный, нежный и очень остроумный. Настоящий принц из мечты. Дашка говорит, что о их любви можно написать книгу...
– Сопливый сентиментальный роман в розовой обложке...
– Ты злой! А знаешь как они познакомились? Как в кино – однажды, когда Дашка возвращалась с работы, к ней пристали трое небритых гастарбайтеров. Схватили за руки, прижали к стене и стали издеваться. Не исключено, что хотели изнасиловать...
– Вот уж счастья подвалило девке! То никого, то сразу трое!
– Ты не просто злой, ты гадкий. Тебя никогда не насиловали в темной вонючей подворотне, и ты не понимаешь, как это ужасно! Потом они потащили бедную Дашу в какой-то подвал. Она уже приготовилась расстаться с жизнью...
– ...невинностью и новеньким мобильным телефоном...
– ...но тут появился Он! Мгновенно оценил ситуацию и бросился на помощь! Расшвырял всех в стороны, они так и не встали, и предложил Дашке проводить ее до дома. Так получилось, что он остался на ночь...
– Он не выходил от Дашки на пять минут? Ну, типа машину переставить или сигарет купить?
– Не знаю, а почему ты спрашиваешь?
– Надо же ему было расплатиться с тремя гастарбайтерами! Подобную публику обычно авансами не балуют.
– Какой же ты все-таки! – Карина надула губки. – Я уже пожалела, что начала тебе рассказывать... А если даже все это и было подстроено, то что с того? Может, он так влюбился, что потерял голову и не придумал лучшего повода для знакомства? Вы же, мужики, все такие предсказуемые.
– Твоя Дашка не из тех, в кого влюбляются с первого взгляда. – Марату приходилось несколько раз видеть эту костлявую нескладеху с вечной россыпью прыщей на лбу. – И насколько я понимаю, для того, чтобы познакомиться с ней, прекрасному принцу достаточно только свистнуть, проходя мимо...
– Не смей так говорить о моей лучшей подруге!
– Я же не ей в глаза это говорю, – пожал плечами Марат. – Дальше слушать будешь?
– Буду, если ты не станешь говорить гадости.
– Правду нельзя называть гадостью. Так вот, ради Дашки как таковой нет смысла устраивать подобный спектакль, но вот ради администратора ювелирного магазина – очень даже есть.
– Ты хочешь сказать, что...
– Этот хмырь сделает из Дашки воровку или же просто подставит ее.
– Ты говоришь невозможные вещи! – Чтобы не смазать лак, Карине пришлось прижать к вискам не пальцы, а запястья. – Но все так похоже на правду. Надо ее предупредить!
– Не советую. Она все равно не поверит. Решит, что ты из зависти хочет разбить ее счастье.
– Верно – не поверит. – Для того чтобы согласиться, Карине потребовалось подумать не меньше минуты. – Но что же делать? Нельзя же сидеть сложа руки?
– Можно заключить пари, – предложил Марат. – Я, например, уверен, что он сделает Дашку своей сообщницей...
– А я думаю, что он использует ее втемную, – сразу же подхватила Карина, обожавшая всяческие пари. – На что спорим?
– На желание. По рукам!
– По рукам! – Вместо руки Марату был протянут бархатный локоток. – Только предупреждаю – никакого анального секса!
В этом вся Карина. Вбила себе в голову, что все мужчины мечтают о анальном сексе, и как минимум раз в месяц дает понять, что она не относится к любительницам подобных забав. Однажды Марат не выдержал и попросил напомнить ему, когда он принуждал Карину к анальному сексу или хотя бы делал соответствующие намеки. «Какая разница? – фыркнула Карина. – Ты мечтаешь об этом неосознанно и подсознательно». Тоже мне, фрейдистка нашлась, курица безмозглая. Скажи мне, Марат Тимурович, кто твоя любовница, и я скажу тебе, кто ты.
А как все начиналось! Какие радужные перспективы открывала перед ним жизнь! Марат учился во Втором меде тогда, когда медицинское поприще считалось чуть ли не вторым по престижности после дипломатического. Ну уж третьим – наверняка! Благие времена... Кто ж мог знать, что очень скоро все изменится? Перестройка и ускорение, эти неуклюжие попытки реанимировать агонизирующий совок, которые поначалу принимались за чистую монету, только усиливали веру в светлое будущее.
Марат, как и подобало человеку, в котором татарская кровь смешалась с еврейской, умел не только превосходно строить планы, но и методично, как модно выражаться нынче, претворять их в жизнь.
Марат знал главный секрет успеха: если хочешь достичь многого, то иди своим собственным путем, а не топай по жизни в потной толпе страждущих. При выборе специальности он отверг все «хлебные» оперирующие специальности – от офтальмологии до гинекологии – и нацелился на психиатрию. Почему именно на нее? Да потому что в перестройку карательная советская психиатрия стала излюбленной мишенью для нападок, и нетрудно было предположить, что очень скоро в этой системе начнется реорганизация, то есть – масштабные кадровые перестановки. «Карателей» начнут менять на «демократов», а где их взять? Не из Швейцарии же выписывать, да не поехали бы швейцарские врачи работать в Советский Союз. Значит, выход один – продвигать молодые кадры, пестовать юную поросль.
Перспективы вырисовывались такие, что просто дух захватывало. Так, чего доброго, и в тридцать совсем с небольшим можно доктором в квадрате стать, то есть не простым доктором, а доктором медицинских наук. Ну, а к сорока – и «членом в квадрате», членом-корреспондентом Академии наук. Ух здорово!
Марату даже дверная табличка его кабинета снилась, золотая, с витиеватой гравировкой, «Маликов Марат Тимурович, член-корреспондент... и прочая, и прочая, и прочая». Здоровенная такая табличка, чуть ли не в полдвери. Неизвестно, что бы сказал дедушка Фрейд о молодом человеке, которому вместо нагих юных дев снятся дверные таблички, но вот дедушка Арнольд, заслуженный и ни разу не судимый торговый работник, явно одобрил бы ход мыслей внука. Увы, к моменту Маратова поступления в институт дедушка Арнольд уже три года отдыхал от трудов праведных на киевском Куреневском кладбище.
На кафедре психиатрии Марат без труда очаровал преподавателей и даже, выбрал себе покровителя – ассистента Андреева, не очень молодого, но перспективного, находившегося на «стартовой позиции». Чтобы продвинуться в науке, в нее для начала нужно войти, для чего полезно пристроиться в фарватер к пробивному человеку. Сам Андреев, конечно же думал, что это он обратил внимание на трудолюбивого и любознательного студента Маликова.
Расчет Марата был верным – Андреев локомотивом попер вперед и в девяносто третьем уже сидел в кресле заведующего кафедрой. Правда, Марату до этого уже не было никакого дела – он к тому времени ушел из медицины, и, как казалось (о sancta simplicitas![20]), ушел навсегда. Торговля представлялась куда более прибыльным и перспективным занятием. Родители качали головами, но возражать не решались – Марат давно приучил их к тому, что он все делает правильно, потому как знает, что делает. Уж лучше бы возражали...
