– Как ты можешь быть таким спокойным?! – возмущенно посмотрел на друга Билли Шейн. – Говоришь с ней так, будто это не ты ушел к Брук Ширстон. Не ай-ай-ай, а, Робин Макаути?
– Будет тебе, Билли, – примирительно произнес Робин. – Если тебя это обрадует, мы ужинаем вместе…
– Вот как? – обрадовался Билли. – Дай-то бог, я снова увижу вас вдвоем. И все же Юта будет слишком великодушной, если простит такого гада, как ты.
Робин только загадочно улыбнулся в ответ. Видно, у него были такие козыри, о которых не знал Билли Шейн…
Юта подъехала к дому в половине десятого. Тяжелый разговор с Брук, поиск номера в гостинице – все это отняло у нее много нервов и времени. Юта чувствовала, что Брук, несмотря на явное нежелание ее отпускать, все же начала относиться к их союзу более критично. Действительно, зачем ей нужен мужчина, который пренебрегает ею в постели?
Юта смогла преодолеть неприязнь к любовнице мужа и постаралась объяснить свой уход так, чтобы не обидеть Брук. «Я не достоин тебя, Брук. Я не могу дать тебе того, чего ты хочешь. Но я уверен, что найдется мужчина, который сделает для тебя все, что в его силах. Ты будешь счастлива, не сомневайся. Главное, не позволяй распоряжаться собой, как вещью. Научись давать мужчине отпор. Поверь, это заведет его гораздо сильнее, чем покорность. Главное, не переборщи…» После этой речи Брук немного смягчилась, но все же провожала ее со слезами на глазах. «Не плачь, Брук. Просто верь, что все будет хорошо…»
Юта уехала от нее с тяжелым сердцем. Ей казалось, что она поступила скверно, использовав эту женщину, еще более несчастную и одинокую, чем Юта. Ведь у нее не было даже детей…
Все еще вспоминая неприятный разговор с Брук, Юта вошла в гостиную. По комнате витал аромат недавно приготовленного мяса. Юта вдыхала этот запах и оглядывалась вокруг так, словно не была здесь очень давно. Ее душа наполнилась сладким ощущением покоя. Дом, милый дом… Наверное, Вэнди прознала о ее приходе, точнее, о приходе Робина, и решила приготовить что-нибудь вкусненькое…
Юта очень удивилась, увидев Робина в элегантном платье и в хорошеньком фартучке из белых кружев. Мысль о том, что он оделся и готовил для нее, порадовала и в то же время насмешила ее. В честь ужина Робин нацепил каблуки, на которых так и не научился ходить. Походка косолапого мишки и образ элегантной женщины в роскошном фиолетовом платье не сочетались друг с другом. Юта не удержалась и прыснула.
– Тебе смешно? – обиженно поинтересовался Робин. – А я надеялся, ты оценишь жертвы, на которые я пошел, чтобы выглядеть изящно.
– Ну что ты… – посерьезнела Юта. – Конечно, я оценила. Ты выглядишь потрясно. Мне до тебя далеко. – Искусство делать комплименты мужчине до сих пор было ей не известно.
– Надеюсь, готовлю я не хуже, – улыбнулся польщенный Робин. – Присаживайся, я все принесу.
– А где миссис Пирс?
– Я с трудом уговорил Вэнди отдохнуть. Она так и набивалась мне в помощницы…
Юта не без удовольствия наблюдала за тем, как Робин крутился вокруг стола, проверяя, все ли приборы на месте и лежат правильно. В довершение всего он выключил свет и поставил свечи. А потом преподнес Юте цветы – пышный букет белоснежных лилий.
Она сидела, боясь пошевелиться, околдованная этим приемом. Ей казалось, сделай она хоть одно неловкое движение, все вокруг растает, как дым. Робин много говорил, но Юта с трудом разбирала слова. Она только вслушивалась в музыку этого знакомого и незнакомого голоса, вглядывалась в знакомые и незнакомые глаза и думала о том, что этот вечер напоминает сказку, одну из тех, что она когда-то читала на ночь сыну.
Робин сидел напротив нее, но то и дело старался коснуться ее рукой, то подливая вина в опустевший бокал, то подкладывая в тарелку кусочки ароматного мяса. Эти прикосновения будили в Юте совершенно новые ощущения. Ей казалось, с его ладоней вспархивают маленькие бабочки и садятся к ней на руки, нежно щекоча кожу своими прикосновениями. Но щекотно было и внутри – щемящее чувство нежности, радости и желания переполняло ее, и она чувствовала себя почти счастливой. И только слово «почти» добавляло горчинку в эти ощущения. Но, увы, сказка, выдуманная Робином, в любой момент могла захлопнуть двери. А Юта не хотела дожидаться этого момента…
Мясо оказалось изумительным, и Юта похвалила кулинарные способности Робина:
– Я и не думала, что ты так готовишь. То-то огорчится миссис Пирс, узнав, что у нее теперь есть конкурент.
– Ну, до миссис Пирс мне еще далеко, – смущенно улыбнулся Робин, краснея от похвалы. – Но я изо всех сил старался, чтобы получилось вкусно. Жаль, что Пит ушел к Руперту. Впрочем, не так уж и жаль… Мы с тобой – вдвоем. А это такой редкий случай…
– Кто виноват? – улыбнулась Юта.
Робин посмотрел на нее внимательно и серьезно. На его лице не было ни тени улыбки.
– После того, как я оказался в твоем теле, я многое передумал. И сейчас мне кажется, что основная часть вины лежит на мне. Но и ты кое в чем не права. Твоя холодность всегда ставила между нами барьер, стену. Я смотрел на эту стену и не мог понять, что это: средство защиты, попытка выжить в этом жестоком мире или равнодушие к окружающим тебя людям? Потом мне расхотелось копаться в твоей сущности, расхотелось разгадывать тебя… Я сдался. Мне не хватило сил, ведь я, как ты неоднократно говорила, – взрослый ребенок. А дети любят больше ломать, чем строить. Вот я и ломал все, что попадалось под руку: твое доверие, наш брак, нашу семью, свою жизнь. Ломал с той же легкостью, с какой в детстве потрошил игрушки своего младшего брата… – Он вздохнул, вспомнив о чем-то неприятном. Юта поняла, что это как-то связано с недавней фразой миссис Пи.
– Расскажи мне… – невольно вырвалось у нее, и в порыве сочувствия она потянулась к мужу.
– Да в общем, не о чем рассказывать… Мои родители были очень заняты, и у них вечно не хватало на меня времени. Правда, требования ко мне от этого не становились меньше. Они хотели, чтобы я был взрослым самостоятельным мальчиком, и мне ужасно не хватало возможности скакать, как ребенок, капризничать, как ребенок, и получать то, чего большинство детей добивалось так легко – слезами из-за порезанного пальчика. Но сколько бы я ни падал, сколько бы ни царапал руки, сколько бы шишек ни набивал, я всегда слышал только одно: «Ты уже взрослый мальчик, Пит. Нечего хныкать»…
А потом появился Бакстер, с которым носились так, как никогда – со мной. Естественно, я взревновал. И всячески старался досадить младшему брату. Особенно доставалось его плюшевым мишкам, которых так любил дарить ему отец…
Бакстер не разрешал мне играть с его игрушками, поэтому однажды я взял медвежонка Эдди, обожаемого моим братцем, и ножом вспорол ему брюхо. А потом изрезал всего медведя. Его клочки… – Робин сглотнул, и Юте показалось, что он вот-вот заплачет. – Его клочки валялись по всей комнате… Но самое ужасное заключалось в том, что я тоже любил этого медведя. Понимаешь?.. Для меня он был как живое существо, а я… Я изрезал его, искромсал в клочья… После этого отец потащил меня к психоаналитику… Мы были уже в здании… Подъехал лифт… И тут я понял, что не могу в него войти…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
