По всему пути следования до заставы приветственные крики сопровождали кумира улиц. Взвивались над геранями белые платки в изящных ручках. Бонапарт, приоткрыв дверь кареты, приветственно махал в ответ.
– О, как он задумчив, – шептались за пестрыми занавесками в городских предместьях. – Должно быть, заранее скорбит о тех, кому не суждено вернуться назад. Вот, наконец, истинно великий человек, подобный Цезарю и Александру Македонскому!
Бонапарт и впрямь был задумчив. Ночь прошла в бурных выяснениях отношений с любезной сердцу Жозефиной. Та и сама не знала, от чего больше отчаиваться: от низкой измены любовника, от его ранения, оскорбления дочери или от того, что муж – ее надежда и опора в этой жизни – отбывает за тридевять земель воевать с какими-то дикарями. Ясно было одно: пылкой креолке с Мартиники было очень плохо и больно, а когда женщине плохо, она способна вынести мозги любому получше, чем пушечное ядро. И потому увенчанному славой генералу было не до ликования толпы, не до снующих вокруг репортеров.
Он хмуро поглядел внутрь кареты, где в уголке, в ожидании приказаний, сидел начальник его штаба, генерал Бертье. Чувствуя мрачное настроение командира, он безостановочно грыз ногти, страдая от невозможности помочь своему кумиру. Поймав взгляд, Бертье воспрял и всем видом изъявил готовность действовать. Спроси его сейчас Наполеон о численности мамелюков, количестве пушек в гарнизоне Александрии или о личных характеристиках местных правителей, он бы изложил все с такой скрупулезной достоверностью, как будто минуту назад закончил писать обстоятельнейшую записку по любому из заданных вопросов. Но просьба командующего оказалась куда прозаичней:
– Лейтенанта д’Орбиньяка ко мне.
Александр Бертье вздохнул, не подав виду, что раздосадован столь ничтожным приказом, и, в свою очередь, поманил в окно полковника Жюно:
– Лейтенанта гидов к командующему.
Лиса было не узнать. Васильково-голубая форма сидела на нем ладно, однако, прикинув, сколько шуток по поводу расцветки мундира отпустил бы он сам, Сергей невольно озирался, готовый в любой момент бросить вызов и призвать наглеца к ответу. Однако желающих испытать судьбу не наблюдалось: в окружении Бонапарта всякий был наслышан о вчерашних подвигах долговязого гасконца. Получив команду, Рейнар пришпорил коня, поравнялся с каретой и склонился к открытому окошку.
– Я вижу, ты не в настроении, друг мой?
– Какое уж тут настроение, – скривился д’Орбиньяк.
– Не волнуйся о друге, я позаботился о том, чтобы с ним ничего не приключилось.
– О, ваше превосходительство! – Лис приложил руку к груди, активируя связь.
– Эй ты, узник замка Плакучих Ив, неча дрыхнуть на казенных нарах! Здесь твоя судьба решается. Как говорится, покуда чинят гильотину.
– Сергей, чего ты галдишь? – Я открыл глаза и обвел взглядом камеру, в которую вчера меня столь любезно поместили на ночлег. Как оказалось, очень вовремя.
– Да вы что тут, белены объелись?! – неслось из-за двери. – Вы соображаете, кого арестовали?! Я вчера полдня носился по Парижу, разыскивая его. Открыть немедленно!
– Но…
– К черту твое «но»! Дай сюда ключи!
– Мне нельзя…
– Да ты враг Республики!
– Лис, если б я не знал, что мой верный друг сопровождает Наполеона, то решил бы, что это твои проделки. У тебя в Париже есть двойник?
– А также тройник и переходник! Сам в шоке! Не успел выехать из столицы, как – бац! Плагиат высокого стиля! Воистину, свято место отхожим не бывает!
– Я попросил моего соратника по Итальянскому походу, начальника военной разведки полковника Жана Ландри позаботиться о нем. Полагаю, вскоре твой друг и… – он замялся, – родственник Луи де Марбефа догонит нас в Тулоне.
Между тем, в замке с противным скрежетом повернулся ключ, и в мою камеру вошел, да что там, буквально ворвался мужчина с завитыми на кавалерийский манер усами.
– О, месье Ландри! – вставая с лежанки, приветствовал я. – Рад видеть.
Присланный Наполеоном избавитель даже виду не подал, что удивлен подобной осведомленностью.
– Я же говорил! – хватая за пуговицу дежурного полицейского офицера, радостно заявил он. – Виктор узнал меня!
– Но, господин полковник…
– Тихо! Прикрой дверь и слушай. – Голос бывшего командира драгунского полка, а теперь начальника военной разведки, понизился до театрального шепота. – Я вижу, ты верный сын Республики…
– Это так, но…
– Ну, что ты не дочь, я сам вижу. То, что я сейчас тебе открою, не должно покинуть этих стен. Это тайна, за разглашение которой… впрочем, что я говорю, сам понимаешь.
– Однако, месье…
– Кто, по-твоему, этот человек?
– Лейтенант Виктор Арно, восьмой конно-егерский полк, – сверяясь с обстоятельным списком, доложил полицейский чин. – Доставлен сюда за нападение вчера около семи часов вечера на патруль и последовавший за тем поединок с офицером интендантства капитаном Ипполитом Шарлем.
– Или? – ни с того ни с сего задал вопрос Ландри.
– Не могу знать, – обескураженно пробормотал офицер, пытаясь сообразить, к чему относится вопрос.
– Вот именно. Потому что не должен знать.
– Так как же тогда быть?
– Тише. Главное – не создавать панику. Этот человек – двойной агент. То, что полиция арестовала его, – уже огромная, просто вопиющая оплошность, но что уж тут поделаешь. Вы сделали это, вы поставили на грань провала усилия многих десятков людей. Однако все еще может окончиться благополучно. Забудьте бредни про шпионов, помните только одно: полиция арестовала лейтенанта Арно за поединок с капитаном Шарлем. Все, ничего другого не было. Я пришлю курьера за личным делом.
– Но как же?!.
– Тихо, тихо, и у стен есть уши. Но людям их отрезать значительно проще, чем стенам. Продолжай дальше говорить, что месье Арно находится здесь, в одиночной камере, под строгим арестом, и наблюдай, кто будет им интересоваться. Обо всех любопытствующих докладывать мне лично. Если ты, конечно, и впрямь верный сын Республики, а не пособник роялистской нечисти. Все понятно?
– Так точно!
– Открывай кандалы, я спешу.
– Однако, если господин префект или сам господин министр… – забормотал страж.
– Кто бы ни спрашивал – ко мне. Или что же, милейший, ты думаешь, наши враги совсем выжили из ума и вербуют грузчиков из Сент-Антуанского предместья? Нет, им как раз подавай министров и префектов!
Ужаснувшись, офицер быстро отомкнул кандалы.
– Мне бы бумагу…
– Какую бумагу?! Я ж говорю, по документам месье Арно заперт в этой камере и то, что я тебе сказал, – государственная тайна!
– Да, но как же… – запоздало осознав предстоящие трудности, со слезой в голосе произнес тюремщик.
– Как-как? У тебя голова на плечах есть? Вот и думай и постарайся убедить меня, что с головой на плечах тебе гораздо лучше, чем без нее…
Жан Ландри размашистым шагом двигался по тюремному коридору, стараясь, как я заметил краем глаза, держать меня в поле зрения. Вряд ли он боялся. Начальник военной разведки еще в Итальянскую кампанию проявил себя изрядным храбрецом. Но, вероятно, рассказ Наполеона о Лисовских и моих способностях давали повод держать себя настороженно.
– Должен вас предупредить, гражданин, мне прекрасно известно, что вы не тот, за кого себя выдаете, – оглядываясь, чтобы убедиться в отсутствии чужих ушей, тихо произнес Ландри. – А потому слушайте меня внимательно. Генерал Бонапарт попросил меня вытащить вас отсюда – я это сделал. Он также желает видеть вашу особу подле себя. Полагаю, это неосторожно с его стороны, но ему, несомненно, видней. И все же моя должность обязывает детально разобраться с тем, кто вы, чего желаете и для чего направлены во Францию. Как человек военный, вы, конечно, ничего другого ожидать не можете. Поэтому если и впрямь ваше искреннее желание – стать под знамена победоносного генерала Бонапарта, полная откровенность в ваших же интересах. Если я почувствую фальшь или мои сведения будут опровергать ваши, поездка не состоится. Вы будете находиться здесь до того дня, покуда я не поверю вам.
– Здесь? – переспросил я.
– Нет. В другом месте, тихом и довольно уютном. И я умоляю, барон, не пытайтесь бежать. Во-первых, скорее всего, такая попытка закончится смертью, что печально. И во-вторых, если каким-то чудом вам удастся выжить, и я, и вся полиция Франции станут искать беглеца с приказом не брать живым. Уж поверьте, мы найдем.
– Я и не собирался.
– Вот и замечательно. – Жан Ландри толкнул уже известную мне дверь с витыми решетками. – Тогда прошу в экипаж.
* * *
– Сердечно благодарен вам, мой генерал! – Лис поднес сложенные пальцы к виску.
– Пустое. Мне самому интересно встретиться с бароном де Верженом. – Губы Наполеона, впервые за сегодняшнее утро, тронула улыбка. – Кстати, Рейнар, как вам новая служба?
