— Переночуем здесь, — сбросив рюкзак, начал ломать сухие ветки, чтобы разжечь костер. Ната, порывшись в своем рюкзаке, вытащила одну вяленую рыбу и небольшой кусок сушеного мяса:
— Это последнее, что осталось из еды.
— Ничего, завтра организую тебе свежее питание, — отозвался, высекая искры. Ветки хвороста упорно не желали загораться. Поискав вокруг, набрел на гнездо птицы, внутри которого были небольшие клочки сухой шерсти. Когда огонь разгорелся, подкинул хвороста и привалился спиной к огромному поваленному дубу. Ноги отозвались благодарностью, когда, вытащив из комбинезона, протянул их к огню. Наши комбинезоны были сделаны на совесть: после выхода из зоны действия спасательного модуля, они стали обычными комбинезонами, без обогрева, силовых полей и прочих функций. Но сама ткань была очень мягкая, облегающая тело как термокостюм, и чрезвычайно гибкая. В тот раз, во время нападения медведя, распарившись в кустарнике, Ната спустила молнию почти до пояса. Именно поэтому замах лапы медведя, едва не стоил ей жизни.
Я оглянулся на девушку: она с равнодушным лицом жевала кусок мяса, глядя в огонь. Все еще злится, что не отреагировал на ее желание. До нее никак не доходит, что мы не на пикнике, ведет себя как избалованная девушка в современном мире. Случись со мной что, она суток не протянет, с ее небрежностью и пофигизмом. Будь со мной Нел или Миа, половину моей работы они взяли бы на себя.
— Ната, — окликнул девушку, — скоро мы дойдем до Макселя. У нас будет все, как ты хотела: свое подворье, место для огорода, животные. Нам до сих пор везло, на нас всего один раз напал хищник и мы лишь единожды вступили в бой с дикарями.
— На меня напал, — поправила девушка, все еще пялясь в огонь. — На меня напали дикари, так, что Макс, стычек с людьми у нас было уже две.
— Ты права, а знаешь почему все это случилось? — Не дождавшись ответа, продолжил, — потому что мы, точнее я, потерял бдительность. В первый раз, пройдя пролив мы разлеглись после секса, словно находились на Мальдивах. А во второй раз, даже услышав треск в кустах, проигнорировали этот звук. В этом периоде времени, любая мелочь, может стоить жизни нам обоим. А раз так, стоило ли идти так долго, преодолевая трудности, если можно было тихо умереть в спасательном модуле?
— Макс, что ты от меня хочешь? — вскинулась девушка, — я и так спрятала свою гордость, выполняю все твои указания, словно рабыня. В нашем мире, никто никому не указывает, каждый отвечает сам за себя, есть гендерное равенство. Наличие яиц не делает тебя главным, пойми наконец, — выплеснула накопившееся раздражение Ната, швырнув ветку в огонь.
Я опешил, эмоциональный взрыв был такой неожиданный и сильный, что оставил меня без слов. Ее состояние понятно, мы уже почти полгода в пути, а идти еще минимум месяц, если не больше. Нет нормальных условий для гигиены, однообразная еда, ежедневные переходы за сорок километров. Но ведь и я не робот: точно так же иду, несу больше груза, забочусь о ней. Разговора в спасательной капсуле, где я расставил все точки, оказалось недостаточно. Чисто по-человечески я ее понимал, но так разговаривать с тем, от кого всецело зависит твоя жизнь, глупо и непродуктивно.
Ее вспышка меня расстроила так сильно, что, подремывая и просыпаясь, решил ее не будить на вахту. Следующий день мы обмолвились всего несколькими словами: я подстрелил из лука лань, и остаток дня провел, разделывая животное и обжаривая ломти мяса. Жареное мясо, посыпанное солью, оказалось вкусным и нежным. Похвалу Нату пропустил мимо ушей: пусть научится вести себя как следует.
На четвертый день движения в юго-восточном направлении, начались болота. Вначале это были небольшие заболоченные участки, где густо росла трава и камыш. Чем дальше продвигались, тем более часто стало встречаться редколесье, и чаще участки, покрытые водой по лодыжку. Ночь провели на сухом участке суши, использовав для костра ветви высохшего дерева около берега. Мертвые высохшие деревья встречались повсеместно. Наткнувшись на молодняк осины, срезал поросль толщиной с запястье ребенка. Трехметровая жердь стала моим помощником, помогая нащупывать твердые участки суши.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вода во фляге закончилось, превозмогая отвращение, набрал воду из стоячего озерца, разогнав рукой тину. Вода отдавала землей, но другого выбора просто не было. Все это время, мы оба сохраняли молчание, ограничиваясь только необходимыми фразами. Это своего рода соревнование, кто первый сдастся, тот признает поражение. На пятый день движения по болотам, я уже был готов выть от выбранного маршрута: в день мы проходили не более пятнадцати-двадцати километров. Устроив привал в обед, я попытался задремать на пару минут, усталость была неимоверная. Сквозь полудрему, мне послышался вскрик: открыв глаза прислушался.
— Макс, — панический крик Ната, но поблизости девушки не было видно. Вскочив на ноги, огляделся, стараясь заметить серебристый комбинезон.
— Макс, — послышалось снова, голос шел откуда то справа, словно из-под земли. Пробежав до края островка, успел увидеть, как забурлила вода у края островка и копну каштановых волос, что скрылась под водой. Бросившись плашмя на землю, сунул руку и успел схватить волосы Наты. Сделав усилие, рывком потянул на себя: голова Наты показалась из воды, а следом и правая рука. Отплевываясь, она схватила меня, пытаясь выкарабкаться. Ната оказалась неожиданно тяжелой, схватив меня за бороду, она барахталась, не давая мне вытащить себя. Островок в этом месте имел выраженный склон: с ужасом почувствовал, как начинает скользить тело, увлекаемое барахтающейся Натой.
— Отпусти меня, Ната, — заорал, попробовав второй рукой освободить свою короткую бородку. Пальцы девушки впились мне в щеку, она умудрилась вцепиться так крепко, что отодрать руку не получалось. Упираясь носками ног о землю, смог затормозить скольжение. Ната наконец выплюнула всю воду и закричала:
— Вытаскивай меня скорее.
— Ната, я если пошевелюсь, сползу в болото к тебе, и мы оба утонем. Отпусти мою бороду, я постараюсь сесть упираясь ногами и смогу тебя вытащить. Но мне придется тебя отпустить, буквально на секунду. Ты не успеешь уйти под воду, успею тебя перехватить.
— Нет, — истерически заорала девушка, погружая ногти мне в щеку, — вытащи меня, вытащи!
— Ната, не дергайся, если я не удержусь, мы оба утонем. Доверься мне, я отпущу тебя только на секунду, ты даже не успеешь уйти под воду. Ногами можешь шевелить?
— Нет, Максимушка я не хочу умирать, не оставляй меня, не отпускай, пожалуйста, меня кто-то за ноги тянет вниз…. — слова девушки перешли в рыдание. Надо рисковать, если пролежать так минуту, я просто выдохнусь и Ната потащит меня за собой. Перехватив ее второй рукой за плечо, приложил усилие, стараясь приподнять. Вторая рука девушки показалась из-под воды, облепленная грязью. «Мне конец, — успела мелькнуть мысль, — сейчас вцепится мне в лицо левой рукой и потащит на себя». Но к моему удивлению и радости, Ната ухватилась за клочок травы на самом краю островка. Продолжая рыдать, она попробовала подтянуть себя ближе к островку: почувствовав, что ее вес стал немного легче, потянул сильнее. Медленно, сантиметр за сантиметром, тело девушки стало подниматься. Задняя поверхность бедер заныла от напряжения, Ната перехватила левой рукой траву и отпустив мое лицо, ухватилась второй рукой за край островка.
— Молодец, подтяни ноги к животу, я держу тебя, — перестав рыдать, девушка умудрилась выполнить указания: я отполз вверх по склону на полметра и поднатужившись, рывком дернул Нату к себе. После рывка ее тело появилось из воды по пояс, перехватывая клочки травы, Ната умудрилась продвинуться немного. Сделав ползающее движение назад, сильным рывком вытащил ее до колен на островок. Встав на четвереньки, Ната рванула вверх, едва не попав мне по голове. Минуты три я пролежал на склоне, перевернувшись на спину, пытаясь восстановить силы. Пошатываясь, поднялся: свернувшись в позе эмбриона, девушка лежала недалеко от меня, ее била мелкая дрожь. С ног до головы Ната была покрыта липкой грязью зеленоватого цвета с неприятным запахом.
