Она покачала головой в ответ.
— Это спорный вопрос. Если ты отсутствовал сто пятьдесят лет, у тебя, скорей всего, больше нет замка с сокровищами — как бы круто это звучало.
— О чем ты?
— Лаклейн, ты когда-нибудь слышал о Уолл-Март[22]? Нет? Так вот, нечто подобное, скорей всего, сейчас стоит на месте твоего замка.
Он нахмурился, но затем ответил.
— Нет, не возможно. Киневейн это исток нашего рода, он защищен от внешнего мира. Еще ни одна угроза не проникла за его стены. Даже вампиры не могут его найти, — в тоне ликана было больше, чем капля самодовольства. — Ничто сейчас не занимает его места, и это я тебе гарантирую.
— Хорошо, предположим, ты прав, — она подозрительно сощурилась, — и я получу обещанное. Но мужчины, дарящие драгоценности, взамен обычно ждут секса.
— А это второй момент, — произнес он вполголоса, обхватив ее щеку рукой. — Я заполучу тебя в свою постель.
Самое время для ее остроумного ответа. Но имеем лишь отвисшую челюсть.
— Я-я не могу поверить, что ты просто взял и выдал подобное, — в конце концов, пробормотала она, отстраняясь от его ладони, пока та не упала. — Разве не очевидно, что теперь, зная о твоих намерениях, я никуда не поеду.
— Что ж, понимаю, — произнес он серьезно. — Ты должно быть, очь боишься, что это мне все же удастся.
— Ну конечно, — выкрикнула она, бросив на него раздраженный взгляд. — Прямо вот взяла и упала тебе в объятия.
Спустя пару секунд, уголки его рта изогнулись.
— Но ведь это же правда. Если ты совершенно уверена, что этому не бывать, тогда мои «намерения» — ничто иное как пустые мечты.
— Значит, игра «Кто первым получит желаемое» началась.
— Полагаю, можно сказать и так. Ну, так как, сможешь достичь своей цели прежде, чем я начну тобой наслаждаться?
Подавив свое изумление, Эмма скрестила на груди руки. За все, через что она прошла по его милости, ей полагалась не шуточная компенсация. Она заслужила каждую драгоценность, которую заберет у него!
— А знаешь, я согласна продолжить поездку. В основном потому, что знаю — ты не освободишь меня от этого обещания. Но еду я также затем, чтобы как следует почистить твой тайник. Так что, не говори потом, что тебя не предупреждали.
Когда она закончила, он нагнулся ближе — слишком близко, чтобы Эмма чувствовала себя при этом комфортно — и, придвинув свое лицо вплотную к ее, тихо произнес. — Не пройдет и недели, как твои ножки будут обернуты вокруг моих бедер, а у уха звучать томные крики. Считай себя также предупрежденной.
Эмма резко отстранилась от него, чувствуя, как горят щеки, пока она пытается найти достойный ответ.
— Тогда… тогда давай посмотрим на твое умение водить!
Медленно отодвинувшись, он бросил последний взгляд на ее ноги и завел мотор. Когда Лаклейн выехал на дорогу, Эмма приготовилась как следует поразвлечься. Заранее пристегнув ремень безопасности, она стала дожидаться его проколов.
Но — конечно же — он вел машину просто идеально.
Ликан всегда анализировал все, что она делала — так отчего она решила, что он не наблюдал за ней во время вождения?
— Когда ты научился водить? — ее вопрос прозвучал резко.
— Попрактиковался на стоянке, пока ты принимала душ. Не волнуйся, при этом я не спускал глаз с входа.
— Я же сказала тебе, что останусь.
— Я не поэтому наблюдал. Похоже, тебя раздражает, что я за рулем. Если хочешь вести…?
— Обычно люди учатся немного дольше.
— Люди учатся дольше, — он похлопал ее по коленке, так, что жест вышел снисходительным. — Не забывай, я необычайно силен и умен.
Его ладонь скользнула выше по ноге Эммы, но тут же была сбита ее шлепком.
— И необычайно высокомерен.
Когда сегодня возле отеля Лаклейн увидел Эмму, такую соблазнительную в этой греховно короткой юбке, с распущенными, сияющими волосами, его сердце забилось как безумное. А заметив ее сексуальные туфельки, он сразу же представил, как эти каблуки вонзятся в его поясницу, когда она обхватит его своими ногами. Ее глаза сверкали, а кожа будто светилась.
Ликан был сражен осознанием того, что даже луна никогда не приковывала его взгляд настолько полно.
И Эмма оставалась с ним по собственному выбору, очарованная обещанием драгоценностей. Которые и так уже принадлежали ей.
Он всю жизнь собирал их по крупицам, ожидая того часа, когда сможет подарить их ей — даже не представляя, что его парой окажется кто-то подобный Эмме.
Выехав на шоссе, Лаклейн впервые за пятнадцать десятилетий с момента его пленения чувствовал оптимизм.
Уже не имело значения, что случилось в прошлом, он сбежал от своих врагов и теперь мог начать строить новую жизнь. С Эммалин — которая, оказалась вовсе и не убийцей, каковой он ее считал. Наоборот. Из всех многочисленных вампиров, что он встречал за свою жизнь, и всех женщин, которых знал или видел — она была единственной в своем роде.
Лаклейн не мог определить, выглядела ли она как фея или сирена. Ее запястья, изящные руки и ключицы казались невероятно хрупкими, а бледная колонна шеи такой изящной. Лицо имело неземной облик. И во всех других частях тела — особенно теперь, когда попила крови — она была совершенной женщиной с полными, чувственными грудями и округлыми бедрами.
А при одном лишь взгляде на ее попку он буквально шипел «милостивый боже».
Лаклейн взглянул на свою руку, и от вида следов ее маленьких клыков на его лице медленно расплылась самодовольная ухмылка. Он не мог поверить своей реакции на ее укус. Помня о своих убеждениях, прекрасно понимая, каким отвратительным найдут этот факт другие, Лаклейн пришел к выводу, что, должно быть, полностью развратился — потому что наслаждался каждой секундой.
Это было так, словно она открыла новый способ получения удовольствия, о котором он даже не подозревал. Будто все, что было до этого — только трах и вдруг, как снег на голову, Эмма говорит — «А что если я полижу и возьму в рот твой член».
По телу Лаклейна прошла дрожь, эрекция запульсировала.
Хотя это должна была бы быть метка позора, которую следовало прятать, ему нравилось смотреть на нее. Это напоминало Лаклейну об этом незнакомом, тайном удовольствии, а также о том, что он был единственным из кого она пила. Лишь ему она подарила этот темный поцелуй.
Ликан призадумался, кто приучил Эмму не пить напрямую из источника. Ее семья? Действительно ли они были Обуздавшими жажду — исключением среди других вампиров — вынужденными жить в Луизиане по причине отделения от Орды? Но ответов пока искать было неоткуда. Эмма оказалась самой скрытной женщиной, которую он когда-либо встречал, а после его фиаско с допросом в ресторане, он планировал пока вообще воздержаться от вопросов.
