— Ротмистр, не будете столь любезны?
Гоглидзе тут же наполнил рюмку ликером.
— Благодарю, Георгий. В качестве дижестива подойдет. Хотя я толком и не позавтракала. — Холодова попробовала ликер, блаженно прикрыла глаза.
Щепкин терпеливо ждал. Он знал, что Диана обожает игру, особенно если имеет нечто интересное. И что перевоспитать эту строптивую особу просто невозможно. Остается терпеть…
— Сереженька вчера поведал об эпическом подвиге Скорина. За день до отъезда на Зинштейна напала какая-то шпана. Хотели ограбить, а может, и убить. Как сказал Сережа, он испугался до того, что готов был напасть на них. Такая вот смелая трусость… Но тут появился Григорий и задал жару шпане. Они еле ноги унесли. Вот так! В благодарность за спасение Сережа решил угостить героя и в разговоре выяснил, что тот ко всему прочему художник. Как оказалось, не самый умелый, но все же подходящий.
Щепкин посмотрел на Диану, перевел взгляд на офицеров.
— Да он Геракл, наш худой художник, — скаламбурил Гоглидзе. — И скромник, молчал. Ну, теперь понятно, почему он здесь.
Белкин отметил недовольство на лице капитана, спросил:
— Думаешь, подстроено?
Щепкин пожал плечами.
— Трудно сказать. Сейчас не узнаешь. Уличная шпана вполне могла подстеречь Зинштейна, он легкая добыча. Ладно, поставим этот подвиг Скорину в плюс, как говорит Батюшин.
— М-м… вы бы видели реакцию публики на рассказ Сережи, — протянула Диана. — Дамочки кричали ура, бросали на Скорина такие взгляды… Кстати, это помогло Грише увести Ольгу к себе. Видимо, захотел наедине поведать о подробностях подвига…
Холодова допила ликер, довольно прищурила глаза, посмотрела на Щепкина.
— И судя по всему, ночь у них прошла замечательно.
— А ты откуда знаешь? — осведомился Щепкин.
— Так я утром успела переговорить с дамами. Поболтать, пооткровенничать. Не спала, как некоторые…
— И?
— Ну во-первых. — Диана коварно улыбнулась. — Григорий, как и вы, господин капитан, носит новомодные трусы.
Гоглидзе поперхнулся кофе, плеснул на столик. Щепкин сжал челюсти, от чего на скулах вспухли желваки. Белкин торопливо сунул нос в чашку, чтобы не засмеяться. А Диана невинно улыбалась, словно ничего не произошло.
— Дальше, — скрежещущим голосом проскрипел капитан.
— Такие коротенькие, выше колен, серого цвета, — язвила вовсю Диана. — Об этом мне поведала Ольга. А еще поведала, что Григорий чудо как хорош, полон мужской силы и что в его объятиях она позабыла обо всем. И что искусала одеяло, дабы не разбудить криком весь вагон… Не смотрите так, господин капитан. Сейчас двадцатый век, а не семнадцатый. Эмансипе, феминизм, свобода, равенство… А наша Оленька из самых рьяных сторонниц искренности.
— Это все?
Диана вздохнула, опустила глазки. И вовсе уж ангельским голоском выдала:
— Григорий явно сторонник силовой гимнастики, тело тренированное, атлетическое. Судя по тому, как он лихо расправился со шпаной, знаком с боксом или борьбой. А вдобавок носит оружие. Пистолет вроде наших браунингов или кольтов.
— О! — воскликнул Гоглидзе. — Да он башибузук! Вот так художник!
Щепкин задумался. В ношении оружия ничего странного нет. Многие сейчас таскают оружие, от велодога до нагана или кольта. Но сочетание столь видных характеристик вкупе с оружием наводило на мысль, что Скорин может быть не совсем тот, за кого себя выдает.
— Ответ на запрос придет в лучшем случае в Вятке, — вздохнул он. — Посмотрим, что это за художник с повадками Геракла. А пока надо последить за ним. Хотя он и так на виду. Но все же…
— Сделаем, — ответил Гоглидзе.
— Диана, что по другим?
Холодова равнодушно пожала плечами и ответила уже безо всякой игры и жеманства:
— Ничего примечательного. Не самый удачливый актер и начинающий режиссер, по молодости лет смотрящий на женщин то как на божество, то как на проститутку.
— Хорошо, — подвел итог капитан. — Тогда перейдем к плану первой акции. До Вятки не так уж долго. Давайте еще раз поэтапно с момента приезда. С самой остановки поезда.
5
В Вятку поезд прибыл точно по расписанию. Встал на первом пути у перрона. Глухо ударил станционный колокол, и к вагонам заспешили встречающие, вслед за ними носильщики.
Проводники заранее объявили, что стоянка здесь будет длиться шесть с половиной часов. Из-за ремонта путей и специальной санитарной обработки, которой подвергаются все поезда, идущие на восток. Где-то под Уралом свирепствует эпидемия тифа.
Долгая стоянка никого не обрадовала. Пассажиры приготовились коротать время в нехитрых занятиях, но тут возникли три господина представительного вида и вручили почти трем десяткам пассажиров первого класса пригласительные на банкет, который устраивал губернатор Вятки в честь какого-то местного юбилея.
Среди приглашенных были и японцы. Им уведомления вручил со всеми возможными реверансами личный помощник губернатора.
Через час присланные кареты уже отвозили приглашенных к самому дорогому ресторану города — «Петергофу».
Съемочная группа прибыла на банкет практически в полном составе. Их также пригласили, сопроводив предложение просьбой самого «земского врача», как иногда за глаза называли губернатора.
Сидеть на вокзале и в местной гостинице никто не хотел, да и Щепкин активно созывал на банкет, так что кареты увезли всех. За хлопотами и гамом как-то упустили из виду отсутствие одного человека — оператора Григория Белкина. Впрочем, и без него всем было весело. Тем более Белкин, как сказал тот же Щепкин, слегка перебрал и теперь поедет разве что к местному эскулапу.
Банкетный зал ресторана был подготовлен к торжеству загодя, гостей встречали у входа, провожали в просторный холл, где к их услугам были легкие закуски, вина. Вдоль стен стояли диваны. Были открыты отдельные кабинеты для курящих.
Гостей развлекал оркестр местного театра, наигрывая популярные мелодии и вальсы.
Пассажиры с любопытством рассматривали интерьер ресторана и приглашенных — местную знать, офицеров гарнизона, чиновников, их дам. Последние вызывали ехидные усмешечки столичных барышень — и наряды прошлого века, и поведение. Да и статью местные дамы больше напоминали почтенных матрон, тогда как в Петербурге и в Москве в моде стройные, худые, больше похожие на француженок.
Кстати, и француз здесь был — из военной миссии, молодой мужчина в отменно пошитом костюме с моноклем в левом глазу и с тонкой тросточкой.
С некоторым удивлением Щепкин обнаружил рядом с ним художника Скорина. Тот вполне бегло говорил с французом на его языке, щеголяя некоторыми словечками, бывшими в ходу на берегах Сены и Луары. Непрост этот «плохой» художник, совсем непрост. А ответы на запросы по поводу участников группы из столицы пока не пришли. Видимо, составляют. Или просто некогда из-за наплыва других дел. Хотя Батюшин и обещал, что помощь будет всемерной…
Появление актрис из группы внесло определенное оживление в обстановку. Яркие наряды, привлекательная внешность, свободные манеры заставили подавляющее большинство мужчин обратить на них взгляды. Досталось и Диане, разодетой по последней европейской моде.
Среди местных дамочек прошло явное волнение. Они не привыкли оказываться в тени приезжих красоток, и такое положение вызывало в них явную зависть и скрытую неприязнь к гостям.
Обстановку разрядил распорядитель банкета, пригласивший гостей в зал. Отложив разговоры на потом, все потянулись в широко раскрытые двери.
Именно в этот момент в дверях появились помощник японского посла Хиро Идзуми, его секретарь Кинджиро с портфелем в руке и советник Горо. Раскланиваясь во все стороны, они прошли по центру холла, где были встречены распорядителем и препровождены в зал.
Щепкин, Диана и подошедший к ним Гоглидзе проводили процессию ленивыми взглядами, после чего переглянулись. Охрану свою Идзуми оставил в поезде. А вот портфель… не в нем ли похищенные документы?!
Губернатор появился, когда гости встали вокруг столов, напротив табличек с фамилиями. Оркестр выдал короткий туш, распорядитель громко объявил о появлении первого лица губернии, и под аплодисменты тот вошел через вторые двери.
Губернатор поприветствовал гостей, сказал короткую речь, из которой многие узнали, что банкет организован в честь годовщины создания губернии. И хотя дата не круглая, все равно повод торжественный, и его надобно отметить как положено, несмотря на войну. Посему губернатор приветствует всех гостей, в том числе иностранных, и желает им хорошо погулять и отобедать…
— Интересно, с юбилеем это он теперь придумал или сразу было задумано? — шепнула Диана на ухо Щепкину.
