Стихи Бориса Смоляка
Мотор мотоцикла нетерпеливо урчал, но я не спешил газовать. Полгорода за спиной — знакомые улицы, знакомые площади, знакомые дома.
И все не так.
У тусклой лампочки тени, как нимб,И стены в дырках от пуль.Когда кто-то садится в кабину к ним,Шоферы бросают руль.
Песня привязалась с рассвета, с того мига, когда я веселым бесом вырвался на улицу, свернул на главную площадь. Казалось, что в такое прекрасное утро…
…Солнце! Который день (второй, третий, пятый?) над городом, над моим городом, не заходит солнце. К вечеру оно лишь немного опускается вниз, прячется за крыши, касается, словно играя, неровного горизонта. И снова — вверх.
Мне бы радоваться. Утро, солнце, полет — Рай. Ночь, страх, могилы — Ад.
И грузовики, как черный поток,Уходят в бездонный провал.А души взлетают в небо, где БогОтбирает у них права.
Площадь пуста. Как и улицы. Как магазины, кафе, Здание, главная площадь. Никого — словно солнце испепелило всех. Никого — который день (второй, третий, пятый?).
— Город — это я! Отчего же пусто?
И этой ночью блаженные сныПриснятся тому, кто спит.Ему приснится сладкий жасминИ стопроцентный спирт.
Ночью… Странное дело, вечный день совсем не радует. Как и эта, привязавшаяся с рассветом песня. Неспящему доктору Джекилю она очень нравится. У нас с ним определенно разные вкусы. Кажется, песня называется…
Выходят дамы из галерей,Неся в волосах цветы…А он никогда не увидит Эль-Рей,И не увидишь ты.
«Эль-Рей» — Рай. Вспомнил! Могу даже припомнить автора…
Не важно! Вперед!..
[…………………………..]
…И тут ничего. Ничего — и никого. Вместо дома, где мы столько раз виделись с Л — пустая чаша стадиона. И другого дома нет — того, что на улице с трамваями, там, нечто непонятное, без окон, то ли склад, то ли…
Вперед!
Никто не спасется, никто не сбежит.Дверь открывать не сметь!И те, кто искали лучшую жизнь,Найдут не лучшую смерть.
Темноты нет, нет ничего страшного, ничего уводящего вглубь, под землю. Улица прямая, трамвайные рельсы на месте, даже трамваи никуда не делись — стоят, ждут.
Вперед! Ничего, что там — проклятое кладбище, проклятый ночной ужас. Но именно сегодня стало понятно: проступающие в сумерках надгробия — не самое жуткое, что может случиться.
…Дом «Salve» — сейчас будет справа. Если опасности нет, рельсы побегут дальше, если есть — начнется некрополь, бесконечный некрополь — тот, где военный мемориал с серой стелой.
В очках-озерах трещин разлет,Холодный зрачок пуст.Он почувствует — в мертвом теле егоПоявится мертвый пульс.
[…………………………..]
Рельсы! Все в порядке, мой Рай — мой Эль-Рей! — на месте, иначе и быть не может в такой ясный день. Почему ты пуст, Эль-Рей? Я же никогда не оставался «здесь» один, даже ночью!
Вместо кладбища — зеленая лужайка, чуть дальше — несколько молодых деревьев неуверенно обживают солнечный простор. И церковь сгинула — без следа. Только в такие солнечные дни понимаешь, что дело не в маленьком мистере Хайде, которого вели домой по темному погосту. Ночные могилы — лишь личина, обычная маска, под которой прячется страх. Сложись все иначе, меня бы приводили в ужас зеленые собаки или красные автомобили. Утро, солнце, полет — Рай. Ночь, страх, могилы — Ад. Отчего же все не так? Или Страх сменил маску?
…Дом «Salve» — он хоть остался? Даже не посмотрел… Возвращаться не стоит, такие приметы и «здесь» актуальны.
Вправо? Вправо! Широкой безымянной (пустой!) улицей — к дороге на север. Так проще всего выбраться, покинуть Эль-Рей, умчаться подальше.
Сгорает бабочка в фонаре,Дымит прозрачная кожа…А он никогда не увидит Эль-Рей,И ты не увидишь тоже.
Дорога на север, дорога к перевалу, к серой скале, к остановке троллейбуса. И дальше — к самому морю. Она тоже разная, тоже меняется. Если все в порядке, если день — настоящий, слева будет лесопарк — обычный зеленый лес на много километров. А вот если не так…
А утром — утром чары падут,Оковы падут вместе с ними,И женские губы станут в бредуШептать проклятое имя.
[…………………………..]
Больницы нет, нет огромного квартала — того, что появляется лишь в сумерках, куда лучше не заезжать. Лес, зеленый лес, яркое солнце, безоблачное небо.
Джимми-Джон прислал… Письмо? Новый файл, очередную картинку-дурилку для Том Тим Тота? Не помню, да и не важно. Иное важно — город, мой Эль-Рей, опустевший рай.
Как звали девушку в красном платье? В красном? В синем? Ей никогда не увидеть Эль-Рей… Том Тим Тот, бедняга-лилипут, не вини меня, мне нечем тебе помочь, и твоей стриженой — тоже не помочь, самому бы разобраться.
Альда… Ее зовут — Альда. Звали — Альда.
Ей так хотелось без плана, без картМчать путями большими,Ей так хотелось ворваться в адНа своей горящей машине.
Плохая песня! Зачем врываться в Ад? Ад и так есть, он в каждом из нас, просто меняются маски. И у стриженой наверняка есть своя Преисподняя, и даже у белозубого Джимми-Джона.
Дорога, что ведет на запад — неровный проселок, загадочная дорога, которой я ни разу не проехал до конца…
Река? Да, кажется, именно так можно проехать к реке, к той, где белый город.
Дороги нет. Лес. Солнце. Эль-Рей.
[…………………………..]
Да, картинка! Акула прислала картинку, новую, я-неспящий ее даже не открывал. И время указано — как всегда по Афинам. Жаль, не могу приказывать доктору Джекилю! Я бы ему запретил…
И он никогда не увидит Эль-Рей.
Глупость, глупость, глупость! Его (меня! нас!) просто присадили на картинки, на чертовы файлики Франкенштейна. Может, поэтому в городе все не так, может, поэтому и солнце не в радость, и синее небо не в радость? Потому город и пустеет?
…Том Тим Тот, лилипут наглый, подскажи! Акула говорила… Она говорила, что файл Альды (Альда! ее зовут Альда!) — просто ее сон, но туда мы попали вдвоем с этим австралийцем, поэтому программа не выдержала…
А у меня, в моем Эль-Рее, тоже есть программа? Альда побывала «здесь», а город — только для одного, только для меня.
Питер Пэн? Она читала Питера Пэна? Эту книгу читают «там», а не во сне. Или в программе предусмотрено даже такое, даже книжка про летающего киндер-сюрприза? Том Тим Тот, когда нежился на пляже, тоже читал про каких-то бегемотов.
Прямо? Да, прямо. Если у моря тоже пусто, значит… Значит — пусто! И ничего не придумать.
Ей так хотелось на белый светПролить золотую желчь.Ей так хотелось подняться наверхИ небеса поджечь.
Альде тоже хотелось наверх, к самому небу. В ее мире чудес, кажется, нет. Программа не предусматривает, как выразилась Акула.
…Пустой троллейбус. Еще один… Теперь бы затормозить, забраться в кабину, сесть за руль. Давняя мечта: солнце, пустой троллейбус, бесконечная дорога. Путь в Рай! Но сегодня все не так, все по-другому. Мне не увидеть Эль-Рей — никогда…
Не смей! Не смей, трусливый мистер Хайд! Ничего не случится, «здесь» всё возвращается, и все возвращаются. Люди могут исчезнуть, и город может исчезнуть, но они все равно вернутся!
А если…
Не смей, не думай!
[…………………………..]
Скала… Значит, за поворотом — море, а прямо по тропе — пустая станция и брошенный лагерь. Оттуда легко попасть к странному санаторию, где темный подвал, еще дальше — незнакомое кладбище на холме…
Море!
Ехать некуда. Я уже знаю, что там — пустой берег, пустая набережная. И поселок тоже пустой. «Здесь» не требуется тыкаться носом, чтобы понять такое. Мой Эль-Рей пуст. Да и какой это теперь Рай? Тот же Ад, только залитый солнцем.
И вот за солнцем она на зареГонит усталый мотор.Она никогда не увидит Эль-Рей,И не увидит никто.
Отсюда моря не видно, разве что подняться на пригорок. Только зачем? И так все ясно. Солнце, небо, равнодушная зелень до самого горизонта. И все-таки стоит посмотреть. Вдруг?
…Кажется? Кажется, конечно! В такой день контуры не могут расплываться, не могут течь. Это лишь в темноте, в сумерках. Ничего страшного, завтра все вернется, все будет по-старому.
[…………………………..]
…Восемь цветов. Черный — внизу. Над морской ширью, над мертвым покоем. Я ждал, тебя, радуга! Я все понял.
Каждый Охотник Желает Знать…
Она никогда не увидит Эль-Рей,И не увидит никто.
43. КЛУБ
(Rezitativ: 0'42)
Песня на этот раз запомню обязательно запомню… это легко очень легко… зря купился зря акула снова задумала не снова все время… странно засыпать и знать… темно всегда темно… песню легко запомнить легко повторить… куда зовет акула… не колыбельная кто сочиняет не я же… акуле не верить… неверитьневеритьневерить…
[…………………………..]
Не комната — веранда, даже не застекленная. Столик, два шезлонга, на столике нечто желтое в графине… Компьютера, между прочим, нет. А как же инсталляция?
