В последней надежде легионеры обратились к стоявшим в море купеческим кораблям. Они сопровождали войско в надежде заработать на обслуживании армии и покупке по бросовым ценам военной добычи. На этот раз заработать традиционным способом не удалось, некоторые из них вняли просьбам и приблизились к берегу.
Но когда солдаты все вместе поднялись на корабли, те начали тонуть. Тогда купцы большую часть солдат, успевших выйти в море и имевших деньги, бросили в воду, прельстившись их деньгами. Вот что случилось с теми, которые взошли на корабли. С оставшимися же на берегу еще ночью произошло иное, хотя и нечто подобное. Днем они сдались врагу, а когда прибыл Юба, он поставил их около стены и приказал переколоть как остатки своей победы. Таким образом погибло два римских легиона, прибывших с Курионом в Африку, погибли все всадники, легковооруженные и обозная прислуга.
Это — свидетельство Аппиана. А вот что констатирует Светоний:
Во всей междоусобной войне Цезарь не понес ни одного поражения. Терпеть неудачи случалось лишь его легатам: так, Гай Курион погиб в Африке…
Что ж, можно согласиться с античным автором, тем более неудача в Африке не смогла преломить ход войны. Однако именно на примере этой катастрофы противоположная партия сделала вывод, что с Цезарем можно бороться и побеждать. В Африке потерпели провал надежды Цезаря, — ведь он надеялся добиться власти относительно мирным путем. Далее началась настоящая гражданская война — самая кровавая и жестокая в истории Рима.
Уже на пути из покоренной Испании Цезарь столкнулся с чрезвычайно упорным сопротивлением жителей портового города Массалии (ныне Марсель). Защитники были доведены до крайности непрерывными атаками, голодом, заразными болезнями, но не желали подчиниться узурпатору. Легионерам Цезаря пришлось совершать чудеса храбрости, чтобы заставить массальцев покориться. Источники приводят пример легионера Гая Ацилия, который в морском сражении у Массалии «вскочил на вражеский корабль и, когда ему отрубили мечом правую руку, удержал щит в левой, а затем, нанося этим щитом удары врагам в лицо, обратил всех в бегство и завладел кораблем».
Легионеры грозились перебить все мужское население Массалии, а город разграбить, и Цезарю с большим трудом удалось их удержать.
Бунт легионеров
После африканской катастрофы неприятности посыпались на Цезаря со всех сторон. Полководец Цезаря — Антоний — потерпел поражение в Иллирии; его блокировали на острове легаты Помпея и принудили к сдаче. Цезарь никак не прореагировал и на эту неудачу. В это время случилось событие гораздо более важное, чем гибель обоих армий, — о нем Цезарь, со скрупулезной подробностью описавший все события гражданской войны, предпочел умолчать. И тем не менее именно оно заставило Гая Юлия покинуть Массалию и поспешить в Италию.
Войско Цезаря уже не было тем монолитным механизмом, готовым идти за своим полководцем куда угодно и против кого угодно. Составы легионов обновились за счет дезертиров войска Помпея — частью присоединившихся добровольно, частью вынужденных служить Цезарю от безысходности, — и они не желали участвовать в братоубийственной войне, по крайней мере, бесплатно. Стоявший в Плаценции 9–й легион отказался подчиняться своим командирам:
— Мы мешкаем на походе, — кричали легионеры, согласно Аппиану, — и не получаем тех 5 мин (греческая денежная и весовая единица в 436,6 грамма), которые в качестве подарка Цезарь обещал нам еще в Брундизии.
Немедленно явившийся Цезарь, по словам Светония, мятежный легион «на месте распустил с позором, хотя Помпей еще не сложил оружия, и только после долгих и униженных просьб восстановил его, покарав предварительно зачинщиков».
Весьма сомнительно, что Гай Юлий стал бы разбрасываться легионом после гибели африканской и иллирийской армий, тем более Светоний здесь же отмечает: «Цезарь никогда не уступал мятежникам, а всегда решительно шел против них». Ему необходимо было преподать урок — жестокий и запоминающийся, — и потому более вероятно, что события развивались по сценарию, описанному Аппианом. Цезарь выступил перед бунтовавшими солдатами и сказал следующее:
— Вы хорошо знаете сами, с какой быстротой я действую в каждом деле. Война затягивается не по нашей вине, а потому, что враги избегают нас. Вы же, которые получили в Галлии так много выгод под моим начальством и дали клятву служить мне в течение всей войны, а не только части ее, вы бросаете нас в середине дела, восстаете против начальников и считаете возможным приказывать тем, от кого вам должно получать приказания. Выступая сам как свидетель, я торжественно заявляю о неизменной щедрости к вам; а теперь я поступлю с вами на основании отеческих законов и прикажу казнить по жребию десятую часть 9–го легиона, так как он в особенности был зачинщиком мятежа.
Поднялся вопль всего легиона, и командиры его, упав на колени, умоляли Цезаря о пощаде. Цезарь с трудом сдавался и наконец согласился подвергнуть жеребьевке только 120 человек, которые считались главными зачинщиками. Из тех должно было казнить 12 человек. Но из этих 12–ти кто — то один отсутствовал, когда вспыхнул мятеж. Поэтому Цезарь приказал казнить показавшего на него центуриона.
После этого Цезарь прибыл в Рим: испуганный народ «без постановления сената и предварительного назначения консула выбрал его диктатором». Мечта Цезаря сбылась, но занимал он эту должность всего 11 дней, а затем сложил полномочия. Почему он так поступил? Дело в том, что римские граждане весьма негативно были настроены к диктатуре, она вводилась только во времена смертельной опасности для города и слагалась, как только опасность исчезала. Ни к чему Цезарю злить соотечественников, когда предстояла тяжелая война с Помпеем. Тем более Италией и Римом Цезарь владел безраздельно, без всяких условных званий и должностей.
Цезарь назначил консулами на 48 год самого себя и Публия Сервилия Исаврика. Этот консул — марионетка более самого Цезаря желал уничтожить Помпея, чтобы доставить удовольствие своему патрону. По словам Плутарха, даже тесть Цезаря, Пизон, убеждал его отправить к Помпею «послов для переговоров о перемирии, но Сервилий Исаврийский, в угоду Цезарю, возражал против этого». Так что ясно, в чьих руках осталась власть над Римом.
Жестокий урок Цезаря достиг цели. Хотя он избавился от бунтов на ближайшее время, но легионеры по — прежнему были недовольны братоубийственной войной. Они выражали свое недовольство в беседах друг с другом; легионеры продолжали ругать своего неуемного командира и покорно шли за ним навстречу новым опасностям. Плутарх передает настроения солдат, двигавшихся в Брундизий для того, чтобы впоследствии переправиться в Грецию:
Солдаты были еще в пути. Молодые годы их миновали, и, утомленные бесконечными войнами, они громко жаловались на Цезаря, говоря:
— Куда же, в какой край заведет нас этот человек, обращаясь с нами так, как будто мы не живые люди, подвластные усталости? Но ведь и меч изнашивается от ударов, и панцирю и щиту нужно дать покой после столь продолжительной службы. Неужели даже наши раны не заставляют Цезаря понять, что он командует смертными людьми и что мы чувствуем лишения и страдания, как и все прочие? Теперь пора бурь и ветров на море, а он идет на все, словно не преследует врагов, а спасается от них. С такими речами они медленно двигались к Брундизию. Но когда, прибыв туда, они узнали, что Цезарь уже отплыл, их настроение быстро изменилось. Они бранили себя, называли себя предателями своего императора, бранили и начальников за то, что те не торопили их в пути.
Едва ли только любовь к Цезарю явилась причиной печали легионеров. Солдаты очень опасались: Цезарь подумает, что их опоздание было намеренным, и жестоко рассчитается с ними. Страх! Цезарь умело пользовался этим человеческим чувством: он научил легионеров не бояться противника, но не своего императора. Несчастные не знали, что их начальник просто был ограничен в плавучих средствах и не мог перевезти всех за один прием.
Легионеры даже и не предполагали, что Цезарь с немногими переправившимися сложит голову в Греции и мытарства их закончатся. Его невероятные победы в Галлии не давали права даже так думать. А ведь в течение этой экспедиции Цезарь не единожды находился на краю гибели.
Борьба соперников
Целый год Помпей собирал войска. Итог оказался впечатляющим: 11 легионов италийцев и 7 тысяч конницы, кроме того, под знаменем Помпея оказались критские стрелки, фракийские пращники, галльские всадники, киликийцы, каппадокийцы — в общем представители десятков народов. Сухопутное войско было столь большим, что Помпей даже не собирался использовать в битвах так называемых союзников. Разноплеменной контингент был предназначен «для гарнизонной службы, рытья окопов и всякого другого обслуживания италийского войска, чтобы из самих италийцев никто не был отвлечен от самой войны».
