Практически всем римским флотом Помпей владел с начала конфликта. Аппиан приводит такие цифры:
Кораблей же военных с полным людским составом было 600, из них, считавшихся наиболее выдающимися, около 100 с римскими моряками; было также великое множество грузовых и обозных судов.
Чем же занимался весь год Помпей, пока Цезарь сражался в Испании и осаждал Массалию, его легаты терпели поражения в Африке и Иллирии? Вместо того чтобы помочь сражающимся в разных частях света своим легатам, соперник Цезаря развлекал войско, словно атлет:
С войском он производил упражнения, сам участвуя в беге, езде верхом, и везде был первым, несмотря даже на возраст. И этим Помпей легко снискал к себе такое расположение, что на его упражнения все сбегались, как на зрелище.
В конце концов, Цезарь решил покончить с двусмысленностью ситуации. В его распоряжении тоже оказались внушительные силы: по крайней мере, в Брундизии он «приказал собраться 11 легионам и всей коннице». Как мы помним, некоторые подразделения не слишком торопились исполнить приказ; но даже многие из тех, что проявили рвение, не смогли двинуться дальше Брундизия. Цезарь нашел в этих морских воротах Италии «лишь такое число кораблей, на которых с трудом можно было перевезти 15 тысяч легионеров и 6 тысяч всадников» («Гражданская война»). Этих сил было явно недостаточно, чтобы рассчитывать на победу. И Цезарь отмечает весьма неудовлетворительное состояние собственного войска: «многие от стольких войн в Галлии сделались неспособными к службе; далее, немало жертв потребовал длинный путь из Испании; наконец, суровая осень в Апулии и в окрестностях Брундизия после пребывания в здоровых местностях Галлии и Испании вредно отозвалась на санитарном состоянии всей армии». Вдобавок войско не имело съестных припасов, а обозы легионов где — то потерялись на пути в порт.
Как же поступает Цезарь? Как обычно. Естественно, он не ждет подхода всех частей и не ищет новые корабли и не призывает новых солдат. Имеющихся под рукой легионеров он вдохновляет обычной для него пламенной речью и приказывает грузиться на корабли:
— О мужи, и вы, которые мне помогаете в величайших делах, — передает его слова Аппиан, — знайте, что ни бурность погоды, ни запоздание некоторых войсковых частей, ни недостаток соответствующего снаряжения не удерживают меня от движения вперед, ибо я полагаю, что быстрота в действиях мне будет полезнее всего этого, и что мы первые, которые прежде других сюда прибыли, должны, полагаю я, оставить здесь на месте рабов, обоз и все снаряжение, чтобы имеющиеся в наличии корабли могли вместить нас самих. Сами же, немедленно отправившись на судах, испытаем, не удастся ли противопоставить бурным непогодам — доброе счастье, малочисленности — смелость, нашей бедности — изобилие у врагов, которым мы должны овладеть, как только выйдем на сушу, ибо мы знаем, что если мы не победим, то у нас своего собственного ничего нет. Итак, мы пойдем за рабами, снаряжением и съестными припасами врагов, пока они находятся под кровлей зимних стоянок.
Накануне войны с персами Александр Македонский раздал все свое имущество.
Что же, царь, ты оставляешь себе? — спросил Пердикка.
Надежды! — ответил Александр.
Пожалуй, в этот момент даже надежды у Цезаря было намного меньше, чем у македонского царя. В этой экспедиции Цезаря совершенно отсутствовал здравый смысл, и только благодаря множеству счастливых случайностей и просчетов противника эта авантюра могла закончиться успехом.
В самом начале 48 года Цезарь приказал грузиться на корабли пяти легионам пехоты и 600 всадникам. Это были потрепанные в многолетних боях легионы, — их численность сократилась на треть, а иногда и больше. Зима — самое опасное время для плавания по Средиземному морю: то был сезон бурь. Но ничто не остановило великого честолюбца: битком набитые воинами суда, без снаряжения и провианта, вышли из Брундизия.
Транспорты Цезаря сопровождали в качестве прикрытия «всего двенадцать военных кораблей, из которых только четыре было палубных». Побережье Греции патрулировали сотни военных кораблей Помпея, но, как это часто бывает, в нужный момент их не оказалось в нужном месте. Фортуна и случай всегда покровительствуют смельчакам.
Итак, Цезарь высадился в Эпире и отослал корабли в Брундизий для перевозки остальных легионов и конницы. Обратный путь их был гораздо менее удачным, о чем сказано в «Гражданской войне». Бибул, командующий флотом Помпея, с огромными силами бросился к месту высадки Цезаря, надеясь увидеть в море хоть какую — то часть его грузовых судов, но ему попало в руки лишь около 30 пустых. И на эти суда обрушился его гнев, его раздражение, вызванное собственным же недосмотром, — он сжег их вместе матросами.
Первые успехи Цезаря в Греции были на удивление велики. Он занял Эпир почти без борьбы: греческое население городов, утомленное поборами Помпея, открывало перед ним ворота иногда без сопротивления. Однако развить успех Гай Юлий не мог: войско его в силу малочисленности, утомленности не могло рассчитывать на победу в сражении с армией Помпея. Провианта в захваченном районе Цезарь также не нашел — все припасы собрали военачальники Помпея.
Побережье Эпира блокировал флот под командованием Бибула. Напрасно ждал Цезарь подкрепления всю зиму, хотя попытка доставить легионы и конницу была. Кален посадил войска в Брундизии и отправился в путь, но скоро убедился в невозможности прорваться к Цезарю и вернулся обратно. Однако один из кораблей, управляемый частным лицом и не имевший на борту солдат, продолжал свой курс, несмотря на приказ Калена. Судно отнесло к Орику, и Бибул, захватив его, приказал казнить всех, кто на нем плыл, рабов и свободных, в том числе и несовершеннолетних.
Положение Цезаря было настолько тяжелым, что невозмутимый полководец, пожалуй, впервые за всю свою военную карьеру потерял голову. Назвать его поступок рискованным — значит не сказать ничего, ибо Цезарь рисковал всю жизнь. Однако до сих пор его риск был относительно разумным, теперь же он поступил как самоубийца.
Послушаем Плутарха.
Между тем Цезарь, не имея в Аполлонии военных сил, достаточных для борьбы, и видя, что войска из Италии медлят с переправой, оказался в затруднительном положении. Поэтому он решился на отчаянное предприятие — на 12–весельном судне тайно от всех вернуться в Брундизий, хотя множество неприятельских кораблей бороздило море. Он поднялся на борт ночью в одежде раба и, усевшись поодаль, как самый незначительный человек, хранил молчание.
Течением реки корабль уносило в море, но утренний ветер, который обыкновенно успокаивал волнение в устье реки, прогоняя волны в море, уступил натиску сильного морского ветра, задувшего ночью. Река свирепо боролась с морским приливом. Сопротивляясь прибою, она шумела и вздувалась, образуя страшные водовороты. Кормчий, бессильный совладать со стихией, приказал матросам повернуть корабль назад. Услыхав это, Цезарь выступил вперед и, взяв пораженного кормчего за руку, сказал:
— Вперед, любезный, смелей, не бойся ничего: ты везешь Цезаря и его счастье.
Матросы забыли про бурю и, как бы приросши к веслам, с величайшим усердием боролись с течением. Однако идти дальше было невозможно, так как в трюм набралось много воды, и в устье корабль подвергался грозной опасности. Цезарь, хотя и с большой неохотой, согласился повернуть назад.
Счастье Цезаря оказалось в том, что корабль так и не вышел из устья реки. Подкрепление прибыло в Грецию, когда Гай Юлий отчаялся его дождаться и его все чаще посещали мысли о предательстве оставшихся в Италии войск. Марк Антоний доставил Цезарю три легиона ветеранов, один легион новобранцев и 800 всадников.
Невероятная удача и на этот раз оказалась на службе Цезаря. Транспорты Антония преследовал лучший на Средиземном море родосский флот. Казалось, гибель неповоротливых кораблей была неминуемой, но внезапно налетевший шторм уничтожил флот преследователей: все 16 палубных кораблей, наскочив на скалы, разбились. А людей — многочисленных гребцов и экипажи (тех, кто выжил) — Цезарь помиловал и отпустил на родину.
Не обошлось без потерь и со стороны флота Антония. Два его корабля потерялись в суматохе и бросили якоря у города Лисса, в котором стоял вражеский гарнизон. В «Гражданской войне» читаем:
Комендант Лисса Отацилий Красс хотел взять их с бою и выслал против них много людей и судов малого размера. Вместе с тем он начал с ними переговоры о сдаче, обещая сдавшимся сохранить жизнь. На борту одного корабля было 220 солдат из легиона новобранцев, на борту другого — несколько менее 200 (солдат) из легиона ветеранов. Тут обнаружилось, какую выгоду дает присутствие духа. Новобранцы, устрашенные множеством судов и изнуренные качкой и морской болезнью, поверили клятве Отацилия, что им не будет никакого вреда, и сдались. Но когда их доставили к нему, то, вопреки священной клятве, все они на его глазах были без всякой пощады казнены.
