Оставив Кэтрин, Найтон отправился на поиски Эркюля Пуаро, которого он обнаружил в игровых залах, где маленький детектив весело делал минимальные ставки на четные номера. В тот момент, когда майор присоединился к сыщику, выпал тридцать третий номер, и ставка Пуаро ушла в пользу казино.
– Не повезло, – заметил Найтон. – Будете ставить еще?
Сыщик покачал головой:
– Не сейчас.
– Скажите, а вы ощущаете какую-то увлеченность игрой? – поинтересовался Найтон.
– Только не при игре в рулетку.
Найтон быстро взглянул на сыщика. На лице майора появилась озабоченность. Он проговорил, запинаясь, как будто хотел сказать что-то очень важное:
– Скажите, а вы сейчас очень заняты, месье Пуаро? Дело в том, что я хотел бы попросить вас кое о чем…
– Я в вашем распоряжении. Может быть, выйдем в сад? На солнышке сейчас очень приятно.
Они вышли вместе, и Найтон глубоко вздохнул.
– Мне нравится Ривьера, – признался майор. – Впервые я попал сюда двенадцать лет назад, во время войны – именно тогда меня направили в госпиталь леди Тэмплин. Попасть сюда из Фландрии было все равно что попасть в рай.
– Не сомневаюсь, – согласился Пуаро.
– Как давно это было… – задумчиво произнес Найтон.
В молчании они шли еще какое-то время.
– Вас что-то беспокоит? – поинтересовался сыщик.
Майор посмотрел на него с удивлением.
– Вы абсолютно правы, – признался он, – хотя я не могу понять, как вы об этом догадались.
– Профессия приучила меня читать по лицам, – с достоинством пояснил детектив.
– Я все расскажу вам, месье Пуаро. Вы ведь слышали об этой танцовщице – Мирей?
– Та, которая chère amie[50] месье Кеттеринга?
– Именно она. И, зная это, вы поймете, что мистер ван Олдин имеет против нее некоторое предубеждение. Она написала ему и попросила о встрече. Он велел мне написать короткий отказ, что я, естественно, и сделал. Этим утром она заявилась в отель и прислала ему свою карточку, утверждая, что ей необходимо увидеть мистера ван Олдина по жизненно важному и неотложному делу.
– Очень интересно, – заметил Пуаро.
– Мистер ван Олдин был в ярости. Он послал меня вниз с точной инструкцией о том, что я должен ей сказать. Я позволил себе не согласиться с ним. Мне казалось вполне возможным и вероятным, что эта женщина – Мирей – может сообщить нам какую-то ценную информацию. Мы все знаем, что она была в «Голубом поезде», – а вдруг она видела или слышала что-то, что может быть для нас очень важным? Вы со мной согласны, месье Пуаро?
– Согласен, – сухо произнес сыщик. – Я бы сказал, что месье ван Олдин повел себя исключительно недальновидно.
– Я рад, что вы тоже так считаете, – сказал секретарь. – А вот теперь самое главное, месье Пуаро. Я настолько был уверен в недальновидности мистера ван Олдина, что лично спустился вниз и переговорил с этой женщиной.
– Eh bien?
– Вся проблема была в том, что она настаивала на встрече с мистером ван Олдином. Я, как мог, смягчил ответ хозяина. Более того, если по-честному, то я дал его совсем в другом виде. Я сказал ей, что в настоящий момент мистер ван Олдин очень занят, но что она все может передать через меня. С этим она так и не смогла согласиться и ушла из гостиницы, так и не сказав больше ни слова… Месье Пуаро, у меня создалось впечатление, что эта женщина что-то знает.
– Серьезное заявление, – тихо сказал детектив. – Вы знаете, где она остановилась?
– Да, – и майор назвал гостиницу.
– Отлично, – похвалил его Пуаро, – мы немедленно отправимся туда.
Секретарь с сомнением посмотрел на сыщика.
– А как же мистер ван Олдин? – спросил он с колебанием.
– Месье ван Олдин человек упрямый, – голос Пуаро был сух. – А я с упрямыми людьми предпочитаю не спорить. Я действую наперекор им. Мы пойдем и немедленно встретимся с этой леди. Я скажу ей, что вы получили от месье ван Олдина полномочия действовать от его имени, и будет здорово, если вы не станете мне возражать.
На лице Найтона все еще было написано сомнение, но Пуаро не обратил на это никакого внимания.
В гостинице им сообщили, что дама у себя, и Пуаро послал ей свою визитную карточку и карточку Найтона, написав на них карандашом «по поручению ван Олдина».
Вскоре им сообщили, что мадемуазель Мирей их примет.
Когда их ввели в номер танцовщицы, Пуаро немедленно взял дело в свои руки.
– Мадемуазель, – торжественно произнес он, низко поклонившись, – мы прибыли к вам по поручению месье ван Олдина.
– Ха, а почему он сам не появился?
– Он испытывает сильное недомогание, – прозвучал лживый ответ Пуаро. – Ривьерская ангина – она взяла его за горло. Но я, я уполномочен здесь действовать от его имени, так же как и майор Найтон, его секретарь. Если, конечно, мадемуазель не согласится подождать пару недель…
Если Пуаро и был в чем-то почти уверен, то это в том, что для Мирей, с ее темпераментом, слово «ждать» было равносильно анафеме.
– Eh bien, я буду говорить. Господа, – воскликнула женщина, – я долго терпела! Я очень долго ничего не предпринимала. И ради чего все это? Ради того, чтобы меня оскорбили! Именно оскорбили! Ну, нет! Да как он смеет так обращаться с Мирей? Как он смеет выбрасывать ее, как старую перчатку?! Я могу сказать, что мужчины еще никогда от меня не уставали. Первой от них всегда уставала я сама.
Танцовщица металась по комнате, и ее стройное тело дрожало от ярости. Она отбросила маленький столик, который оказался у нее на пути, в угол, где тот развалился на части, ударившись о стену.
– Вот что я с ним сделаю! – воскликнула она. – А еще вот что!
Схватив стеклянную вазу, полную лилий, женщина запустила ею в камин, где та раскололась на тысячи осколков.
Найтон следил за ней с холодным британским неодобрением. Он чувствовал себя сконфуженным и не в своей тарелке. Пуаро, напротив, с удовольствием наблюдал за происходящим поблескивающими глазами.
– Ах, да это просто великолепно! – воскликнул он. – Сразу видно, что у мадам есть темперамент.
– Я артистка, – ответила Мирей, – а у каждого артиста есть темперамент. Я предупреждала Дериика, но он не послушал меня. – Женщина внезапно обернулась к Пуаро. – Он что, действительно хочет жениться на этой английской мисс?
– On m’a dit[51], – ответил сыщик, – что он страстно любит ее.
Мирей подлетела к нему.
– Он убил свою жену! – прокричала она. – Вот так… и теперь вы это тоже знаете! Он заранее рассказал мне, что собирается это сделать. Он попал в безвыходную ситуацию, черт побери, – и нашел из нее самый простой выход!
– Вы хотите сказать, что месье Кеттеринг убил свою жену?
– Да, да, да! Разве вы плохо слышите?
– Полиции, – заметил Пуаро, – понадобятся доказательства этого… э-э-э… заявления.
– Я же говорю вам, что видела, как он вышел из ее купе в ту ночь.
– Когда? – Вопрос Пуаро прозвучал неожиданно.
– Как раз перед тем, как поезд прибыл в Лион.
– И вы готовы в этом поклясться, мадемуазель?
Теперь с танцовщицей говорил совсем другой Пуаро – проницательный и исполненный решимости.
– Да!
Мирей на время замолчала. Грудь ее высоко вздымалась, и она смотрела на мужчин глазами, в которых смешались наглость и страх.
– Ваше заявление очень серьезно, мадемуазель, – заметил детектив. – Вы сами-то понимаете всю его серьезность?
– Конечно, да.
– Что ж, хорошо, – продолжил Пуаро. – Тогда вы должны понимать, мадемуазель, что мы не можем терять ни минуты. Надеюсь, вы согласитесь немедленно пройти вместе с нами к следователю?
Этого Мирей не ожидала. Она заколебалась, но сыщик правильно рассчитал, что отступать ей было уже некуда.
– Очень хорошо, – пробормотала она. – Я только возьму пальто.
Оставшись одни, Пуаро и Найтон обменялись многозначительными взглядами.
– Нам надо ковать железо, пока оно горячо, – так, кажется, у вас говорится? – объяснил сыщик. – Она вся на эмоциях – через час может почувствовать раскаяние и от всего отказаться. Мы любой ценою не должны допустить этого.
Вернулась Мирей, закутанная в вельветовую накидку песочного цвета, отделанную мехом леопарда. Сама она тоже напоминала леопарда – рыжевато-коричневого и очень опасного. В ее глазах все еще сверкала ярость, и они были полны решимости.
Месье Ко и следователь обнаружились вместе в одном кабинете. После коротких представлений Пуаро мадемуазель Мирей любезно попросили рассказать свою историю, что она и сделала – почти теми же словами, которыми рассказала ее Найтону и Пуаро, хотя и с гораздо большей выдержкой.
– Это совершенно фантастическая история, мадемуазель, – медленно произнес месье Карреж. Он откинулся в кресле и укрепил на своем носу пенсне, через которое стал пристально рассматривать танцовщицу. – Вы хотите, чтобы мы поверили, что месье Кеттеринг заранее рассказал вам о планируемом преступлении?
