– Ну да. Он еще сказал, что «она слишком здоровая». И что умереть она может только в результате несчастного случая, который он организует.
– А вы понимаете, мадемуазель, – строго заметил следователь, – что это заявление делает вас соучастницей преступления?
– Меня? А вот и нет, ни за что, месье. Я ни на секунду не подумала, что он говорит это серьезно. Совсем нет! Я знаю мужчин, месье. Иногда вы говорите совершенно дикие вещи. Странно выйдет, если все, что вы говорите, будет пониматься au pied de la lettre[52].
Следователь поднял брови.
– Должны ли мы понимать это так, что вы отнеслись к словам месье Кеттеринга как к ничего не значащей болтовне? Позвольте мне спросить вас, мадемуазель, что заставило вас забыть обо всех ваших обязательствах в Лондоне и приехать сюда, на Ривьеру?
Мирей взглянула на него трогательными черными глазами.
– Я хотела быть рядом с мужчиной, которого любила, – просто ответила она. – Что в этом такого необычного?
Пуаро слегка изменил вопрос:
– Значит ли это, что месье Кеттеринг хотел, чтобы вы сопровождали его в Ниццу?
Было видно, что танцовщице трудно ответить на этот вопрос. Прежде чем заговорить, она долго колебалась, а когда наконец заговорила, то сделала это с надменным безразличием:
– Такие вещи я решаю сама, месье.
Трое мужчин поняли, что это совсем не ответ на поставленный вопрос, однако предпочли промолчать.
– А когда вы впервые поняли, что месье Кеттеринг убил свою жену?
– Как я уже сказала, месье, я увидела, как он выходил из ее купе как раз перед тем, как поезд остановился в Лионе. На его лице было тако-о-о-е выражение – я его сначала даже не поняла… у него был жуткий и испуганный вид. Я этого никогда не забуду.
Голос ее прозвучал визгливо, и она взмахнула руками в экстравагантном жесте.
– Не сомневаюсь, – заметил месье Карреж.
– А потом, когда я узнала, что мадам Кеттеринг была уже мертва, когда поезд отошел от перрона в Лионе, вот тогда я все поняла.
– Но даже тогда вы не обратились в полицию, – мягко напомнил ей следователь.
Мирей с превосходством посмотрела на него: роль, которую она в тот момент играла, ей явно нравилась.
– Я что, должна была донести на своего любимого? – спросила она. – Нет, нет, месье, такого от женщины требовать невозможно.
– Однако сейчас… – намекнул месье Ко.
– Сейчас все по-другому. Он меня предал. Я что, должна молча страдать?..
Следователь продолжал разглядывать женщину.
– Именно так, именно так, – повторил он успокаивающе. – А теперь, мадемуазель, прошу вас прочитать запись того, что вы нам только что рассказали, и если там все правильно, то подписать ее.
Мирей не стала тратить время на чтение.
– Конечно, конечно, – сказала она, – все правильно. – Она встала. – Я вам больше не нужна, господа?
– Не сейчас, мадемуазель.
– И вы арестуете Дериика?
– Немедленно, мадемуазель.
Мирей мстительно рассмеялась и плотнее закуталась в свои меховые одежды.
– Он должен был хорошенько подумать, прежде чем оскорблять меня! – воскликнула танцовщица.
– Еще минутку, – кашель Пуаро звучал как извинение. – Просто одно маленькое уточнение.
– Слушаю вас.
– А почему вы думаете, что мадам Кеттеринг была мертва, когда поезд отошел от вокзала в Лионе?
Мирей в недоумении уставилась на детектива.
– Но она была мертва.
– Неужели?
– Ну конечно. Я…
Она вдруг замолчала. Пуаро, который не отрывал от нее глаз, заметил в ее взгляде подозрение.
– Мне так рассказывали. Все так говорят.
– Ах вот как, – произнес бельгиец. – А я и не знал, что об этом говорилось за стенами этого кабинета…
Мирей встревожилась.
– Слухами земля полнится, – туманно заявила она. – Кто-то мне это сказал. Я сейчас уже и не вспомню кто.
Женщина направилась к двери, и месье Ко уже вскочил, чтобы открыть ее перед ней, но в этот момент опять послышался голос Пуаро:
– А драгоценные камни? Простите, мадемуазель, о них вы ничего не можете рассказать?
– Камни? Какие камни?
– Рубины Екатерины Великой. Уж коли вы так много слышали, то о них-то вам наверняка говорили.
– Я ничего не знаю ни о каких камнях, – резко ответила Мирей.
Она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
Месье Ко вернулся на свое место, а следователь глубоко вздохнул.
– Настоящая фурия, – произнес он, – но чертовски хороша. Интересно, она сказала правду? Мне кажется, что да.
– Конечно, в ее рассказе есть доля правды, – согласился маленький детектив, – и у нас есть подтверждение этому, которое мы услышали от мисс Грей. Мадемуазель смотрела вдоль коридора незадолго до того, как поезд прибыл в Лион, и видела, как месье Кеттеринг вошел в купе жены.
– С этим человеком все ясно, – вздохнул комиссар. – Хотя мне и очень жаль его, – почти неслышно добавил он.
– Что вы имеете в виду? – спросил Пуаро.
– Мечтой всей моей жизни было прижать графа де ля Рош. И на это раз, положа руку на сердце, я думал, что он у нас в руках. Арестовать того, другого, совсем не так приятно.
Месье Карреж потер нос.
– Если мы здесь в чем-то промахнемся, – осторожно заметил он, – то это будет ужасно. Месье Кеттеринг – аристократ, и все дело попадет в газеты. Если мы с вами ошиблись… – и он зловеще пожал плечами.
– Если вернуться к камням – что, как вы думаете, он с ними сделал?
– Ясно, что он взял их для отвода глаз, – сказал месье Карреж, – и сейчас они для него как гири, от которых очень сложно избавиться.
Пуаро улыбнулся.
– У меня есть собственная идея насчет этих камней… Скажите мне, господа, что вы знаете о человеке по кличке Маркиз?
Комиссар в волнении подался вперед.
– Маркиз? – повторил он. – Вы сказали Маркиз? Вы что, думаете, месье Пуаро, что в этом замешан он?
– Я просто спросил, что вы о нем знаете?
Комиссар состроил выразительную гримасу.
– Не так много, как нам бы хотелось, – уныло заметил он. – Все дело в том, что Маркиз всегда действует за кулисами. У него есть исполнители, которые делают за него всю черную работу. Это птица очень высокого полета – в этом мы уверены. И он не выходец из криминального мира.
– Он француз?
– Возможно. Мы так думаем, но не уверены. Он работал во Франции, Англии, Америке. В прошлом году в Швейцарии был совершен целый ряд ограблений, которые тоже приписали ему. В любом случае, он настоящий аристократ, который одинаково свободно владеет английским и французским языком и происхождение которого остается тайной, покрытой мраком неизвестности.
Пуаро кивнул и встал, чтобы уйти.
– И вы ничего нам больше не скажете? – поинтересовался комиссар.
– Не сейчас, – ответил сыщик, – но, может быть, какие-то новости ждут меня в гостинице.
Было видно, что месье Каррежу не терпится.
– Если в этом деле замешан Маркиз… – начал было он, но потом остановился.
– Тогда это нарушит все наши планы, – пожаловался месье Ко.
– Но не мои, – заметил Пуаро, – как раз наоборот. Думаю, что все это с ними очень хорошо совпадает. До свидания, господа. Если я узнаю что-то важное, то немедленно сообщу вам.
Пуаро вернулся в гостиницу с мрачным лицом. Пока его не было, на его имя пришла телеграмма. Достав из кармана маленький ножик для разрезания бумаги, детектив открыл ее. Телеграмма была длинной, и Пуаро дважды прочел ее перед тем, как спрятать в карман. Джордж ждал своего хозяина наверху.
– Я устал, Джордж, очень устал… Закажите мне маленькую чашку шоколада.
Шоколад был заказан и доставлен. Джордж поставил его на столик рядом со своим хозяином и уже собрался было исчезнуть, но детектив остановил его.
– Думаю, что вы хорошо знаете английское высшее общество, Джордж, – тихо заметил он.
Джордж сконфуженно улыбнулся.
– Думаю, что можно сказать и так, сэр, – ответил он.
– И мне кажется, что вы считаете, что преступники появляются только из низших слоев общества.
– Не всегда, сэр. Вот, например, у герцога Девайза было много хлопот с его младшеньким. Из-за какой-то грязной истории ему пришлось уйти из Итона, а после этого с ним случилось еще несколько неприятных историй. Полиция ни за что не соглашалась считать это клептоманией. Он был очень умный молодой человек, но порочный до мозга костей, если вы понимаете, что я имею в виду. Их светлость отправили его в Австралию, а там, я слышал, его осудили под чужим именем. Очень странно, сэр, но тем не менее это так. Думаю, что не имеет смысла говорить о том, что молодой человек никогда ни в чем не нуждался, и в деньгах тоже.
Пуаро медленно наклонил голову.
– Желание пощекотать себе нервы, – заметил он. – Ну, и какой-то дефект в мозгу. Интересно…
Он достал из кармана телеграмму и еще раз прочитал ее.
