– Ты хорошо летаешь. Сам научился? – спросила она.
– Да.
– Способность меняться – редкий дар. Как ты сумел его открыть?
– Случайно. Я смотрел, как огненный орел кружит над долиной, и думал, каково это: оседлать ветер. А потом вдруг сам оказался в воздухе. – Гэр взял кусок потемневшего дерева и повертел его в пальцах. – Я так испугался, что упал с неба и приземлился в заросли утесника.
– Сколько тебе тогда было?
– Почти одиннадцать. В то лето я впервые услышал музыку.
– И ты понятия не имел, что делаешь?
– Ни малейшего. Я наблюдал за орлом и вдруг услышал новую мелодию, высокую, дикую, одинокую. Я потянулся к ней, и…
«И Песнь влила меня в другую форму, как воду в стакан».
– И ты полетел.
– И я полетел. Недалеко – но на несколько секунд я понял, каково это.
– А именно?
– Ты же знаешь. Ты тоже умеешь летать.
– Я не знаю, каким был полет для тебя.
Гэр опустил лицо, ковырнул пальцем водоросли на берегу.
– Я почувствовал себя свободным.
– Ты говорил об этом кому-нибудь?
– Нет. Никто не знал об этом до дня испытания.
– То-то Альдеран был удивлен. – Айша сверкнула своей удивительной улыбкой, пропуская песок сквозь пальцы. – Песнь обычно приходит к людям именно так, в тот момент, когда они отчаянно чего-то желают, настолько, что могут ей открыться. Или когда они отчаянно хотят сбежать. Альдеран сказал мне, что ты сирота.
– Почти что так. Я не знаю, кем был мой отец, наверное, солдатом. Мать подбросила меня в церковь, когда мне было несколько дней от роду.
– А семья, которая усыновила тебя?
– В тех местах много приемных детей… послевоенные сироты, дальние родственники, которые хотят стать сквайрами, да кто угодно. Одним больше, одним меньше…
– Мы те, кем сами пожелали стать, а не те, кем нас желали видеть другие, – сказала Айша. – То, откуда мы, как мы родились, – это всего лишь биология.
– Хотел бы я в это верить.
– Прозвучало печально.
– Я реалист. У меня нет фамилии, мастер Айша. А поэтому нет ни места, ни дела, кроме тех, что дают мне другие.
Взгляд синих глаз скользнул мимо него, туда, где прибой неустанно оглаживал берег.
– Некоторые считают, что без определенного места в жизни ты становишься капитаном собственного корабля, ни перед кем не отвечаешь и никого не разочаровываешь. Единственный человек, чьим ожиданиям ты должен соответствовать, – это ты сам. В этом и заключается свобода, разве нет?
– Возможно. – Сухие водоросли захрустели в пальцах Гэра и осыпались на песок. – Я просто хочу знать, где мое место.
– Ты сам его найдешь, – ответила она. – Подожди. А если место не найдется, создай его. Как создала его я. Появившись здесь пятнадцать лет назад, я не имела даже имени.
– Я не понимаю.
– Альдеран нашел меня, когда я жила среди оборвышей Абу Нидара, срезала кошельки у зевак, чтобы прокормиться. А теперь взгляни на меня: я являюсь членом внутреннего совета забытого ордена, расположенного на запятках империи, меня с трудом терпят другие мастера, а ученики считают припадочной. Леди-птица, говорят они. Представь, каких высот ты сможешь достичь!
Айша откинулась спиной на камень и вздохнула.
– Прости. Я не должна была этого говорить.
Что он мог ответить?
– Вы здесь несчастливы?
– Нет… Я могла оказаться в месте гораздо худшем, поверь мне. – Айша повернулась лицом к солнцу. – Какой чудесный сегодня день! Нужно было устроить пикник.
Гэр уставился на нее. Странный получался урок.
– Бекон с перцем, – мечтательно продолжала Айша. – Цыпленок в меду. Свежий хлеб, теплый, только что из печи. И мягкий козий сыр, местный сорт, который заворачивают в травы. Абрикосы.
– Мастер Айша?
– О, и еще пирожки с яблоками, которые продает пекарь в порту Пенсаэки. У них божественный вкус.
– Это часть урока?
В животе у него заурчало, и Гэр покраснел от смущения, но Айша рассмеялась.
– Пустынный тигр проголодался. Нужно будет захватить две корзины, чтобы ты как следует его накормил. Расскажи, что ты любишь, леанец? Что бы ты принес на пикник на пляже?
Гэр растерянно запустил пальцы в волосы. Он понятия не имел, с чего начать.
– Ну, мне нравится почти все. И ваш список прозвучал довольно вкусно. – Ему явно не хватало идей для дополнения меню. – Клубнику, – предположил он.
– О, клубнику я люблю. Я впервые попробовала ее здесь, но если бы я знала, какая она на вкус, наверняка променяла бы целый обед на такой десерт. А что еще? Ты любишь устрицы?
– Не знаю. Никогда их не пробовал.
– Как-нибудь обязательно попробуй. Свежие, только что с лодки. Выжимаешь на них лимон и проглатываешь целиком прямо из раковины.
Она же не всерьез…
– Сырыми?
– У них привкус моря.
– Соленый и с песком? – уточнил Гэр, и Айша рассмеялась.
– Это очень вкусно, поверь мне. С белым вином они просто великолепны.
– Поверю вам на слово, мастер Айша. Но я предпочитаю не есть ничего живьем.
Она прищурилась, наблюдая за ним.
– Не думала, что ты такой переборчивый.
– Почему?
– Ты же оборотень, как я. И наверняка охотился в другой своей форме?
– Нет.
– Никогда?
– Никогда. Однажды я поймал кролика, но вынужден был его отпустить. Я просто не мог… ну, вы понимаете. Убить его, съесть. – Гэр содрогнулся от воспоминаний. – Огненный орел хотел пировать, но вопли кролика звенели у меня в ушах, а сама мысль о том, что во рту будет полно горячей крови, едкой от страха, вызывала тошноту.
– Чтобы истинно понимать форму, нужно чувствовать ее всей душой, нужно принимать ее целиком. Охотиться, как она, жить, как она. Это весело.
– Не уверен, что у меня получится. Мне кажется, это неправильно.
– Только потому, что ты позволяешь себе мыслить как человек. Орел никогда не остановится, чтобы все обдумать. – Айша прищурилась на солнце, оценивая его высоту. – Давай начнем. Время идет, а я до сих пор не увидела, на что ты способен.
– После обеда у меня занятия с мастером Годрилом, – сказал Гэр.
– О Песни можно узнать больше, чем он способен тебя научить. И скучать по тебе он не будет.
– Вы уверены?
– Уверена. Годрил – высокомерная задница. Ты видел его лицо, когда взлетел над двором? Я думала, что его хватит удар. Так ему и надо. Ты явно решил, что он знает Песнь, если так разговаривает. – Айша перешла на низкий, хриплый тон, в котором без труда узнавалась манера светловолосого мастера. – «Это иллюзия! Покажи мне огонь!» Словно никто, кроме него, ничего не умеет.
Гэр не смог сдержать смех, и Айша улыбнулась в ответ. От уголков ее глаз разбежались морщинки, придавая ее внешности экзотический вид. Гэр никогда прежде не видел таких синих глаз.
Цепляясь за скалу, Айша начала подниматься на ноги. Гэр вскочил, чтобы предложить ей руку, но она даже не взглянула на него, пока не встала и не отряхнула ладони. Выражение ее лица Гэр прочитать не смог.
– Воспитание говорит за тебя. Благодарю, но я сама справлюсь.
Резко развернувшись, Айша превратилась в огненную орлицу. Удары мощных крыльев взвихрили песок, когда она поднялась в воздух. Гэр последовал за ней. Айша сделала прощальный круг над бухтой и легла на ветер, огибая вместе с ним прибрежные холмы.
«Ну что ж, леанец, давай посмотрим, на что ты способен!»
15
Свистуны во тьме
Мэйсен намотал поводья на луку седла и затянул их простым узлом, чтобы они не мешали, но легко развязывались при правильном рывке. Он не мог позволить себе ни секунды промедления. Ущелье Свистунов было не из тех мест, где стоит путешествовать ночью.
Он посмотрел на небо. Солнце клонилось к западу и уже скрылось за горами, тени которых постепенно подбирались все ближе к дороге. В середине лета можно было проехать ущелье засветло, между рассветом и закатом. Но осенние дни становились все короче, светлых часов просто не хватало. Мэйсен отправился на юго-восток незадолго до рассвета. Он гнал так быстро, как только осмеливался, но треть пути все еще лежала впереди, а этой ночью было новолуние. Мириэль только родилась и не поднимется выше гор, Люмиэль не поднимется вообще в то время, когда луна будет нужна ему больше всего.
Проклятые неудачи! Богиня наверняка смеется над ним, отправляя в одно из самых опасных мест на планете в новолуние, когда вуаль тонка, как старый носок. Он мог рассчитывать только на огонь и быстрые ноги своей кобылы.
Мэйсен поднял два просмоленных факела, взобрался в седло и уже там призвал в них огонь. Они загорелись быстро, пламя зашипело на изменчивом ветру. Держа по факелу в каждой руке, Мэйсен пнул Бреа пятками, посылая вперед в темноту. Хоть бы дорога была здесь хорошей! Трава и кусты давно поглотили Путь Короля, но земля поверх старых камней была надежной, по этой дороге можно было не бояться пустить лошадь галопом. Мэйсен пришпорил Бреа, заставив ее перейти с шага на рысь, и поднял оба факела повыше, пока последние лучи закатного солнца таяли в льдисто-голубом небе, как свет раскаленного стекла. За рыжеватым кольцом света сложно было что-либо рассмотреть, но с этим пришлось смириться. Потеря ночного зрения была мизерной ценой за безопасность, которую дарил огонь. Обитающие здесь свистуны боялись только огня.
