— Вика, ну что ты говоришь, — он поморщился, — я, что, похож на отморозка, который мочит всех подряд?
— Ты похож на милого доброго парня, только вот таковым не являешься. Так что об остальном судить не берусь. Думаю, мы поняли друг друга, — я полезла из машины, а Антон сказал:
— Знаешь, ты тоже не кладезь добродетели.
Выбравшись, я наклонилась в салон, держась за дверцу.
— Да я вообще полное дерьмо, Антон. Так что радуйся, что понял это так быстро.
И аккуратно закрыв дверь, пошла, не оглядываясь, к подъезду. Баба Шура и тетя Лида кивнули на мое «здрасьте», провожая взглядом, но в диалог вступать не решились, может, потому что Антон еще не уехал. А я, само собой, и возможности им давать не стала.
Катька выползла меня встречать сонной мухой.
— Спать хочется все время, — заметила, наливая суп и ставят на плиту, — а ты где была?
— Гуляла.
— Мне бы тоже не помешало.
— Кать, ты Тему случайно не встречала незадолго до смерти? — сама не знаю, почему спросила, наверное, от безысходности. Катька замерла, стоя ко мне спиной, напряглась. Медленно обернувшись, уставилась на меня.
— Ты с чего вдруг?
— Не знаю. Просто так… Поняла, что ничего толком не знаю, и…
— И не надо знать, — перебила Катька, — Вика, хватит жить прошлым, его не изменить, не перекроить. Нужно просто простить себя и двигаться дальше. Иначе ты так и застрянешь в этом болоте.
— Да я вроде как из него и не вылезала, — усмехнулась невесело, сестра закусила губу, — ладно-ладно, ты только не волнуйся, тебе вредно. Как там суп?
Катька отвернулась к плите.
Ели мы молча, точнее, я ела, сестра вяло переливала суп ложкой.
— Не идет? — спросила её участливо. Она отодвинула тарелку.
— Нет. Пойду прогуляюсь, наверное.
И ушла. Я курила, наблюдая, как Катька, выйдя во двор, пружинистым шагом направляется к дороге.
Ну и денек, однако. Захаров этот, Антон… Поверит ли мне последний? Ведь бизнес, как я понимаю, он раскручивает немалый, тут и деньги, и связи, и все незаконно. У него должна быть нехилая поддержка, ну и соизволение вышестоящих. А раз бои проводятся, значит, все это есть. Надеюсь, Антон не будет распространяться о том, что произошло, мало ли кто что решит. Рука потянулась к телефону. Очень хотелось позвонить Тиме и все рассказать, но я в очередной раз себя одернула. Любой предлог — только предлог увидеть его. И единственно возможный в моем случае — это смертное одро, на котором я возлежу. Да и то еще стоит подумать, надо ли выливать на него свои чувства. Так, стоп. Чувства? То есть уже реально чувства? Не просто странное влечение, а серьезней? Бред какой. Нет, об этом лучше не думать вовсе.
Зазвонил мобильный, так вовремя вырывая из ненужных мыслей. Давид. Ого, это может быть интересно.
— Слушаю, — ответила сразу.
— Не отвлекаю?
— Нет.
— Ты еще хочешь поговорить с человеком, встречи с которым просила?
Ох, ничего себе.
— Конечно.
— Через два часа в ресторане, третья випка.
Он повесил трубку, а я задумчиво почесала голову. Все-таки неясно, с чего у Давида ко мне такая любовь? Что-то темнят мужчины вокруг меня, ох, темнят. И это мне не нравится. Ага, так взяла бы и отказалась от встречи с наркодилером…
Глава 21
Естественно, через два часа я была в ресторане. Мое появление в нерабочее время уже никого не удивило. Метрдотель даже провожать не стала, я прошла к третьей випке, постучав, услышала:
— Да, — и открыла дверь.
Давид привычно сидел на диване, шнурка нет, видимо, рана хорошо заживает. Повезло ему все-таки. Рядом с Давидом в кресле сидел невысокий молодой человек лет тридцати, волосы поставлены ежиком, худой, и весь такой светлый, что смахивает на альбиноса. Я поздоровалась.
— Привет, Вика, — Давид махнул рукой, приглашая пройти, — дверь закрой и садись.
Я устроилась в кресле по соседству с парнем, он разглядывал меня с интересом.
— Это Вадим, — сказал Давид, — я ему объяснил в общих чертах, что к чему. Пообщайтесь тут, я пока схожу в зал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Того, что он нас оставит, я не ожидала, даже растерялась. С одной стороны, его присутствие сковывало, с другой, он все же был мне хоть как-то знаком, а что за человек этот Вадим, непонятно.
Давид вышел, мы с парнем уставились друг на друга. Я вздохнула, он усмехнулся.
— Давай облегчу твои муки, — вдруг сказал Вадим, подавшись вперед и поставив локти на колени, — я такой же человек, как и ты, из плоти и крови. Вполне себе интеллигентный, мама с папой не бомжи и не алкоголики, имею высшее образование, жену и ребенка. Так что не стесняйся, спрашивай, что хотела.
Если он думал, что помогает, то глубоко заблуждался. Его слова смутили еще больше, потому что я хоть и понимала, что киношные образы развязных ребят в шубах и с огромной серьгой в ухе несколько утрированы, но все же считала, что люди, занимающиеся подобными делами, они… как бы это сказать… Ну несколько неблагополучны, что ли. Хотя бы в прошлом. Ладно, будем общаться по-деловому.
— Ты помнишь Артема Дронова? — задала вопрос. Вадим кивнул. Лаконично. — Можешь рассказать, как… Как проходили ваши встречи?
Почесав мизинцем бровь, он ответил:
— Да как обычно. Давид позвонил, сказал, будет новый курьер на несколько поставок. Нужно пристроить, мне решить, куда… Ну парень, как парень, видно, что твердолобый. Но воля железная. Три раза он возил, точнее, я ему товар передавал три раза, на третий сама знаешь, что случилось.
— В последний раз он случайно не нервничал?
— Было дело. Я бы внимание не обратил, но мне нервы ни к чему, сама понимаешь. Он нервничает об одном, а отразиться может на деле. Потому я, как чертов психолог, слежу за состоянием душ курьеров. Он не то, что нервничал, но очень задумчив был, как бы отключался от реальности, что ли. Я ему говорю, что куда, а он переспрашивает. Ну я и сказал, слушай, парень, гони дерьмо из головы, а то ты партию не донесешь, тупо потеряешь по дороге. А он так на меня посмотрел, кивнул и снова отключился, — Вадим усмехнулся, качнув головой, — вот и вся петрушка.
Да уж негусто.
— А когда ты ему передавал товар? За сколько времени до того, как все случилось?
— В первой половине дня он все получил, надо было отвезти в соседний город на следующий день. Как я понял, выезжать он собирался ночью. Но не выехал. Бучу подняли только ближе к обеду, стали искать и не нашли. Давид был уверен, пацан его кинул. Я сомневался. Уж больно не вязалось с ним. Но всякое бывает. Потом Давиду что-то стукнуло в голову, он решил его мертвого поискать. Ну и нашел.
Вадим замолчал, я обдумывала услышанное. Что выходит, Тема забрал товар утром и был задумчив. В тот же день, спустя несколько часов он оказался у Егора, и тот заметил нервозность. Потом Тема поехал в качалку и напросился к Захарову, чтобы высидеть время, и тоже нервничал. А после того, как ушел от Мити, больше его никто не видел. Это было тридцатого мая, смерть наступила тридцать первого после обеда. Может ли быть так, что между встречей с Вадимом и Егором что-то произошло? То, что заставило не просто нервничать, но даже пытаться скрыться? Если учесть дальнейшие события, пытался он не напрасно. Но закрутилось все определенно раньше, а вот тридцатого дошло до крайней точки.
— А те два раза, что он отвозил заказы, — вернулась я из мыслей к Вадиму, он меня не торопил, откинувшись в кресле, пил чай, на мои слова вопросительно вздернул брови, — ты помнишь, кто был заказчиком?
— Не помнил, но поговорив с Давидом, порылся в архивах, — он усмехнулся, ставя чашку на столик, — но с этим вопросом только к Давиду, сама понимаешь, информация особого порядка. Данные я ему предоставил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Естественно. Давид в принципе знает обо всем, что я спрошу. А может, и больше. Только почему не поделиться со мной информацией? Он словно дает мне возможность пройти по этому пути, прекрасно зная, куда тот приведет. Но зачем? Должна быть цель, и Давид ее знает. Отсюда и вся благотворительность. Потому он держит меня по близости, не увольняет даже после прихода в ресторан жены, дает возможность копаться в смерти Артема, встречаться с людьми, к которым в обычной жизни путь мне закрыт. И тут мелькнула новая мысль: а вдруг все это изначально было подстроено? Тогда, увидев меня в ресторане вместе с Дроновым, он просто решил воспользоваться ситуацией, взяв на работу, таким образом, я попала под его контроль. Ему нужно было зацепить меня чем-то, и он… устроил покушение? Ну и мысль, бред-то какой. Портить из-за меня машину и рисковать собственной жизнью? Все ради чего? Чтобы девочка дурочка ему стала доверять? Нет, я и впрямь стала, но все же игра должна стоить свеч, слишком уж большой риск. И правда ли, что Давид не стал тогда копаться в той истории, что решил оставить смерть Артема, как есть? Как он сказал: у меня нет таких врагов? Может, и нет, потому что они ему не враги, а друзья?
