придумал напечатать «русские проездные билеты» Москва — Мусси, это железнодорожная станция недалеко от Куршавеля. В Париже он заказал штампы, и мы целой компанией, не оплатив ни одного билета, отправлялись первым классом из Парижа на лыжный курорт. Как вы понимаете, обратно мы ехали точно так же. Контролеры сначала удивлялись, но потом привыкли и пробивали билеты без вопросов. Эта схема действовала два года, и никто нас так и не поймал. Причем эта схема работала потому, что билет, после того как контролер пробивал дырочку, возвращался нам. Следов мы не оставляли.
Время, проведенное в Москве, пролетело как одно мгновение. Я активно работал, но кроме деловых встреч и забот занимался и своей личной, можно сказать, частной жизнью. Я постоянно расширял круг своих знакомых и приятелей. Стал посещал Дом кино, где познакомился с Таиром Салаховым, прекрасным художником и председателем Союза художников СССР, а также его другом Зурабом Церетели, известным сейчас на весь мир скульптором, хорошим художником, но в первую очередь великим коммерсантом.
Зураб устраивал у себя на Цветном бульваре настоящие пиры, накрывал стол на тридцать человек, приглашал людей из артистической и политической элиты страны и из-за рубежа. А угощал он нас в основном не грузинской, а русской кухней, но вино всегда было с его родины. Я впервые у Зураба попробовал киндзмараули, которое было любимым вином Сталина, и теперь я понимаю почему.
Таир тоже любил приглашать на выходные к себе на дачу. Ездили к нему на его машине, на черной «Волге». По дороге он заезжал на рынок, покупал ягненка готовил его всегда сам, не позволяя никому входить на кухню. У него я познакомился и полюбил… Но не девушку, а «шамайку», очень вкусную и по-особенному жирную каспийскую селедку. Дача Таира была шедевром архитектуры, а оформлена была как музей, кругом были его замечательные картины. Собирались у Таира небольшие компании, в основном актеры и актрисы кино и искусствоведы.
Я стал часто, чуть ли не каждый день, ходить в Большой театр, на балет. Первый раз случайно, по приглашению Таира. Мне так все безумно понравилось — сочетание музыки и изящных танцев, красота балерин так мне запала в душу, что я стал поклонником этого искусства. Когда труппа Большого театра приехала на гастроли в Париж, несмотря на то что я знал уже весь репертуар, я снова пошел еще раз на «Дон-Кихота». Я приехал в Palais des Congres, Porte Maillot, не подозревая, что билеты уже все проданы. Как быть? В Париже, в отличие от Москвы, не договориться. Я решил отправиться за кулисы, по дороге сказал, что меня ожидает Юра Григорович, директор и главный хореограф, которого я, конечно же, не знал. Меня пропустили, и я прошел к Григоровичу, представился. Объяснил, что билетов нет, а я любитель балета и его поклонник, что специально приехал из Москвы. В завершение моей речи я попросил его помочь мне удовлетворить мою страсть и попасть на балет. Юрий Григорович был тронут моими словами, и для меня нашлось место в первом ряду. После представления я зашел еще раз за кулисы выразить мою признательность. Там я познакомился с балериной Леной, на которую я обратил внимание еще во время выступления. С ней у нас получился эпизодический роман. Мы встречались потом еще несколько раз в Москве, но это было непросто, так как у нее был очень ревнивый «балерон».
Балет не единственное, что захватило меня. Очень сразило меня творчество Владимира Высоцкого. Алексей Цыганков дал мне послушать одну кассету. Она произвела на меня колоссальное впечатление. Я слушал снова и снова, особенно «Привередливые кони». На следующий день я купил в «Березке» книгу всех его стихов, читал как учебник иностранного языка. Постепенно достал все его кассеты и пластинки. Даже сегодня, когда мне уже 77 лет, я продолжаю слушать и увлекаюсь Высоцким. Каждый день кручу педали моего домашнего велосипеда обязательно под его могучие стихи, и очень сожалею о том, что мне не удалось пообщаться с Владимиром Высоцким.
С Яной мы расстались из-за Валентины. Жена нашла у меня номер телефона, сразу определила, что это Яна. Позвонила ей и напугала ее всем, что могла придумать, в том числе написать в институт и добиться ее отчисления. После этого случая мы еще встречались, но крайне редко, соблюдая «шпионские» меры предосторожности.
Появилась у меня новая постоянная девушка по имени Индира. Невысокая, но бесподобная красотка, с отличной фигурой. И неудивительно — как-никак мастер спорта по гимнастике. Познакомились мы с ней на новой дискотеке, она располагалась на корабле, который был пришвартован напротив гостиницы «Международная». Удивительная девушка, она сама себе кроила и шила элегантную одежду: одета была всегда со вкусом. Наш роман длился много лет, с небольшими перерывами. Закончился он только тогда, когда Индира вышла замуж в середине девяностых годов. Позже я расскажу читателю, как она неоднократно приезжала ко мне в Париж, в Испанию, и конечно же, не без приключений.
Дискотека «Корабль» была валютной. Несмотря на регулярные проверки и облавы со стороны милиции, так как советским гражданам нельзя было иметь иностранную валюту, там собирался весь блатной мир.
Там я познакомился с Алимжаном Тохтахуновым — Тайванчиком. Мы стали приятелями. У него была собственная валюта, а я его прикрывал в случае облавы. Я объяснял представителям закона, что он мой гость и за все плачу я. С Валентиной они были старыми друзьями, они земляки из Ташкента. Позже я узнал от нее, как Тайванчик помог ей, когда она вышла из тюрьмы без ничего. В карты я с ним никогда не играл, зная заранее, что он мог обыграть любого. Много лет спустя, когда его уже стали обвинять во Франции в том, что он криминальный «авторитет», я продолжал встречаться с ним в Париже, не веря газетным статьям. Я знал, что он добрый и мудрый человек. До сих пор у нас хорошие отношения, и я всегда рад, когда мы пересекаемся с ним в Palazio Ducale или у него в гостях, когда я бываю в Москве.
С Володей «Вишней» меня познакомила Люба Бacкo. Они были очень много лет в очень близких отношениях, фактически до его жуткой смерти от разрыва гранаты. С «Вишней» я тоже не играл в карты, слишком это было опасно, только в большой теннис.
Где-то в начале 1987 года ко мне обратился Евгений Черняхов из КГБ с просьбой подготовить предложение по поставкам целого завода. Не самого здания, а всего оборудования, которое необходимо для производства керамических
