– Какова же судьба Метелкина?
– Ему грозил расстрел, но во время следствия он как-то неожиданно сошел с ума и был отправлен в психиатрическую лечебницу.
– Возможно, он лишь симулировал сумасшествие, – высказала я предположение. Мне вспомнился допрос Метелкина и то, чем он закончился для следователя.
– Возможно, по крайней мере Дима так думал. В молодые годы у него возникла навязчивая идея – покарать собственными руками виновника гибели матери. Поэтому он поступил в медицинский институт на отделение психиатрии, чтобы таким образом добраться до Метелкина. Учеба у него затянулась на долгие годы – с предпоследнего курса его мобилизовали, он был военврачом всю войну и окончил институт в сорок восьмом. Но ни диплом врача, ни воинские награды не помогли ему поступить на работу в «психушку» закрытого типа, где содержались преступники, – мешала судимость матери. Только в конце шестидесятых годов ему, уже известному врачу, профессору, удалось попасть туда в качестве консультанта. Идеи убить подлеца у него уже не было – ведь этим он только бы навредил себе и нашей семье, но желание высказать тому все, что о нем думает, осталось. Но Дмитрий увидел перед собой дряхлого старика с пустыми глазами, уже в состоянии «овоща» – ни о каком разговоре не могло быть и речи. Просмотрел его медицинскую карточку и поразился – тот пребывал в этом состоянии с момента поступления в лечебницу и никаких признаков улучшения у него не наблюдалось. Лечащие врачи тоже недоумевали: у больного не было обнаружено никаких нарушений в функционировании мозга. В период «перестройки» и всеобщей гласности Диме удалось добиться реабилитации матери и получить доступ как к ее уголовному делу, так и к делу Метелкина. Выяснилось удивительное – Метелкин сошел с ума, превратившись в «овощ», буквально через несколько дней после ареста. Судя по протоколам допросов, он с самого начала стал давать следователю нужные показания, и вряд ли к нему применялись особые физические воздействия. А затем вдруг стал «овощем» и потерял способность говорить. Подобное могло бы произойти в том случае, если бы Метелкин получил тяжелую травму головного мозга, однако об этом в его медицинской карточке не упоминалось. Дима вновь отправился в «психушку», но Метелкин к тому времени умер, а результат патологоанатомического исследования поверг в шок. Мозг Метелкина не имел никаких изъянов, не считая изменений, присущих его возрасту. Хотите посмотреть? – предложила старушка. – Дима сделал копию.
С необычной для ее возраста живостью она встала из-за стола и, достав из шкафа кипу ксерокопий, положила их на стол. Начала их перебирать, комментируя вслух:
– Вот ксерокопия протокола допроса Метелкина, а вот – допроса Марии Сигизмундовны, эти дела вел один и тот же следователь – Кайсаров. А вот и само заключение патологоанатома.
– Спасибо, не надо, – пробормотала я, оглушенная обилием ненужной мне информации, но, чтобы не обидеть старушку, взяла предложенный листок и, не вникая в смысл, пробежала глазами. Следователь Кайсаров за свои прегрешения понес жестокое наказание.
– Спасибо, Маргарита Львовна, вы очень мне помогли. – Мне хотелось как можно быстрее покинуть эту комнату и говорливую хозяйку, я здесь словно задыхалась.
Разговор этот мне ничего не дал, кроме ощущения того, что я прикоснулась к чему-то нехорошему и омерзительно скользкому. Мне захотелось выпить, алкоголем заглушить неприятные ощущения. Любо в очередной раз продемонстрировал свою прозорливость и сразу увел меня из комнаты мамы, говоря при этом:
– Продолжим наше пиршество – лазанья с соусом бешамель заждалась нас. Под нее лучше пить кьянти.
На этот раз, не ожидая рекомендаций хозяина, прежде чем отведать блюдо, я почти до дна осушила бокал красного сухого вина. Любо одобрительно улыбнулся и подлил мне вина. От количества выпитого и съеденного у меня слегка закружилась голова, возникло ощущение необыкновенной легкости. Настроение улучшилось. Мне нравилось все – то, что я приехала сюда, сам Питер, хотя я его толком не рассмотрела, его жители, из которых я знала только двоих: таксиста, привезшего меня из аэропорта, и гостеприимного хозяина этого дома. Нет, троих – я же познакомилась с мамой Любо!
Когда Любо заговорил о десерте, я потребовала сделать перерыв. Мы перешли в гостиную на г-образный диванчик, Любо подкатил к нему стеклянный столик на колесиках, весь уставленный всевозможными бутылками. Смеясь, я заявила, что такие передвижные столики – отстой, пережиток прошлого. Мы пили ликер «Бейлис» и курили сигару, одну на двоих. Я всего раз, еще в школе, попыталась начать курить, но сигарету так и не докурила. Вот сигара – совсем другое дело, ее дым мягче, и его не надо вдыхать в легкие, а нужно только ощущать приятный вкус во рту и аромат.
Вместо десерта я потребовала съездить на Гороховую, намереваясь пройти инициацию, подружиться с городом. Любо вызвал личного водителя – у него оказался классный черный джип «Гранд Чероки» с шестилитровым двигателем. Мы прокатились с ветерком по опустевшему вечернему Петербургу; в окошке мелькали, словно нарисованные, разноцветные дома старого города, не задерживаясь в памяти. Немного не доехав до устремившегося золотым шпилем ввысь Адмиралтейства, мы остановились возле шестиэтажного каменного здания и вошли в расположенную по центру фасада арку. На выходе нас встретил каменный мешок прямоугольного двора, стиснутого со всех сторон стенами. Помню, как поднимались по широкой лестнице, как вышли на чердак, а оттуда по узкой лесенке – на «пятачок» и оказались в окружении всевозможных форм и цветов крыш, раскинувшихся во все стороны, как море. Очень много было декоративных башенок, а вдали, подобно скале среди бушующей стихии, вздымались купола Исаакиевского собора. Я радовалась, что-то кричала, загадывала желания.
На обратном пути Любо завез меня в ночное казино со стриптизом. Я ему стала доказывать, что у меня ноги не короче, чем у танцовщиц, которые только своими ногами и могут похвастаться. А я – особенная, так как могу путешествовать во времени. Я ему рассказала прошлогоднюю историю, связанную с Феликсом Проклятым, о том, как случайно стала владелицей уникального анкха. И о том, что совсем недавно побывала в горах Алтая, где сопровождала группу беглых урок, у которых в качестве заложника находился Григорий Метелкин. Любо поддакивал мне, но по его глазам я видела, что он всему этому не верит. Потом я, понимая, что слишком много выпила, потребовала отвезти меня в гостиницу. Любо согласился, но отвез меня к себе домой, отвел в комнату с широкой двуспальной кроватью, сказал, что я могу здесь жить сколько захочу и направился к двери. Дальнейшее смазалось, и я вскоре отключилась, провалившись в сон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
