"Если бы она меня не таскала по этой жизни за руку, а делала только то, что я сама хотела и просила, я бы вообще никуда не ходила и ничего не делала, а сидела бы в своей комнате под столом в шалаше из одеял и читала с фонариком книги про чужие приключения, прекрасно понимая, что у меня никогда не хватит смелости на свои."
В дверь постучали, мрачный голос ВэВэ сказал:
– Открой дверь, я тебе телефон отдам и уйду.
Я подошла и открыла, не поднимая глаз, увидела свой телефон в его руке, осторожно взяла его и разблокировала, чтобы посмотреть, кто звонил. Звонил "VVV".
Я подняла на него удивлённый взгляд, он выглядел таким разбитым, как будто это он виноват, а не я. Я не понимала причины, но ощущала его боль острее, чем свою, поэтому продолжала на него смотреть, в ожидании какой-нибудь информации, которая позволит мне как-то ему помочь. Он сказал:
– Ты в порядке?
Я не знала, как на это надо отвечать, очевидно, что я не в порядке, люди "в порядке" не ведут себя как шлюхи и не рыдают потом в туалете. Я осторожно спросила:
– Что ты хочешь услышать?
– Правду.
"Я тебе говорила правду, тебе не понравилось."
Мне не хотелось говорить, поэтому я попыталась закрыть дверь, но он не дал, а я не стала настаивать – у меня всё равно нет шансов его остановить, если он захочет это сделать.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу услышать правду, Ань. Хочу понять, что с тобой происходит, и хочу тебе помочь. Хочу узнать, что у тебя в голове, просто скажи что думаешь, скажи как есть, я пойму.
– Я думаю, что уже говорила тебе правду, тебе не понравилось.
– Мы просто друг друга не поняли. Мне нравится всё, что ты говоришь, всегда. Иди ко мне, – он протянул руки, приглашая меня подойти ближе, меня это настолько обескуражило, что я опять замерла в ступоре, и он опять обнял меня сам, мягко прижимая к себе и гладя по голове. Если бы это случилось вчера, я бы разрыдалась, но за сегодня я уже столько плакала, что слёз просто не осталось. Я опять погружалась в восходящий поток его ауры, чувствовала его грудь под щекой, его ладони на моей спине, его дыхание возле моего уха, тихий голос, настолько убедительный, что я бы каждое слово высекла в камне для потомков, без единой правки: – Всегда говори мне правду, если она мне не понравится, то это будет моей проблемой, не твоей, я как-нибудь с этим справлюсь. Говори, что не так?
Я повторила то, что он уже сказал – это всегда было хорошей стратегией:
– Я тебя неправильно поняла.
– Что конкретно ты неправильно поняла?
"Что сейчас будет секс. Но я тебе этого не скажу, а то ты будешь считать меня шлюхой."
– Аня, говори.
Я медленно глубоко вдохнула и молча выдохнула – на этот вопрос он мне пока правильного ответа не дал, а ответить неправильно я до ужаса боялась. Он вздохнул и обнял меня крепче, поцеловал в висок и сказал бесконечно терпеливым тоном:
– Ладно, давай пойдём другим путём. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
"Снял одежду и лёг на вот этот прекрасный матрасик, а я лягу сверху и буду тебя трогать, будет обалденно. Но я тебе об этом не скажу."
Он помолчал, ожидая ответа, не дождался и опять вздохнул, изображая оптимизм:
– Ладно, другой вопрос. Чем ты хочешь заняться?
"Облизыванием твоей шеи."
Я молчала, он начал предлагать варианты:
– Спать хочешь?
– Нет.
– Есть хочешь?
– Нет.
– Пить хочешь?
– Нет.
– Станцевать хочешь?
Я от неожиданности почти засмеялась, но успела закрыть себе рот, ВэВэ улыбнулся и обнял меня увереннее, спросил чуть менее серьёзно:
– Слушай, а что ты вообще сегодня ела? Кроме блинов утром.
Я открыла рот, чтобы сказать про блины, но не успела и пришлось закрывать. Ничего я не ела, мне было вообще не до еды. Он с лёгким неодобрением сказал:
– Понятно. Хотелось бы тебя, конечно, умудрённо поосуждать, но я не имею на это морального права, потому что я такой же. Времени не было. Давай поедем куда-нибудь поедим? В то кафе с русской кухней, там пельмени есть, в бульоне, я бы их сейчас кастрюлю сожрал. Ты как?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я была никак, я просто стояла и безоговорочно верила каждому его слову, и весь мой организм ему с готовностью верил, и ощущал то, что ВэВэ рекомендовал ощутить – мой желудок очнулся, как медведь от зимней спячки, и издал такой несомненный звук, что стало дико стыдно, а ВэВэ рассмеялся и коротко обнял меня крепче, сразу же отодвигаясь и поправляя на мне одежду:
– Прекрасная здоровая реакция молодого здорового организма, какое счастье. Поехали. Только умойся сначала.
– Хорошо, – я опустила голову и пошла умываться, радуясь, что хоть что-то во мне есть прекрасное и здоровое.
В очередной раз умывшись, я посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас – я выглядела кошмарно, мной как будто полы помыли, а потом отжали и бросили под дверь. Я была мятая вся, и мокрая вся, и рубашка моя уже давно не была такой новой и обалденной, какой я запомнила её в день покупки в секонд-хенде. У вещей из секонда вообще была странная суперспособность выглядеть хорошо в день покупки, а потом стремительно стареть и изнашиваться буквально за пару месяцев, какое-то запрограммированное устаревание, как у мобильных телефонов. Рубашку было до слёз жаль, она мне нравилась, но назвать её приличной уже язык не поворачивался, она истёрлась на сгибах, потускнела и как будто опала, став на размер больше, но не везде, а только в более прозрачных местах.
"У меня больше ничего нет, только футболка, но она тоже мятая и я в ней замёрзну. А костюм «подарок маме» я не надену, не хватало ещё уронить на него пельмень, мне его потом возвращать."
Думать о том, что в прошлый раз в это же кафе я ходила в этой же одежде, было жутко стыдно, я не понимала, как ВэВэ на такой подвиг решился, позорить его ещё раз не хотелось. Я вышла в коридор, посмотрела на ВэВэ, он ждал меня у двери, глядя в телефон, поймал мой мрачный взгляд и поднял брови, приглашая высказываться. Я призналась:
– Я никуда не поеду.
– Почему?
– Я вымазала рубашку, а другой нет.
– Поехали купим, – он убрал телефон в карман и озарил оптимистичной улыбкой весь мир: – Будет весело, как в "Красотке".
Я поморщилась и сказала:
– Это фильм про проститутку.
Он посмотрел на меня с шутливым осуждением и погрозил пальцем:
– Это фильм про любовь и исполнение желаний.
– Кому как, – я отвела глаза, но сдаваться на этот раз не собиралась – это был принципиальный момент, мне была глубоко противна сама идея любви за деньги, я считала, что либо деньги, либо любовь, иначе никак.
ВэВэ перестал улыбаться, потом всё-таки приложил усилие и улыбнулся опять, положил ладонь мне на плечо и сказал тоном всепрощающего боженьки:
– Не хочешь – не поедем. Давай закажем сюда, у них есть доставка. Так нормально?
Я пожала плечами, потом кивнула, внимательно следя за его реакцией, в то время как он внимательно следил за моей.
– Я заказываю?
Я опять кивнула, он достал телефон и набрал номер, прижал телефон к уху, а второй рукой прижал к себе меня, это было так незаслуженно и приятно, что мне опять хотелось рыдать без остановки, но я уже физически не могла, как будто ангельскую таблетку всё-таки выпила.
ВэВэ с кем-то разговаривал, а я прижималась ухом к его груди, слушая его голос, он прокатывался вибрациями сквозь всё моё тело, приводя в состояние нереальности, как у тех шаманов, которые долго бьют в бубен, а потом говорят с духами мудрых предков.
"Интересно, у меня есть мудрые предки?"
В голову приходила только бабушка, но она была, слава богу, жива, и для разговора с ней бубен был не нужен, нужен был только рот и телефон.
"Почему я этого не делаю, если это так просто?"
Я не задумывалась об этом, правила устанавливала мама, а она звонила бабушкам только по праздникам, четыре раза в год – на Пасху, на Рождество, на Новый Год и на их дни рождения, в остальные праздники они звонили нам сами, и то не всегда. С появлением интернета можно было отделаться сообщением, и мамина мама так и делала, а папина не делала, она вообще новые технологии признавала неохотно. Иногда я была с ней согласна.
