— Если вы считаете людей, отказывающихся убивать себе подобных соотечественников, отступниками от веры, то мы с вами не найдем взаимного понимания. Я не признаю за властью, которую вы представляете, права выносить осуждение за подобные поступки.
— Вера учит не вникать в мирские дела, внушать людям мысль следовать предначертаниям неба, готовить их исполнять свой долг как угодно ему, — сказал полковник.
— Эхо бурных событий не может не долетать до священного храма. Сюда приходят люди и просят научить их, как спасти себя и детей своих от гибели в муках. В нашей стране людям стало опасно открывать рот, чтобы сказать правду. Вам-то, я думаю, лучше известно, сколько людей сидит в ваших темницах, погибают там, подвергаются мучениям. И вы хотите, чтобы я и все последователи нашего Учителя стали отворачиваться от несчастных и преклоняться перед их преследователями? Мне стало известно, что власти расстреляли совсем недавно буддистов в городе Хюэ, расстреляли за то, что они осуждали жестокости. Я получил письмо от уважаемого Тхинь Тхиет Суна. Он просит меня рассказать об этом верующим, осведомить через газеты народ о совершенном преступлении.
— Если вы решитесь это сделать, Благочестивый, вам грозят большие неприятности. Вы можете оказаться в тюрьме.
— Сейчас настало такое время, когда каждый человек, прежде чем решиться на неугодный властям шаг, должен подумать, чем это может кончиться. Земные страдания только приближают человека к блаженству. Ваш покойный отец хорошо понимал это.
— Я хотел предупредить вас, Благочестивый, что на штурм крепости нельзя идти с деревянным мечом.
— Мы идем на штурм, как вы говорите, крепости с верой в победу справедливой воли народа. А это не деревянный меч, а оружие посильнее того, что привезли на нашу землю чужеземные захватчики.
Полковник поднялся.
— Я покидаю вас, уважаемый Тхинь Тхиет Тань, но подумайте о последствиях. Они очень серьезны.
— Спасибо за предупреждение, но у меня есть надежный защитник — вера в поражение злых и враждебных нашему народу сил.
Через день бонза Тхинь Тхиет Тань устроил пресс-конференцию, на которой рассказал о беседе с полицейским полковником, о расстреле буддистов в Хюэ, и попросил журналистов донести до народа правду о преступлениях президента Тхиеу и его правительства. Его арестовали прямо в пагоде Тханькуанг.
Спустя неделю пятерка военного трибунала приговорила настоятеля пагоды к десяти годам тюремного заключения за укрывательство дезертиров и лиц, избегающих призыва в армию, а также за неповиновение властям и оскорбление главы государства.
Через месяц, не справившись с бурно нарастающим протестом буддистов против ареста бонзы, власти вынуждены были выпустить его на свободу, предупредив, однако, что занятие политикой — не дело бонзы, если он хочет продлить свои дни на этой земле.
Бонза будет убит через два года после того, как выйдет на улицу во главе своих последователей и верующих, требуя отставки правительства, запятнавшего себя преступлениями.
Спасаясь от невыносимого сайгонского пекла, вице-президент, вице-маршал авиации Нгуен Као Ки решил выехать на три дня в Далат. Там у него была своя вилла, вызывавшая зависть многих богатых людей, обосновавшихся в этом благословенном краю, где круглый год ровная температура, горный прозрачный воздух, хвойные леса реликтовой сосны, источающей целебные ароматы.
Большой серебристо-голубой «кадиллак» глотал километры, и генерал, по мере того как машина все выше поднималась на плато, испытывал необыкновенное ощущение легкости. Менялся пейзаж, менялось и настроение. Каучуковые плантации уступили место чайным и кофейным, а те в свою очередь менялись местами с цитрусовыми садами. Дорога петляла, открывая то слева, то справа живописные зеленые дали в синей туманной дымке, ущелья с грохочущими внизу горными потоками. И наконец машина остановилась у давно полюбившегося генералу местечка «Водопад Пренн». От асфальтированной ленты шоссе вверх вела некрутая лестница прямо к ресторану, известному блюдами из горной дичи. Сюда в конце каждой недели стекались самые богатые люди, чтобы подышать горным воздухом и насладиться кухней.
Нгуен Као Ки не пошел к ресторану, хотя хозяин, появившийся будто из-под земли, не разгибая согнутой спины, приглашал отведать самые изысканные блюда.
— Погоди, погоди, — добродушно сказал Ки, — я сначала хочу побыть у водопада. Туда и принеси что-нибудь легкое.
Водопад Пренн — настоящее чудо природы. Его шум не оглушает, а успокаивает, навевает мечтательное настроение. Микроскопическая водяная пыль освежает не только лицо, но и душу. Здесь, сидя на искусно вырубленных из камня скамьях, глубже понимаешь древних, которые говорили, что каждая песчинка и каждая капля росы — это целые миры, размышлять над сущностью которых означает тренировать пытливый ум и острую наблюдательность.
Генерал выпил немного вина, закусил вяленой олениной и, поблагодарив хозяина, отказавшегося от платы, поехал дальше. На самой высокой точке шоссе перед Далатом он остановился, как делал всякий раз, когда ехал сюда, чтобы полюбоваться панорамой города. Отсюда, сквозь смолистые, будто отлитые из красной меди стволы тропической сосны, как на ладони лежало озеро Суанхынг, а на его берегу один из лучших отелей — «Палас». Он легко нашел корпуса Военной академии, офицерского училища, католического университета, картографического управления Национального института географии. Где-то в стороне, невидимые отсюда, располагались два важнейших американских научных центра — ядерных исследований и тропических болезней.
Сев в машину, генерал через четверть часа въехал в распахнутые ворота виллы мимо низко склонившегося привратника. Бесчисленные слуги, словно духи, угадывали каждое его желание. Он поднялся на ступени веранды, и дверь бесшумно распахнулась. Вошел в просторный холл с собранием картин, бронзовых скульптур, охотничьих трофеев и слоновых бивней в подставках из черного дерева и заметил, что штора над дверным проемом еще шевелилась, а на низком столике в запотевшем стакане стоял любимый напиток из сока грейпфрута и апельсина. На тысячелетнем фарфоровом подносе, принадлежавшем когда-то одному из китайских императоров, возвышалась живописной горкой крупная золотисто-красная клубника, гордость этой щедрой земли. Провинция, лежащая почти на полуторакилометровой высоте над уровнем моря, представляла собой настоящий земной рай: здесь рядом с тропическими фруктами уживались и давали обильные урожаи овощи и фрукты умеренных северных широт — рассыпчатая картошка, крупные, серебристые в разломе помидоры, сладкие арбузы и редкая для такого географического пояса клубника. Она шла в Сайгон, Нячанг, даже в Гонконг и Бангкок, но больше всего ее потребляли владельцы дорогих вилл, разбросанных в курортном районе вокруг Далата, — французы, оставшиеся здесь с давних колониальных времен, американцы — деловые, хваткие, умеющие выгодно приобретать лучшие земли всюду, куда им удалось проникнуть со своими идеями, капиталами и оружием, а также богатые сайгонские генералы и владельцы крупных состояний, нажившиеся на спекуляциях вокруг американских поставок.
Сыграв партию в теннис со своим адъютантом, генерал поплавал в бассейне, потом поужинал, рассчитывая вечером в компании знакомых побывать в ночном клубе «Дао Нгуен», недалеко от отеля «Палас», а потом устроить веселую пирушку. В половине двенадцатого ночи он оделся в легкий костюм без всяких знаков отличия и уже собирался выйти из дома, когда до слуха долетела беспорядочная стрельба.
«Не схватились ли опять по пьянке наши солдаты с американскими?» — подумал Ки, вспоминая, что такие стычки нередки, обычно из-за того, кому на данную ночь будут принадлежать девочки того или другого увеселительного домика. Но стрельба становилась все сильнее, и Ки пошел к телефону, чтобы позвонить начальнику гарнизона. Его опередил адъютант.
— Господин Нгуен шоай! — адъютант даже в крайне растерянном состоянии, которое было написано у него на лице, не забыл назвать своего патрона не вице-маршалом, кем он был на самом деле, а маршалом, что ему льстило больше. — Господин маршал, в Далат ворвались части Вьетконга. Поднятые по тревоге войска гарнизона отбивают крупные силы противника. Полковник Зунг спрашивает, какие будут ваши указания.
— Немедленно едем в его штаб, там разберемся, — бросил Ки на ходу.
На улице стрельба была слышней, и генерал сообразил, что наступление на город идет, видимо, сразу с нескольких направлений. Особенно сильный бой шел в районе католического университета, на территории которого располагался теперь батальон южновьетнамских войск.
Войдя стремительной походкой в штаб, генерал Ки, ни с кем не поздоровавшись, обратился к полковнику Зунгу:
