Тогда он повернул на пальце голубое кольцо, единственный свой талисман, поднял меч и направился на арену — навстречу судьбе, перед которой все, свободные и рабы, кельты и римляне, смиренно склоняют голову.
Над амфитеатром поднялся мощный гул — единый, восторженный крик. На трибуне появился император.
Клавдий приветствовал толпу, восхвалявшую его криками и широкими, ликующими жестами. Слева от него Кастор, необыкновенно нарядный, в новом греческом хитоне, не без удовольствия поглаживал свою холеную бородку, не забывая с восхищением посматривать на красавицу Валерию Мессалину, которая, как известно, при виде интересного мужчины легко забывала социальные различия.
Вдруг грек нахмурился: вот здесь, под балдахином в почетной ложе, справа от императорской супружеской четы, должен сидеть в своем роскошном облачении его господин и хозяин, готовый ответить на приветствие толпы.
Но его место пустовало!
Аврелий без помех прошел в подземный коридор. Стража не посмела преградить дорогу великому человеку, спасителю империи, которого собирался чествовать народ Рима.
— Когда твой черед? — спросил сенатор, опуская руку на плечо Квадрата.
— В конце. Ждут, когда люди насытятся кровью, чтобы выпустить на арену самых слабых. Так что дарят мне еще пару часов жизни, — произнес он со слезами в глазах.
— Ничего, выдержишь, Квадрат! Сражайся и заставь дорого заплатить за свою жизнь — ты не хуже других. Я поставил на тебя пятьсот сестерциев. Ты победишь!
— Видно, тебе некуда деньги девать, благородный Стаций, — развел руками гладиатор.
Аврелий вздохнул и удалился, оставив его в одиночестве.
Большинство гладиаторов находились уже на арене, где предстояло общее сражение — массовое убийство. Победители будут выступать потом, каждый в отдельности, сражаясь друг с другом один на один или с животными.
Ардуина наблюдала за сражением в зарешеченное окно, сжимая длинное копье, с которым ей предстояло сразиться со стаей волков. Под шлемом, в похожих на паклю волосах, виднелась засушенная роза. Ардуина заметила Аврелия, только когда он подошел сзади.
— Ave, сенатор! Ну что, принялся за нас? — засмеялась она.
Патриций взял у нее из рук копье и попробовал на вес.
— Какие легкие эти ваши британские копья. Я впервые заметил это еще тогда, в казарме, а потом во дворце, когда мне в голову попало копье солдата преторианской гвардии. В отличие от трезубцев ретиариев они, наверное, полые.
— Ну и что? — удивилась женщина.
— Полые и достаточно широкие, чтобы внутри поместилась небольшая трубка. А ты у себя на острове всегда жила и воевала в лесах, где в изобилии растет чемерица… Я прочел в новом трактате по географии, что вы, британцы, используете ее для охоты с отравленными стрелами, и тебе, конечно, это известно. Спорю, чтобы усилить действие яда, ты подержала его в ранах мертвых животных. Зачем ты убила Хелидона, Ардуина?
Женщина посмотрела на него круглыми злыми глазками, и Аврелий заметил, как в них сверкнула звериная хитрость.
— Это мое дело, сенатор! — дерзко ответила британка и усмехнулась.
— Знаешь, а я догадываюсь — почему. Ты любила его!
— Легкое увлечение — не больше! Я никогда не признавалась ему.
— Думаю, однако, что Хелидон отлично все понимал и говорил об этом с Турием, — продолжал Аврелий. — Разве не из ревности ты убила его?
Британка переменилась в лице. Гримаса истерики сменилась злобой и страданием.
— Нет, меня нисколько не волновали его приключения. Причина совсем в другом, и я скажу тебе в чем, потому что ты, наверное, единственный, кто в силах меня понять. Из всех мужчин, которых я встречала в жизни, только ты отнесся ко мне как к женщине, а не как к шутке природы. Да, Хелидон заметил, что я неравнодушна к нему, и обнадежил. Я поверила, что мы с ним можем быть вместе… Я пришла в его комнату. Вымылась, причесалась ради него, думала, он будет любить меня…
Ардуина опустила голову, и высохшая роза повисла над плечом. Женщина с отвращением сплюнула на землю.
— Как он смеялся надо мной, эта скотина! Сидел там, сложив руки на животе, и трясся от смеха. И кричал: «Попалась на удочку, дура! Ты так глупа, что даже поверила, будто я лягу с тобой в постель!» И тогда я поняла, что должна убить его.
Аврелий промолчал. Подобный отказ — сильнейшее оскорбление, какое только можно нанести женщине, а Ардуина оставалась женщиной и в этом своем нелепом мужском обличье: несчастная, некрасивая и неприятная, но все равно женщина и, как все женщины, способная любить, страдать от уязвленной гордости… и мстить.
— Ты убила и Турия, знавшего об унижении, какое выпало тебе. Но что означает глаз с двойным зрачком, найденный на его трупе?
— A-а, это! Нет, не я положила его. Я нашла такой же у себя. Этот негодяй Геракл незаметно подкладывал нам такие амулеты, надеясь наслать на нас порчу! Я не держала зла на Турия. В сущности, он был хорошим человеком и единственным, кто знал, что произошло между мной и Хелидоном. Я не могла оставить его в живых. Рано или поздно он понял бы, что это я… Поначалу я надеялась, что из-за шумихи с Хелидоном и Мавриком он и не вспомнит, как все случилось на самом деле. Но должно быть, все-таки вспомнил, как я держала ту маленькую трубку, а потом еще я услышала, что он хочет поговорить с тобой… Поэтому и убрала его. Я не могла допустить, чтобы кто-либо узнал, как Хелидон посмел обращаться со мной — со мной, британской принцессой!
Аврелий опустил голову. Вот так, в силу невероятного стечения обстоятельств, месть оскорбленной женщины спасла жизнь самому Цезарю!
Патриций представил, как Ардуина причесывается, готовясь к любовному свиданию, возможно первому в жизни. Он неожиданно проникся симпатией к этой девушке с грубым мужеподобным телом и невольно шагнул к ней, думая как-то утешить. Но тут ему в грудь, прямо в то место, где находится сердце, уперся острый наконечник копья.
— А теперь я должна убить и тебя, благородный Стаций, и, честно говоря, мне жаль: ты единственный человек в мире, который подарил мне цветы, — закончила Ардуина, слегка надавив на копье. — Однако тебе не следовало искать меня. Ведь заговор Мавриков все поставил на место, переложив вину на Турия…
Аврелий метнулся на землю, и копье пролетело мимо. Ругаясь, Ардуина со всей силы ударила его кулаком в грудь и принялась пинать ногой в металлических латах. Потом она схватила пику, и Аврелий, лежа на спине, увидел, как пика эта неумолимо устремляется к нему. Он всегда так любил женщин, и теперь умрет от женской руки!
Все произошло молниеносно. Острие брошенной с неслыханной силой пики находилось уже в одной пяди от бешено колотившегося сердца Аврелия, как вдруг между ним и грудью сенатора встрял щит. На помощь Аврелию пришел Квадрат!
Раздался страшный лязг. Патриций, превозмогая боль, покатился по полу и схватил за ноги гладиаторшу, которая одним только выпадом обезоружила неумелого противника.
Ардуина упала, и Аврелий набросился на нее, а Квадрат исчез, даже не подхватив свой щит.
Несмотря на немалую силу, сенатору оказалось нелегко справиться с британкой. Они долго боролись, сцепившись, пока Аврелий не прижал ее к полу. Она все еще продолжала извиваться, как фурия, но в конце концов замерла, обессилев.
— Я покушалась на жизнь римского магистрата, и теперь меня приговорят к распятию на кресте, — заскулила Ардуина, словно раненое животное. — А мне так хотелось умереть с оружием в руках, как мои предки…
Патриций постепенно ослабил хватку, убедившись, что ужасной гладиаторше не дотянуться до копья и меча.
— Ардуина, где ты? — раздался в коридоре чей-то голос. — Твой выход, выпускаю волков, их пятеро, и они уже два дня ничего не ели.
Аврелий поднялся, ослабив хватку.
— Царевна Деирдре, хочешь умереть как британка? — резко спросил он. — Тогда иди, тебя зовут!
Женщина поднялась, не веря своим ушам.
— Я пойду, если ты будешь смотреть. Сегодня я стану сражаться только для тебя, сенатор… — ответила она, слегка улыбнувшись. И сразу же, обратившись к служителю, заорала: — Эй, мне нужно десять таких волков! Думаешь, ты имеешь дело со слабаком?
Подхватив копье, она сжала его в руке, сняла шлем и поправила розу в волосах. Потом повернулась к безоружному Аврелию и сделала ложный выпад.
Испугавшись, он отскочил назад, а британка отвела копье и со смехом попрощалась с сенатором:
— Прощай, Аврелий, идущая на смерть приветствует тебя!
И поспешила на арену.
22.
За три дня до июльских ид
— С десятью волками Ардуина, конечно, ни за что бы не справилась! — воскликнул новый ланиста. — И что это ей взбрело в голову!
— Но какое мужество! Уложила больше половины, прежде чем ее разорвали в клочья! — восхитились тренеры.
