После паузы Порция все же сказала:
— Китти предала Генри. Похоже, она считает, что доверие абсолютно ничего не значит. Я не представляю себе брак без доверия. Не понимаю, как он может существовать.
Говоря это, Порция отдавала себе отчет в том, что по иронии судьбы они оба были свободны от брачных уз, более того, они уклонялись от брака в течение ряда лет. Порция бросила взгляд на Саймрна. Он сосредоточенно смотрел себе под ноги. Он думал о том, что она сказала.
Почувствовав на себе ее взгляд, Саймон поднял голову, посмотрел сначала на нее, затем на ухоженный газон.
— Думаю, ты права. Без доверия… брак не может существовать. Для таких людей, как мы… С таким браком ты… или я… не сможем примириться.
Если бы неделю назад ктонибудь сказал ей, что она будет вести подобный разговор о браке с Саймоном Кинстером, она бы расхохоталась. Тем не менее это так. Порция захотела узнать, что возникает между мужчиной и женщиной, когда речь заходит о браке. То, что она выяснила, оказалось гораздо обширнее, чем она думала.
Доверие в браке — это действительно очень важно.
Это находилось в центре того, что происходило между ней и Саймоном.
— Знаешь, Китти никогда не найдет то, что ищет. — Порция вдруг поняла это совершенно отчетливо. — Она хочет, чтобы вначале ей дали это нечто, и лишь потом она станет решать, стоит ли это оплачивать. Иначе говоря, Китти ставит телегу впереди лошади.
Саймон тоже размышлял об этом, потому с мыслью Порции он был согласен. Почувствовав на себе ее взгляд, он кивнул. Он понимал не столько Китти, сколько то, что говорила Порция.
Ее мысли о браке были весьма важны для него. И то, что она говорила, было правильным. Доверие не приходит первым. Все их обоюдные желания напоминали собой дерево, которое способно расти пышно, иметь глубокие корни и быть надежным лишь в том случае, если посеяно на доверии.
Продолжая идти рядом с ней, он снова бросил на нее взгляд. Саймон доверял ей полностью и безоговорочно, доверял гораздо больше, чем любой другой живой душе. И дело было не только в том, что он давно знал ее, мог с уверенностью предположить, как она будет рассуждать, реагировать и вести себя. И даже чувствовать.
Дело было в том, что он знал: она никогда намеренно не причинит ему боль. Порция может шпынять его без всяких угрызений совести, дразнить, досаждать возражениями, но она никогда не станет обижать его. Она уже доказала это. Саймон внезапно осознал, как дорого стоит такое доверие.
Доверяет ли она ему? До какойто степени должна, но как далеко ее доверие распространяется — этого он не знал. Если допустить, что она доверяет ему полностью, сохранится ли это доверие, если впоследствии она узнает, что он не был до конца открыт, до конца честен с ней?
Сможет ли она понять его? Понять настолько, чтобы проявить снисходительность?
Порция была открытой книгой, она всегда была слишком прямой, слишком уверенной в себе, в своей позиции, своих способностях, всегда была непримирима к обману.
Саймон точно знал, чего она хочет добиться в процессе общения с ним. Он не знал лишь одного: как она будет реагировать, когда узнает, что в дополнение к тому, что он даст ей по ее просьбе, он намерен и полон решимости предложить ей гораздо больше.
Не подумает ли она, что он пытался увлечь ее, оплести ее путами ответственности, чтобы заарканить?
Несмотря на то, что Саймон хорошо знал ее, а может, именно поэтому, невозможно было предсказать ее поведение.
Они дошли до обсаженной глициниями тропинки, поворачивавшей к дому. Они доверились ей и некоторое время шли молча, затем Порция замедлила шаги.
— О Боже!
Саймон проследил за ее взглядом, устремленным в сторону соседнего газона. В центре группы офицеров и молодых отпрысков стояла Китти с бокалом в руке. Она жестикулировала, чтото говорила и выглядела невероятно веселой. Слова ее разобрать было невозможно, но говорила она громко и не менее громко смеялась.
Один из офицеров чтото сказал. Все засмеялись. Китти ответила, энергично жестикулируя. Она покачнулась, и два джентльмена поддержали ее. Все еще больше развеселились.
Саймон остановился, Порция последовала его примеру. Они увидели мелькание яркоголубых юбок в конце газона. К группе быстрым шагом приближалась миссис Арчер.
Саймон и Порция видели, как она с помощью негромких увещеваний и дежурных улыбок сумела забрать дочь и, взяв ее под руку, повела в сторону центральной лужайки, где находилось большинство гостей.
Офицеры и джентльмены, образовав небольшие группки, продолжали беседовать. Саймон и Порция зашагали дальше.
Они встречались и перебрасывались словами с другими парами, прогуливавшимися в обратном направлении. Дойдя наконец до центрального газона, они снова оказались в гуще людей и тут же услышали голос Китти:
— О, благодарю вас! Именно это мне и требуется! — Она икнула. — Я так хочу пить!
Справа от нее стоял молодой садовник, который сейчас исполнял обязанности официанта, держа в руках поднос с бокалами шампанского. Одетый во взятый напрокат черный костюм, высокий и слегка долговязый, черноволосый и черноглазый, он выглядел потрясающе красивым.
Китти определенно так считала. Стоя напротив, она с нескрываемым вожделением смотрела на него поверх края бокала, из которого пила.
Порция насмотрелась и наслышалась достаточно. Держа Саймона под руку, она подтолкнула его, и они смешались с толпой.
Следующие двадцать минут они провели в весьма приятных разговорах, встретившись с Чарли, а затем с девицами Хэммонд, которые сияли от счастья — они имели успех у молодых обожателей. Непринужденно разговаривая и шутя, все расслабились, когда на террасе послышались шаги, заставившие присутствующих обратить взоры в ту сторону.
То, что люди увидели, повергло всех в шок. У подножия лестницы Эмброз Келвин стоял с Китти, которая буквально повисла на нем. Она обвила его шею руками. Запрокинув голову, она смеялась и смотрела ему в лицо откровенно чувственным взором. Нельзя было разобрать, что она говорит. Китти пыталась изобразить шепот, хотя произносила слова громко, при этом язык ее основательно заплетался.
Она висела на Эмброзе, а он, скованный и бледный, пытался оторвать ее от себя.
Разговоры мгновенно прекратились, все стояли и молча смотрели на разыгравшуюся сцену.
Тишину взорвал хохот, который тут же смолк. От толпы отделилась Друсилла Келвин. Подойдя к Китти сзади, эта довольно миниатюрная женщина схватила Китти за талию, помогая брату освободиться.
В следующее мгновение на это трио налетели леди Хэммонд и миссис Бакстед, загородив Китги от взоров окружающих. Ктото крикнул, чтобы принесли холодной воды, тут же были отданы приказания слугам. Очень быстро выяснилось, что Китти объявили больной и что с ней случился обморок.
