суетящихся у опушки людей. Он никак не мог понять, почему у местного народа, обладающего силой электричества, самобеглыми каретами, тем же оком, способным зрить за горизонт, и многими иными чудесами, вызывала крайнее удивление самая примитивная волшба, вроде малого и большого призывов.
– Воля твоя исполнена, владыка, – возвестила дева с изумрудными волосами из облака призыва, – и малый народец, и зверь, и тварь всякая извещены о твоем возвращении и спешат исполнить веление. Могу ли и я вернуться в свою речушку?
– Возвращайся, – кивнул Леший, улыбаясь благостной вести. – Велю Терентию нонче же начать приводить в порядок прибрежный лес. Но и ты не ленись. Чай не мавка простая, а полноправная речница теперь. Воли твоей достаточно, чтобы привлечь помощников к расчистке русла.
Пока владыка общался с речницей, подъехали какие-то люди, и один из них, мужик властного вида, заговорил с Терентием. Слушая краем уха, Леший понял, что властный мужик разыскивает его. И разыскивает не с добрыми намерениями, ибо в большой самобеглой карете с непроницаемо черными стеклами сидела дюжина витязей хоть и в странном, но несомненно боевом облачении. Захотелось непременно узнать, чем он не угодил местным властителям, с коими доселе даже ни разу не пересекался. Однако встретить речницу было важнее. Потому велел Терентию отправить пришельцев пока побродить по лабиринту, после самому следовать к заболоченной речушке.
Уже творя переход, владыка узрел, как из подъехавшей ярко-красной машины вышла Катерина. Два последних дня, обходя дальние окрестности чудного града, Леший и вовсе забыл о девице, которой открылся, надеясь сделать ее проводником в поконах и устоях местного народа. Узрев плачевное состояние окрестных лесов, владыка решил заняться в первую очередь ими. В ближайших уже хозяйствовал Терентий, и дела у него шли неплохо, даже несмотря на отсутствие не только лесного народца, но даже и лесных тварей. А вот смотрителя лесов, находящихся за большим рукотворным озером, пришлось долго вразумлять, пока тот отошел от спячки, в коей провел не менее четверти века. Заозерный лесовик едва не слился сущностью с дубом, в дупле которого обитал. Леший с трудом выковырял его оттуда. А чтобы привести к уму-разуму, да восстановить первозданную силушку лесного смотрителя, пришлось шарахнуть его гораздо большим разрядом, чем накануне перепало Терентию. Омоложенный лесовик грохнулся оземь, вознося хвалу владыке, опять, как и иные здешние лесные существа, именуя его Велесом.
Не ведомо, сколько раз пришлось Лешему досчитать до десяти, усмиряя гнев на глупое создание. В конце концов, до придушенного в развилке ветвей лесовика дошло, что перед ним не Велес, а Леший, а сам он отныне не смеет именовать лешим себя, ибо он лесовик с даденым владыкой именем Дуболом. Дуболомом Леший назвал лесовика потому, что в процессе вразумления нечаянно хряснул того об дуб, отчего ствол невинного дерева расщепился надвое.
Далее владыка призвал озерников, коих в большом озере обитало сразу трое. Те явились не в привычном облике гигантских сомов, а в облике рыб-толстолобиков, пахнущих тиной и илом. Узрев владыку, озерники стали наперебой жаловаться на творимые людьми безобразия, от коих им приходится прятаться в глубоких омутах, куда не достигают лиликтрические удары и не опускаются опутавшие все озеро рыболовные сети. Какое то время, послушав жалобное бульканье толстолобых рыбин, владыка повелел им заткнуться и напомнил, что на то они и озерники, чтобы блюсти в своей вотчине порядок, принуждая к нему всякую тварь, в том числе и людишек. А когда в одном озере их трое, то и вовсе странно, что они униженно просят помощи. О том же он сказал и находящемуся здесь же лесовику Дуболому. А для передачи положительного опыта пообещал прислать им Терентия.
Дав всем четверым седмицу на то, чтобы начать возвращать свои территории к прежним поконам, Леший вернулся во владения Терентия, где решил подождать вестей от речницы.
И вот наконец-то благостная весть получена. Однако, увидев Катерину, он решил немного задержаться, дабы узнать о цели ее появления. Скинув морок невидимости, шагнул к ней. Девушка вздрогнула от неожиданного появления владыки.
– Алексей, вы меня напугали, – пробормотала она, приложив руки к груди.
– Нешто я столь ликом ужасен, что ты, девица Катерина, меня пугаешься?
Катерина натянуто улыбнулась, посчитав ответ на прозвучавший вопрос не обязательным и заговорила о другом:
– Прошлый раз Вы, Алексей, рассказали мне о таких удивительных вещах, в которые сложно поверить. Потом бесследно исчезли, и я уже думала, что больше Вас не встречу, а все произошедшее ночью мне лишь приснилось. Но вот в новостях по ТВ показали события в этом парке, я узнала Терентия, увидела Вас, Алексей, и решила приехать.
– Оно может, и ко времени ты явилась, девица, – одобрительно кивнул Леший. – Вернулась нонче та речница, к которой мы с тобой ночью хаживали. Благостную весть она принесла. И я сейчас к ней направляюсь. Согласна ли ты меня сопровождать, девица?
– Алексей, конечно же, мне это будет интересно! Только попрошу вас не называть меня девицей. Называйте просто Катериной.
– Воля твоя, девица, – простодушно согласился Леший. – Токма и ты называй меня запросто, а не выкай, аки понтляндскому дворянчику.
Когда той ночью Катерина первый раз проходила через портал, она делала это не совсем осознанно. Теперь же, увидев перед собой белесое марево, непроизвольно задержала дыхание, а в момент перехода даже зажмурила глаза. Но тут же их открыла, ощутив дуновение прохладного ветерка, и услышав легкое журчание воды и лягушачье кваканье.
Они вышли на прибрежную поляну. Сквозь небольшой просвет в зарослях камыша отблескивала на солнце текущая вода. Зеленоволосая худенькая девчушка лет десяти с поразительной легкостью выдергивала камыш и складывала его в стожок на берегу. Кожа девочки тоже имела зеленоватый оттенок, и в солнечном свете казалась прозрачной и очень тонкой.
– Ой! – звонким колокольчиком прозвучало восклицание зеленовласки, когда она заметила пришельцев. Согнувшись в почтительном поклоне, девочка спросила: – Велишь кликнуть водяницу, владыка.
Леший поморщился, услышав, как речницу назвали водяницей, но лишь кивнул, молвив коротко:
– Велю.
Девочка юркой рыбкой нырнула в воду и пропала из виду.
– А кто это была? – спросила Катерина.
– Мавка речная, – пояснил владыка.
– Сколько ж ей лет? На вид годиков десять.
– Не ведаю о том. Может год, может, десять, а может, и десять веков прошло, как утопла она в этой речушке. О том, ежели любопытно, у нее самой и спроси.
– Бедняжка, – невольно вырвалось у Катерины.
Зашуршал камыш, послышались шаги по воде, и на берег вышла речница. Первый раз Катерина видела ее при свете луны. При дневном свете речная нимфа выглядела еще более обворожительно. Даже зеленоватая кожа не портила впечатление.
