Тогда Егор сказал:
— Гражданин Ряскин, пройдите, пожалуйста, с моими коллегами в другую комнату. Мне нужно поговорить с гражданкой Серебряковой.
Эд ожидал, что Кирилл начнёт спорить и упираться, но тот равнодушно пожал плечами и вышел в коридор. Вика за спиной Ряскина вычертила поиск, но знак медленно растаял в воздухе.
— Давайте поговорим у меня.
Кирилл повёл видящих в свою комнату.
Из кухни слышался голос Егора:
— Так вы поедете с нами добровольно или будем оформлять задержание?
Девушка что-то раздражённо ответила, но Эд уже вошёл в комнату Кирилла и слов не разобрал.
Ряскин уселся в кресло у компьютерного стола, закинул ногу на ногу и спросил:
— Так что вас сюда привело?
— Проверка, — туманно отозвалась Вика и сама задала вопрос:
— Давно ли тут находится Серебрякова?
— Точно не скажу, — он глянул на часы, висящие над кроватью. — Примерно с половины девятого.
Кирилл показался Эду куда более напряжённым, чем вчера. Ряскин пытался казаться обычным, но Эд видел и ощущал разницу. Однако вряд ли смог бы выразить её словами: не просто напряжение, что-то неуловимо большее…
— Вы, кажется, говорили, что не общаетесь с Алиной? — заметила Вика.
— А вот она явно решила со мной пообщаться, — криво усмехнулся Кирилл.
Он поймал взгляд Эда и добавил:
— Если я кажусь вам напряжённым, то это нормально: я, надо признаться, ужасно напуган её визитом, но признаваться в этом, само собой, стыдно.
Вот этот Кирилл уже больше походил на себя вчерашнего.
— Алина ворвалась ко мне утром и всё это время «развлекала» странными разговорами об особой миссии и избранности. Она вела себя не очень вменяемо, так что я решил не спорить и не злить её. Она забрала у меня телефон и очень выразительно поглядывала на столовый нож. Он, конечно, тупой. Но, знаете, и тупость может покалечить.
Ряскин коротко, нервно рассмеялся, закрыл глаза на секунду, медленно выдохнул и почти спокойно сказал:
— В общем, спасибо вашей проверке, чем бы она ни была на самом деле. Рад, что вы меня спасли. Кстати, она ещё и денег у меня просила. Вроде бы предлагала вместе бежать, но куда и зачем, она, кажется, и сама не очень понимает.
Негромко зазвонил телефон. Вика глянула на экран и приняла звонок:
— Да, Егор. Хорошо. Сейчас подойду. Эд, подожди тут, я ненадолго.
Она вышла из комнаты. Вскоре послышались шаги, и кто-то остановился за прикрытой дверью.
— Ваш коллега нас подслушивает или пытается найти тайник у меня в коридоре? — поинтересовался парень.
Эд не стал отвечать, просто пожал плечами. На самом деле он знал, что Егор за дверью проверяет знаками Кирилла и его комнату.
— Эд, выйди на пару слов, — позвал старший. — Серебрякову мы забираем.
Удвоенный поиск и опознание, вычерченные видящими за дверью, не выявили в Ряскине ничего подозрительного, и студента оставили в покое.
Алину Серебрякову привезли в отделение. Вика обыскала её, но ни старого советского ночника, ни ещё чего-нибудь необычного в вещах Алины не нашлось.
Девушка не отрицала своей связи с Неназываемым, но категорически отказывалась сообщить, где он.
— Я его спрятала, так что вам, идиотам, его не найти! Только избранная жрица может говорить с Неназываемым, а до обычных людишек он и не снизойдёт! — Алина сидела в допросной и смотрела на спецотделовцев с презрением и брезгливостью.
Она повторяла одно и то же уже почти час с упорством, достойным лучшего применения. За это время Егор успел отчитаться перед начальством, Вика — заполнить небольшую стопку бланков и форм, Азамат — прибежать из архива, поглядеть на Алину, проверить её знаками и снова умчаться в архив. Все успели поесть, но по очереди, так, чтобы Серебрякова ни на секунду не оставалась без присмотра.
Девчонке тоже принесли еду и воду, но она проигнорировала и бутерброды, и минералку. Видимо, увлеклась игрой в вопросы и ответы.
Условно полезных сведений получить от Алины удалось всего ничего: Неназываемый заточён в лампу злыми силами; лампу «жрица» купила на барахолке, когда ездила в июне в Питер с матерью; Неназываемый хочет найти умных людей, чтобы помочь им.
В чём и чем помочь? Вы не поймёте. Как помочь? Не ваше дело. Информацией девчонка делилась порционно: по ложке сведений на бочку оскорблений и самолюбований — «вы идиоты, а я королева».
Угрозы на Серебрякову не действовали: девушка прекрасно понимала, что предъявить ей нечего. Ничего противозаконного она не делала, а верить в Неназываемого и считать себя его жрицей не запрещается.
Искали её и не могли найти? А она не знала: захотелось вдруг пожить в хостеле, отдохнуть от мамаши, учёбы и «всего этого тупого мира» — взяла и съехала.
Зачем приехала к Ряскину? Соскучилась по умному собеседнику. Про Матвея Ванина она, мол, знает не больше других. А что уж там себе Ерохин придумал, это не её проблемы.
— Но вас же видели вместе с ним, — пытался настаивать Макс.
— Ну и что? Я красивая девушка, вот он и навязывался мне в приятели. Может, пару раз я с ним в кафе посидела, это же ерунда, — она пожимала плечами и смотрела на Кошкина с нескрываемой насмешкой. — Или у вас с этим какие-то проблемы?
— Нет, у меня нет проблем. Но они могут быть у вас, Алина. Вас же и с Ваниным видели незадолго до его самоубийства.
— Кто это сказал? Ерохин? Он, видимо, близко к сердцу воспринял то, что я даже не помню, ходила я с ним в кафе или нет.
— То есть он не избранный и Неназываемый его не выбирал?
— Неназываемый выбрал только меня! Я его жрица! И вы, кучка идиотов, никогда его не найдёте! Я его спрятала! Спрятала!
Слушать экзальтированные выкрики в очередной раз Эду не хотелось. Тем более что с ним «жрица» говорить отказалась наотрез, заявив, что он «слишком тупой и само его присутствие понижает средний уровень интеллекта в комнате».
То ли от недосыпа, то ли ещё почему, но оскорбления Алины не слишком задели Эда. Хочется девчонке дурить — пускай. Он вышел из допросной и прошёл в соседнюю комнату, где у монитора, следя за Максом и девчонкой, видели Егор и Вика.
— Готова? — спросил старший.
— Я-то давно готова, а теперь, думаю, и наша красавица готова. Я пошла.
Вика кивнула Эду и вышла за дверь. Через несколько секунд она вошла в комнату на экране и сказала Максу, что его вызывает старший. Кошкин тут же присоединился к наблюдающим.
Вика на экране спросила, много ли у Неназываемого жриц.
— Только я. Зачем ему другие жрицы, если есть я? — снисходительно ответила Алина. — Я лучшая.
— И как же Неназываемый обойдётся без своей жрицы? — спокойно поинтересовалась Вика.
Алина поморщилась и процедила:
— Идиотов это волновать не должно!
— А тебя должно, — парировала Вика. — Ты уверена, что его пристанище не найдут идиоты и не испортят?
На лице Алины отразилась тревога, но она тут же отмахнулась:
— Нет, они не смогут! Никто не сможет навредить Неназываемому! Он велик! Его сила не знает границ!
— Но ему нужна жрица?
— Да! Без жрицы никак. Ему нужна я! Я избранная! Я особенная!
— Но ты здесь. А он где-то в другом месте, — вкрадчиво проговорила Вика. — Вдруг он найдёт другую жрицу, если она так ему нужна?
Алина широко распахнула и без того огромные глаза. Вскинула руки к лицу и прикусила костяшки указательных пальцев. Потом нервно потёрла шею и сунула руки под стол.
— Нет… нет-нет… нет… нет… Он не может… не может… — лихорадочно забормотала она. — Нет-нет… нет…
— Где он, Алина?
— Не скажу!
— Мы позаботимся о нём и о тебе. Вы будете вместе. Ты ведь этого хочешь?
— Да! Да!
— Тогда скажи, где его искать?
— Не скажу!
— Ты боишься узнать, что он нашёл другую жрицу? Ты в него не веришь? — Вика целенаправленно дожимала девчонку.
— Верю! Я в него верю! Он лучший! Он все видит! Он всё может! Я не могу без него… не хочу…
Алина задрожала всем телом, её лицо исказилось, и Вика повторила:
