Поднялась пыль. Я перевернулся на спину и попытался подскочить на ноги, но…
…хруст ломающейся лодыжки раздался по местности.
Сука! — вскрикнув от режущей боли, я свалился лицом в землю и скрючился. Вот же… ублюдок! — пришлось быстро взять себя в руки и отползти, чтобы дать себе немного пространства и не позволить Рорану убить меня. Я вырисовал печать взрыва пальцем по воздуху и прикрыл лицо руками.
БАХ.
Вновь облако песка. Вновь получаю урон только я, вылетая по инерции назад.
— С-сука… — вырвалось невольно, пока я искал глазами старика. Точечный взрыв тут, как и пуля револьвера, не поможет. Нужно что-то помощнее. Я стал перебирать в голове способы продолжения ведения боя, приклеил к поломанной конечности восстанавливающую печать.
Но это слишком долго!
Облако песка улеглось — и теперь все могли отчётливо видеть результат столь непродолжительного спарринга.
— Эйджи… проиграл, — послышалось снова. — Разве могли быть сомнения?
— Быстро.
— Всё же Графу нет равных.
Постанывая, я чуть приподнял взгляд. Роран уже сидел надо мной на кортах с кислой миной и массировал рукой свою покрасневшую челюсть. Плохо, очень плохо. Я заметил его слишком поздно!
Но, с другой стороны…
— Ты бьёшь слабо, но попадаешь точно в цель, — констатировал Граф. — Так было всегда; и сейчас я не удивлён тому, что ты по мне попал. Но, несмотря на всё, ты хилый, Марк. Такой же хилый, как и в прошлом.
…с другой стороны, он забыл о первом правиле ведения боя.
— Да? — сдержанная улыбка на моём лице заставила Рорана помрачнеть.
— Да…
Я хмыкнул, перенося сломанную лодыжку чуть на себя и вытягивая кулак в сторону подбородка Рорана. Би-клетки в миг перешли в активное состояние.
— Ты уже проиграл, Роран… — ухмылка моя стала ещё более уверенной. — Ты забыл о главном… никогда не подходи близко к врагу, которого ещё не убил.
Столь простое правило, а Роран его упустил. Надо же.
Кровь струёй скатилась с правого глаза. Я сжал челюсть, но не перестал улыбаться. Роран же в это время просто замер. Мой протез мог выбросить две дорогущие высокоточные ракеты аккурат в лицо этого человека, а сила глаз была особенно действенна на расстоянии полуметра — и, кажется, старик это только что понял.
Он совершил ошибку… слишком был самоуверен в себе. Жаль, что в прошлом подобных ошибок он не совершал.
…минуту Роран смотрел на меня молча; затем…
— Ты прав, — цыкнул, отмахнувшись. Он поднялся на ноги и отряхнулся.
Признал своё поражение? — внутри меня что-то колыхнуло. Быть такого не может. Этот старик так легко принял поражение.
— В таком случае, приношу свои извинения, Марк. Ты не так жалок с этим взглядом. Подобное испытывать мне… знаешь, не доводилось, — старик протянул мне руку, помогая подняться. — Арчибальд, дружище, подлатай парня к завтрашнему событию. Он мне нужен целым и невредимым.
— Быть такого не может… — реагировали слуги.
— Роран… и вправду проиграл?
— Может, он поддался, чтобы не искалечить парня?
— На господина не похоже…
Улыбка тут же сошла с моего лица. Завтрашнее событие, о котором упомянул Роран — особенный день для всей преступной Японии в целом. День, когда проводится церемония похорон Мимуро Кондо. Важное событие, посетить которое будет честью для любого уважающего себя преступника.
Я же, пребывая в бесконечных размышлениях, совершенно упустил столь важную информацию. И вспомнил о ней лишь прошлой ночью в разговоре с толстым Лордом, в то время как Роран… да, у этого старика есть план. Всё же он Граф, а Графу о таких событиях знать необходимо.
— Кость Адама, — хрипло выговорил я в спину Рорану, что уже шагал в сторону поместья. — Ты чувствуешь её? Знаешь, где она сейчас?
Старик был одёрнут; он, осёкшись, взглянул на меня в полуобороте и задумчиво кивнул.
— Квартал Симо-Катидзава, — заключил он. — Артефакт там.
Кто бы сомневался — я согласно кивнул. Квартал Симо-Катидзава — район, о котором до сих пор ходят страшные слухи. Любой аристо знает, что это место лучше обходить стороной. Скопление мафиози там… скажем так, неприлично высокое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
Здоровье прежде всего.
Угу, как же, дождавшись, пока мне перевяжут сломанную лодыжку, я тут же приказал доставить меня в мастерскую.
Поняв некоторые пробелы в своей «броне», мне не терпелось избавиться от них, а заодно проверить одну любопытную догадку, которая возникла у меня ещё в бою со стариной Рораном.
Что, если кровь Арчибальда, что делает его буквально неуязвимым, ничем не отлична от обычной крови, содержащей би-клетки?
Нет, это очевидно, что кровь его имеет силу, но… он ничего не говорит про свои глаза. Ведь если кровь его восстанавливает всё тело, то и с глазами она, по логике вещей, должна быть способна входить в контакт.
Когда мы сражались с Рораном, я использовал взгляд Деймоса. И скажу так, все, кроме старины Арчи, были подвержены его влиянию. Все, но только не он… да, можно объяснить это жизнью в страхе и подобным, но в таком случае он вёл бы себя примерно таким же образом, как мой приёмный отец в первый раз моей активации.
…не стал бы бояться, но как минимум напрягся бы.
Этот же старикан будто… был неуязвим.
Вот только проверить теорию я хотел бы в последнюю очередь — только после того, как хорошо изучу все возможные, когда-либо существующие, проявления би-клеток.
Ну и, соответственно, после того как подготовлюсь к завтрашнему мероприятию. И если старину Арчи я ещё как-то мог допустить до этого зрелища, то демонстрировать что-то врачу мне совершенно не хотелось. Так что я надеялся, что он, выдав ещё одну речь о том, как осторожно нужно быть с лодыжкой и что нужно делать для её скорейшего залечивания, уберётся вон…
Впрочем, так и случилось.
И вот я тут, в собственной мастерской. Стою над оставшимися частями механизма и пытаюсь работать, передвигаясь на костылях. За дверью тихо; в помещении я один. Вот и прекрасно. Сжав металлический шар левой рукой, я порезал собственный палец, позволяя крови войти в контакт с металлом.
Металл стал плавиться…
Ага, в яблочко.
…после чего впитался. Воздух наполнился лёгким ароматом обожжённой кожи; впрочем, печати исцеления не позволили руке пострадать слишком сильно. Боли я практически не почувствовал. Разумеется, до завтрашнего дня не хватит сил влить в себя оставшиеся части экзоскелета, но вот корпус… напоминающий по форме рёбра человека, вживить в своё тело было бы не лишним.
Так, ладно. Помотав головой, я переключился на более насущную проблему. Сон меня не посещал уже более суток, а бесконечное потребление кофеина более не улучшало ситуации. Проблема лишь в том, что с металлом под кожей спать было немного… непривычно. Внутри будто всё чесалось, а руки буквально немели.
Я с силой пнул дверцу в небольшой кабинет, открывая её; а затем рухнул на диван. Причём рухнул в полном смысле; голова ушла вниз, тяжёлые руки коснулись пола. Ещё чуть-чуть и скачусь на пол. Впрочем, без разницы; если меня внезапно разбудят, экзоскелет уже будет на мне. А корпус можно вживить и завтра.
А что касается сломанной лодыжки. Остаётся лишь надеяться на то, что печать успеет укрепить кость до завтра.
* * *
Неловкое молчание было более неловким оттого, что Ханна точно знала, что за ним стоит.
Всё и так было сказано. В некогда бывшем поместье Нагивара, в суде, в машине по пути в этот дурацкий особняк. Сейчас остаётся только молчать и делать вид, что всё чудесно.
«Радуйся, что осталась живой, иначе твоя выходка обернулась бы куда большими проблемами.». Так сказал отец. Политика и положение в обществе — всё, что его заботило. Порой даже казалось, что бывший Граф был сильно раздосадован, когда узнал о том, что Ханна не погибла.
Чёрт, а с чего она вообще взяла, что хоть когда-то было иначе?
Заткнуться и улыбаться.
Её наивные мысли, будто её жизнь значит в политических игрищах хоть что-то, были напрочь развеяны. Отец лишь пользовался ей для своих целей — сказал, что вернуть роду былое влияние можно лишь одним путём: выдав её замуж за кого-нибудь из высших сословий. А таких, по его словам, водилось сплошь и рядом.
