– И эти слова меня тоже совершенно не радуют.
– Зато сейчас я точно знаю, что на свете есть мужчины, которых мне надо покорить, – нашлась я.
– Чуть лучше. Может, быть покоренным тобой не столь плохо.
– Помнишь, как я добилась от тебя реальной помощи, когда ты обнаружил меня в карете? Я решила, что ты уже покорен.
Посмотрев на Седрика, я заметила капельку меда у него над верхней губой. Инстинктивно я подалась к нему и бережно сняла ее пальцем.
Как только кончик моего пальца скользнул к его рту, я почувствовала, что у меня ускорился пульс, а тело накрыла волна жара. Поддавшись порыву, я провела пальцем по контуру его губ и внезапно подумала, что и вкус у них должен быть медовым.
Седрик поймал мою руку и переплел наши пальцы. От его обжигающего взгляда у меня закружилась голова: он проникал мне в самую душу. Он не отпускал мою руку – и мне показалось, будто течение времени вокруг нас замедлилось. В конце концов мне удалось прошептать:
– А как насчет меня? Я тебе друг?
Он на секунду прикрыл глаза, сражаясь с какой-то сложной дилеммой, и шумно выдохнул:
– Ты…
Седрик не успел договорить: дверь трюма с грохотом распахнулась. Мы оба вздрогнули. В проеме встал матрос: немолодой, с обритой головой и косым шрамом через всю щеку. Я была почти уверена, что на левой руке у него отсутствовали два пальца. Похоже, он остолбенел при виде нас.
Седрик молниеносно выпрямился и передвинулся таким образом, чтобы оказаться между мной и незваным гостем. Одной рукой он защищающим жестом обнял меня, а другую сунул в карман куртки. По крайней мере, громила не разглядел мольберт с моей картиной: около двери был не очень хороший обзор трюма.
– Что вы тут делаете? – возмущенно спросил матрос. Мы не успели ничего ответить, а на его лице внезапно появилась ухмылка. – Ага, ясно! Решили побыть наедине, да? Похоже, стыдливые красотки Торна вовсе не такие и невинные!
Я не сразу его поняла, но в следующую секунду догадалась, как мы с Седриком выглядели со стороны. Близость Седрика и его полуобъятие создавали впечатление, что мы как минимум целовались. Оценив всевозможные варианты развития события, я залилась краской.
– Мы не…
– Она не хочет выходить замуж в Адории, – отчеканил Седрик, прервав мое смущенное бормотание. – Барышня собирается вернуться в Осфрид. А если мой отец узнает о ее решении сейчас, у меня будут неприятности.
Я подыграла ему, скрестив руки на груди. Джаспер скорее простит разыгравшиеся нервы, чем подозрения в моей добродетельности.
– Я давно все решила! Вы не сможете меня отговорить! – воскликнула я, обращаясь к Седрику.
Матрос обвел нас недоверчивым взглядом. Мне не понравилось то, как он смотрел на меня, и я поежилась.
Седрик запустил руку в другой карман и извлек оттуда бархатный мешочек. Достав из кошеля три серебряные монеты, он протянул их матросу.
– А тебе, приятель, необходимо молчать, пока я не смогу переубедить барышню. Так что не проболтайся, ладно?
Матрос схватил предложенные ему монеты. Насчет его пальцев я не ошиблась.
– Сударь, я вас не подведу! Молчать-то я умею получше других. Вы можете положиться на Старину Левшу. Никому не скажу про ваши… гм… сомнения.
Он почтительно кивнул и наклонился, чтобы взять деревянный ящик. Переступив через порог, громила обернулся, одарил нас понимающей ухмылкой и закрыл за собой дверь.
Я застонала.
– Отлично! Я не сомневалась, что когда-нибудь все рухнет.
– Ничего подобного, – возразил Седрик. – Картину он не видел – и будет хранить молчание.
– Неужели? Ты действительно так считаешь? Извини, но, по-моему, нам нельзя связываться с типом по прозвищу Старина Левша. – Я помолчала. – А почему его так называют? Потому что у него нет пальцев именно на левой руке? Можно было бы выбрать что-то позитивное и назваться Стариной Правшой!
– Он ничего никому не скажет, – произнес Седрик. – Серебро это гарантирует и другие монеты – тоже. Полагаю, Левша еще заявится ко мне и потребует премию за свою «забывчивость».
Я нахмурилась.
– Значит, у тебя есть столько серебра, что ты можешь разбрасывать его пригоршнями?
– Какие-то расходы неизбежны. А если наше дело выгорит, то серебро не будет иметь особого значения.
– Ладно. – Я уставилась на карман его куртки. – А что у тебя там еще припрятано? Признавайся!
Поколебавшись, Седрик продемонстрировал мне сверкающий кинжал. Рукоять у него была серебряная, украшенная сложным древесным узором.
– Ритуальный клинок ангела Ожиля. Здесь изображено Древо Жизни, которое соединяет всех живых созданий земного мира с миром иным.
Я настолько удивилась, что даже не стала шутить насчет того, что Седрик и впрямь поклоняется деревьям.
– Ты собирался атаковать матроса?
– Если бы понадобилось. Я ведь не знал его намерений. – Седрик ненадолго задумался и протянул кинжал мне. – Держи.
– Он красивый, но языческий нож мне ни к чему.
– Забудь про религиозные вопросы. Возьми его на тот случай, если окажешься в серьезной переделке, когда он тебе понадобится.
– В ту ночь, когда я срезала остролист, ты велел мне бросить ножик, пока я никому не навредила.
– Я боялся, что ты навредишь мне. А вот кому-то другому… Мне их не жалко.
– Но я не умею им пользоваться, – запротестовала я, взяв клинок и невольно залюбовавшись орнаментом.
– Сообразишь. Ты сможешь за себя постоять, Аделаида. А для начала я дам тебе подсказку: если кто-то нападет на тебя, поверни кинжал острием от себя и начинай кромсать.
– Ага. Не знала, что ты подрабатывал инструктором-оружейником.
Очередная волна – гораздо более сильная, чем прежние – бросила нас друг на друга. Штабеля ящиков передвинулась, а я чуть не проткнула Седрика ритуальным клинком.
– Наверное, не стоит его правильно держать при таком волнении на море, – отметил он.
Я убрала кинжал, раздумывая, куда бы мне спрятать его понадежнее, чтобы меня не поймали с аланзанским артефактом. Корабль накренился, и я с беспокойством осмотрелась.
– Это просто несколько крупных волн? Все началось с того, что капитан пошел за штурвал, помнишь?
Седрик погрузился в размышления. Наверное, нам следовало уделить внимание тому факту, почему именно ограбленная нами каюта пустовала.
– Я считаю… – начал Седрик, но умолк: крен отбросил нас к стене, и рядом с нами рухнула на пол тяжелая коробка. – Думаю, нам надо уходить отсюда, – признал он.
Мы выбрались из трюма. Мощные волны продолжали кренить судно. Не заботясь о том, чтобы быть незамеченными, мы направились к кают-компании Блистательного Двора. Однако у двери я оттащила Седрика назад.
– Седрик, ты до сих пор не сказал мне. Кто я для тебя?
– Ты… – Он потянулся рукой к моему лицу, но тотчас отдернул ее. – Ты недоступна для меня.
Я на мгновение закрыла глаза, буквально ощущая, как слова Седрика прожигают меня насквозь. Мой мир пошатнулся – и совсем не из-за бури, которая бушевала за бортом. Я отвернулась, не решаясь встретиться с ним взглядом, распахнула дверь и вошла в кают-компанию.
Там металась бледная мисс Брэдли, окруженная перепуганными девушками.
– Слава Уросу, вы здесь! – воскликнула она. – Мастер Джаспер заявил, что мы попали в эпицентр бури! Капитан сказал, что шторм налетел неожиданно. Нам приказано не покидать каюту!
– Мне надо вернуться, – произнес Седрик.
Я уже села за стол, но мигом вскочила.
– Что? Не надо рисковать! Сейчас не время совершать глупости.
– Аделаида! – одернула меня мисс Брэдли, которая, естественно, была не в курсе наших непринужденных отношений.
– Очередная маленькая глупость мне не повредит, – отозвался Седрик и исчез за дверью.
Я обвела взглядом кают-компанию, оценивая состояние присутствующих. Некоторые девицы стояли поодиночке, стоически борясь со своими страхами. Другие сбивались в группы, плача и стеная. Я быстро пересчитала девушек – и обнаружила, что одной жемчужины не хватает.
