настоял. Ей тут не понравится, когда она увидит, сколько приехало людей. Она терпеть не может толпу. Да и грязь ее тоже не порадует.
Анна рассмеялась:
– Я бы не стала волноваться из-за того, в каком состоянии здесь все останется после съезда.
Дональд подумал о том, сколько грузовиков с опасными отходами сюда прибудет.
– И то верно, – согласился он.
Он снова посмотрел вниз на сцену Джорджии. Позднее она станет местом первого национального собрания делегатов, и в одной палатке соберутся самые важные люди. За сценой и среди исходящих дымком палаток-столовых единственным признаком подземного хранилища виднелась бетонная башенка с торчащими наверху щетинками антенн. Дональд подумал, сколько труда придется затратить на вывоз всех флагов и промокших украшений, прежде чем сюда наконец-то можно будет доставить первые отработанные топливные элементы.
– Как странно думать, что две тысячи человек из штата Теннесси сейчас топчутся поверх того, что мы спроектировали, – заметила Анна. Ее рука скользнула по руке Дональда. Тот остался совершенно неподвижен, гадая, было ли это случайностью. – Жаль, что ты увидел внутри так мало.
Дональда трясла мелкая дрожь – скорее от сильного желания сохранять спокойствие, чем из-за холодного и сырого утреннего ветра. Он никому не рассказывал, где они с Миком накануне побывали. Это стало их тайной. Возможно, он расскажет Элен, но больше никому.
– Просто безумие, что столько времени угроблено на сооружение того, чем никто и никогда не воспользуется, – сказал он.
Анна что-то буркнула, соглашаясь. Ее рука все еще касалась руки Дональда. Элен до сих пор не было видно. Дональда не покидала какая-то нелогичная убежденность, что он сумеет разглядеть ее в толпе. Обычно ему такое удавалось. Ему вспомнилась терраса отеля на Гавайях, где они останавливались во время медового месяца. Даже с такой высоты он угадывал ее фигуру, когда она рано утром ходила вдоль линии прибоя, собирая ракушки. Рядом могли прогуливаться сотни людей, и все же глаза безошибочно ее находили.
– Наверное, единственный способ уговорить людей построить такое – дать им хорошую страховку, – повторил Дональд слова сенатора. Но все же его не покидало ощущение какой-то неправильности.
– Люди хотят чувствовать себя в безопасности. Им хочется знать, что, если произойдет худшее, у них будет кто-то – или что-то – для подстраховки.
Анна снова прижалась к его руке. И точно не случайно. Дональд непроизвольно отпрянул и понял, что она тоже это заметила.
– Вообще-то, я надеялся на экскурсию по одному из других укрытий, – сменил он тему. – Было бы интересно взглянуть, что придумали остальные команды. Но, очевидно, у меня нет нужного допуска.
Анна рассмеялась:
– Я тоже пыталась. Страшно хочется взглянуть на работу конкурентов. Но я могу понять такую скрытность. Здесь слишком много глаз.
Она еще раз прижалась к нему, не обращая внимания на то, что он отодвинулся.
– Ты разве этого не чувствуешь? – спросила она. – Как будто над этим местом висит огромный любопытный глаз? Можешь поставить что угодно на то, что даже при всех этих заборах и стенах весь мир сейчас следит за тем, что здесь происходит.
Дональд кивнул. Он понимал, что она говорит не о партийном съезде, а о том, как этот комплекс будет использоваться потом.
– Слушай, похоже, мне надо вернуться вниз.
Он проследил за ее взглядом и увидел поднимающегося на холм сенатора Турмана. От дождя его укрывал большой черный зонт, какими пользуются на полях для гольфа. Сенатор, как никто другой, выглядел невосприимчивым к раскисшей почве и грязи – подобно тому как он словно не замечал течение времени.
Анна сжала руку Дональда:
– Еще раз поздравляю. Было приятно работать с тобой над этим проектом.
– И я тебя тоже. Из нас получилась хорошая команда.
Она улыбнулась. Ему даже на секунду показалось, что она сейчас чмокнет его в щеку. В ту минуту это смотрелось бы естественно. Но момент наступил и пролетел. Анна вышла из-под защиты зонтика и направилась к сенатору.
Турман поднял зонт, поцеловал дочь в щеку и некоторое время смотрел, как она спускается по склону холма. Затем поднялся к Дональду.
Они молча постояли рядом. С их зонтиков с приглушенным стуком стекали дождевые капли.
– Сэр, – произнес наконец Дональд.
Рядом с сенатором он ощутил некое новое спокойствие. Последние две недели прошли для Дональда как в летнем лагере, где пребывание рядом с одними и теми же людьми почти круглые сутки рождало такие дружеские отношения и близость, с какими никогда не сравнятся чувства, возникающие при обычном знакомстве. Есть в принудительном ограничении свободы нечто такое, что сплачивает людей. Сильнее очевидных, физических связей.
– Проклятый дождь, – отозвался Турман.
– Нельзя контролировать все.
Сенатор хмыкнул, вроде бы не соглашаясь.
– Элен пока не приехала?
– Нет, сэр. – Дональд сунул руку в карман и нащупал телефон. – Скоро еще раз отправлю ей сообщение. Даже не знаю, дошли ли до нее мои эсэмэски: сеть совершенно перегружена. Но точно могу сказать, что еще никогда столько людей не собиралось в этой части округа.
– Что ж, сегодня будет беспрецедентный день. Подобного не было никогда.
– И в этом основная заслуга ваша, сэр. И не только в том, что комплекс построен, но и в том, что вы решили не участвовать в выборах. В нынешнем году страна могла бы стать вашей.
Сенатор рассмеялся:
– И не только в этом, Донни. Но я научился устремлять взгляд выше и дальше.
Дональд снова задрожал. Он не мог припомнить, когда сенатор в последний раз называл его Донни. Кажется, во время первой встречи в его офисе, более двух лет назад. Сенатор выглядел необычно напряженным.
– Когда приедет Элен, спустись в палатку штата и отыщи меня, хорошо?
Дональд вытащил телефон и взглянул на время:
– Вы ведь знаете, что через час я должен быть в палатке Теннесси.
– Планы изменились. Я хочу, чтобы ты оставался рядом с домом. Мик прикроет тебя там, а это значит, что ты нужен мне рядом.
– Вы уверены? У меня была назначена встреча с…
– Я в курсе. Так будет лучше, поверь. Я хочу, чтобы вы с Элен находились со мной возле сцены Джорджии. И знаешь…
Сенатор повернулся к нему. Дональд оторвал взгляд от последних прибывших автобусов. Дождь слегка усилился.
– Ты внес в этот день гораздо больший вклад, чем тебе известно, – сказал Турман.
– Сэр?
– Сегодня мир изменится, Донни.
Дональд задумался, не пропустил ли сенатор очередные нанопроцедуры. Зрачки у него были чуть расширенными, а взгляд устремлен куда-то вдаль. Казалось, он постарел.
– Я не совсем понял…
– Поймешь. Да, и гость-сюрприз уже едет. Она окажется здесь с минуты на минуту. – Он улыбнулся. –
