не помять ее отглаженную форму.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спросил он.
Она разжала объятия, отступила на шаг, разгладила блузку на груди. Форменная пилотская фуражка вернулась под руку. Все ее движения были четкими и отработанными.
– Удивлен? А я думала, что к сегодняшнему дню сенатор уже разрешил бы не держать это в тайне.
– Мне он ни черта не сказал. Ну, буркнул что-то о почетном госте, но ни слова о том, кто это будет. А я-то думал, что ты в Иране. Это он устроил тебе отпуск?
Она кивнула, и Дональд улыбнулся так широко, что у него заболели щеки. Всякий раз, когда он ее видел, он с облегчением убеждался, что сестра ни капельки не изменилась. Все тот же острый подбородок и россыпь веснушек на носу, те же сияющие глаза, еще не потускневшие после всех ужасов, которые ей довелось увидеть. Ей только что исполнилось тридцать, и она встретила день рождения на другом конце света и без семьи, но в его воспоминаниях она так и осталась восемнадцатилетней девушкой, завербовавшейся в армию.
– Думаю, мне надо будет пройти на сцену, – сказала она.
– Конечно, – улыбнулся Дональд. – Тебя наверняка станут снимать. Чтобы продемонстрировать поддержку солдатам, сама понимаешь.
Шарлотта нахмурилась:
– Господи, да ведь я сама одна из них…
Он рассмеялся:
– Уверен, что там рядом с тобой будет кто-нибудь из армии, флота и морпехов.
– Боже! А я еще и девушка…
Они рассмеялись вместе. Один из оркестров за холмами смолк. Дональд сел на вездеход и велел сестре устроиться позади. Дышать как-то сразу стало легче. Погода улучшалась, облака расходились, на сценах становилось тише, а теперь еще и сестричка приехала.
Он завел двигатель и помчался обратно к сцене, выбирая дорогу, меньше раскисшую после дождя. Сестра крепко держалась, сидя сзади. Они подъехали к Анне, сестра встала с сиденья и обняла Анну. Пока они болтали, Дональд выключил двигатель и проверил сообщения на телефоне. Одно наконец-то дошло до адресата.
«Элен: Я в Теннесси. Ты где?»
Дональда на миг переклинило, пока он пытался осознать смысл сообщения. Оно было от Элен. Какого черта она делает в Теннесси?
Замолчал еще один оркестр. Дональду понадобилось лишь несколько секунд, чтобы понять: жена не в сотнях миль от него. Она всего лишь за холмом. Ни одно из его сообщений насчет встречи возле сцены Джорджии не дошло.
– Я сейчас вернусь.
Он завел вездеход. Анна схватила его за руку:
– Ты куда?
– В Теннесси, – улыбнулся он. – Элен только что прислала мне сообщение.
Анна взглянула на облака. Шарлотта осматривала свою фуражку. На сцене к микрофону подвели робеющую девочку. По бокам от нее встал почетный караул со знаменем. Места, обращенные к сцене, быстро заполнялись, люди в предвкушении вытягивали шеи.
Не успел Дональд включить передачу, как Анна протянула руку, повернула ключ и выдернула его из замка зажигания.
– Не сейчас, – бросила она.
Дональда охватила ярость. Он потянулся к ее рукам, к ключу, но тот исчез за ее спиной.
– Подожди, – прошипела она.
Шарлотта повернулась к сцене. Там стоял сенатор Турман с микрофоном в руке, рядом с ним девочка лет шестнадцати. На холмах наступила мертвая тишина. Дональд сообразил, какой грохот поднял бы мотор вездехода. Девочка собиралась запеть.
– Дамы и господа, друзья-демократы…
Сенатор сделал паузу. Дональд слез с вездехода, бросил последний взгляд на телефон и сунул его в карман.
– …и наша горстка независимых.
Смех в толпе. Дональд побежал через плоское дно «чаши». Ботинки скользили по мокрой траве и на тонком слое грязи. Сенатор продолжал громыхать через микрофон:
– Сегодня встает заря новой эры, нового времени.
Дональд был не в лучшей форме, а ботинки быстро отяжелели от налипшей грязи.
– Сейчас, когда мы собрались в этом месте будущей независимости…
Добравшись к началу подъема, Дональд уже запыхался.
– …мне вспомнились слова одного из наших врагов. Республиканца.
Послышался далекий смех, но Дональду было не до него. Он сосредоточился на подъеме.
– Это был Рональд Рейган, и он однажды сказал, что за свободу надо сражаться, а мир нужно заслужить. И когда мы будем слушать наш гимн, написанный давным-давно, когда падали бомбы и рождалась новая страна, давайте задумаемся о цене, заплаченной за нашу свободу, и спросим себя, может ли любая цена быть слишком высокой, если она гарантирует, что эти свободы никогда не выскользнут из наших рук.
Поднявшись на треть склона, Дональд был вынужден остановиться и перевести дыхание. Похоже, ноги у него устанут быстрее, чем легкие. Он пожалел, что прошедшие недели рассекал вокруг на вездеходе, в то время как некоторые ходили только пешком. И пообещал себе, что обретет лучшую форму.
Он начал подниматься выше, и тут чашу заполнил кристально чистый голос, синхронно отражающийся от ее склонов. Дональд повернулся к сцене, где чудеснейший юный голос выводил государственный гимн…
И увидел Анну, торопливо догоняющую его с тревожно нахмуренным лицом.
Дональд понял, что у него неприятности. Может, он осквернил гимн, карабкаясь на холм? Все стояли во время его исполнения, а он это проигнорировал. Отвернувшись от Анны, он с новой решительностью полез вверх.
– «…В синем с россыпью звезд полосатый наш флаг красно-белым огнем с баррикад вновь явится…»
Дональд рассмеялся, размышляя, можно ли здешние земляные холмы считать баррикадами. Совсем нетрудно было представить эти углубления в земле тем, чем они стали за последние недели: отдельными странами, полными людей, вещей и живности. Пятьдесят шумных ярмарок, возникших одновременно, только на этот сияющий день; им суждено исчезнуть, как только комплекс начнет работать.
– «…пусть разрывы ракет на него бросят свет…»
Он достиг вершины холма и жадно втянул легкими прохладный чистый воздух. На сцене внизу лениво колыхал флаги ветерок. На большом экране виднелась поющая девочка.
Его запястье стиснула рука.
– Пошли обратно, – прошипела Анна.
Он все еще не мог отдышаться. Анна тоже тяжело дышала, ее колени были измазаны грязью и травой. Наверное, поскользнулась.
– Элен не знает, где я.
– «…и он будет всегда…»
Аплодисменты послышались еще до окончания – в знак признательности. Вынырнувшие из-за горизонта реактивные самолеты привлекли его внимание еще до того, как он услышал рев их двигателей. Они летели ромбом, едва не соприкасаясь крыльями.
– Немедленно вниз, черт бы тебя побрал! – рявкнула Анна и потянула его за руку.
Дональд высвободил запястье. Его гипнотизировало зрелище приближающихся самолетов.
– «…там, где дом храбрецов…»
Этот нежный юный голос поднимался из пятидесяти земляных чаш и разбивался об оглушительный рев грациозных ангелов смерти.
– Отпусти, – потребовал Дональд, когда Анна схватила его и стала тянуть вниз.
– «…где свободных страна…»
Воздух содрогнулся от грохота
