таблетки перестают действовать, а тогда такая тоска наваливается, что хоть вешайся. Кругом одни уроды. Мужики совсем офигели, думают, что раз я в кино снимаюсь, то каждому давать должна? Ладно, Алик меня на крючке держит, Федор Федрыч, режиссер наш, с ним нельзя ссорится, но какого ко мне все эти операторы, осветители и прочая шушера лезет? Пожаловалась Алику, тот только посмеялся.
Зарастаю грязью, я физически чувствую, как она остается на мне, врастает в кожу, в душу, в сердце. Тимур и тот противен, хотя он-то ни в чем не виноват.
Мужиков вообще ненавижу. Тупые, похотливые животные. Не могу писать, стоит взять кисть, и руки словно каменеют, хочется сидеть и плакать.
Доминика
В пакете, который я наконец-то решилась вскрыть, оказался фотоальбом, наш с Ларой старый фотоальбом, с ободранными краями, трогательно-слюнявыми щенками на обложке и дарственной надписью «Ларочке на день рожденья от Машули!». Помню, Ларе подарок дико не понравился и, обидевшись на Машку за небрежение — подарки для Лары следовало выбирать необычные, оригинальные или, по меньшей мере, дорогие — не разговаривала с ней недели две. А альбом мне отдала, сказав, что для меня он в самый раз.
Я не протестовала, мне альбом понравился, особенно фото на обложке — два крошечных щенка, похожих друг на друга, пытаются выбраться из плетеной корзинки. Я даже какое-то время фотографии собирала, трепетно раскладывала и оставляла внизу глупые надписи, вроде «Мы с Ларой, Москва, 1999 год». Занятие в скором времени надоело, и фотки пошли уже без подписей, а потом альбом и вовсе куда-то запропастился.
Лара забрала с собой? Мысль шальная и нелогичная. Тимур же на пальцах доказал, что Лара умерла, это просто кто-то, прикрываясь ее именем, сводит меня с ума. Но альбом, откуда у этого гипотетического «кого-то» наш фотоальбом?
Открывать страшно, что внутри? Фотографии, как раньше или еще один неоспоримый факт Лариного возвращения? Альбом я разглядывала минут пятнадцать, да, я — трусиха, и мне требуется время, чтобы собраться с силами и заглянуть внутрь. Итак, считаю до трех. Один, два… два с половиной… два с четвертью…
Да ладно, в конце-то концов, сколько можно в детство играть! Разозлившись на себя, я мужественно открыла альбом. Ничего. Пусто. Ни одной фотографии, только подписи и остались. «Лара и Алик». «Лара и белое счастье». «Лара на съемках «Спящей красавицы»»… Бред, ерунда какая-то, Лара никогда в жизни не снималась в кино, уж я-то знаю, она бы непременно похвасталась. «Спящая красавица», это такой детский фильм, да? А что такое «белое счастье»? И про Алика слышать не доводилось. Артем среди знакомых был, Артур тоже, может, имеется в виду Лешка? Алексей — Алекс — Алик? Была бы фотография, я б точно сказала, а так…
А так я перевернула весь альбом с нулевым результатом. Пусто. Глупость какая, зачем присылать мне пустой фотоальбом со странными подписями, очередной трюк неизвестного шутника? Ладно, покажу Тимуру, может, он догадается, что означают эти странные надписи.
Посылку с того света он рассматривал с таким выражением лица, что я сочла за благо отойти подальше, все-таки Салаватов — личность нервная, еще наорет. Правда, чем его разозлил альбом — не понятно. Впрочем, сам альбом мне тоже не понятен, а вот Тим, судя по его виду, знает гораздо больше, чем говорит. Спросить? А он ответит?
Я тихонько сидела в кресле, ожидая, когда Салаватов закончит осмотр. Долго он копается, разве что в лупу не рассматривает, а у меня на языке вертится тысяча вопросов, но задам я их чуть позже, пусть он сначала успокоится.
— Выброси в мусорное ведро. — Вынес свой вердикт Салаватов. — Хотя нет, погоди, спрячь лучше, думаю, он нам пригодится.
— Для чего?
— Фотографии вставлять. У тебя есть фотографии?
— Какие? — Я окончательно перестала его понимать, если шутит, то шутит неудачно.
— Всякие. В общем так, чудо мое, завтра… Завтра… Что у нас завтра?
— Среда.
— Хороший день, но я не о том. В общем, завтра мы едем к тебе и осматриваем, во-первых, квартиру, во-вторых… Ларины вещи остались?
— Конечно. — Я даже возмутилась, как он мог подумать, что я способна выбросить ее вещи.
— Значит, посмотрим их тоже.
Тимур
Фотоальбом со щенками оказался неприятным сюрпризом, гораздо более серьезным свидетельством воскрешения Лары, чем все звонки вместе взятые. У свидетельства плотные страницы с пластиковыми кармашками, в которые полагается вставлять снимки, и дарственная надпись. Ника сказала, будто пакет с альбомом прислали почтой, и Тимур гадал: правда эта или очередной хитрый ход в непонятной ему игре. Для хода чересчур мудрено, для правды — слишком откровенно.
«Белое счастье», «Спящая красавица» — с этим все понятно, «счастье» — это героин, белый порошок, который приносит радость. «Красавица» — фильм. Порнофильм. Про эту часть Лариной жизни Тимур знал очень-очень мало, точнее, почти совсем знал, пока не началось следствие, вот тогда все и всплыло, и «Спящая красавица», и «Белоснежка», и еще пяток лент с невинными названиями и отнюдь недетским содержанием. Самое забавное — никто не поверил, что Тимур не знал. Ну, конечно, это же так глупо — жить с девушкой, считать ее своей невестой и не знать, что она — порноактриса. «Порноневеста» — идиотски пошутил один из… Впрочем, не важно, что было, то было, не стоит вспоминать.
А вот Ника, знает или нет? На личике детская растерянность и искреннее любопытство, впрочем, девочка — хорошая актриса.
— Вся в сестру. — Вякнула Сущность и тут же скрылась, дабы избежать хозяйского гнева. Знает же, что Тимуру эти воспоминания неприятны.
Ника-Ника-Доминика, что же с тобой делать-то?
В прихожей очень вовремя зазвонил телефон.
— Ну, чего сидишь? Тебя, небось.
Ника лишь глубже вжалась в кресло, похоже, она не испытывала ни малейшего желания общаться с умершей сестрой. А придется. Тимур, двумя пальцами подняв ее за шкирку — весила она не больше котенка — потащил в коридор.
Ника
Хамло и быдло! Урод законченный. Придурок. По какому праву он обращается со мной подобным образом? Я еще терпела все его плоские шуточки, косые взгляды и упрямое молчание, однако хватать меня руками за шею, это, право слово, уже чересчур.
Впрочем, стоп. Здесь — Тимурова территория и он вправе поступать, как ему заблагорассудится, вот выставит меня, тогда…
— Трубку бери. — Приказал Салаватов, и рука сама потянулась к аппарату.
— Алло?
— Здравствуй, Ника.
— Здравствуй.
По голосу чувствовалось Ларино раздражение.
— Ты где гуляла? Я звоню, звоню, а ты трубку не берешь. Ты начала меня избегать?
— Нет.
— Ложь. Ты стыдишься, стесняешься, что я была не такой,
