Как часто бывает у мужиков в состоянии лёгкого (очень лёгкого) подпития, нас потянуло на откровенность.
— Вот ты, Жора, давеча говорил, чтобы я Варе мозги не пудрил. Было дело?
— Было, — кивнул я.
— А я вот не знаю, как мне быть. Понимаешь, я ведь с женой разругался в пух и прах, а забыть не могу. Столько лет вместе прожили, до того как она вдруг стала чужой, через столько всего прошли — не сосчитать! Непросто это — вырвать человека из сердца, очень непросто. Я ведь надеялся, может, Варя поможет от этого наваждения избавиться, а теперь вижу — нет. Конечный я, наверное, человек, Жора, коль до сих пор люблю эту бабу глупую, которой богатство, пропади оно пропадом, все глаза залило!
— Ты б погодил на себя наговаривать!Любовь не картошка — не выкинешь в окошко. Лучше сядь и подумай хорошенько. Определись, что тебе надо, а когда определишься, поймёшь, как действовать. Если мила жена — завоюй её снова, если Варя — тут уж прости, но надо с прошлой жизнью порвать.
— Легко сказать — завоюй! — горько усмехнулся Пётр.
— То есть ты выбрал жену, — догадался я.
— Да иди ты! — вдруг психанул он.
— Вместе пойдём!
— Куда?
— Туда, куда договаривались. Лёву в больничке навещать.
— Вот это правильно!
Лёве стало лучше, причём намного. В этом мы убедились, когда застали его в обнимку с дежурной медсестричкой. При виде нас та вспыхнула и убежала по якобы по срочным делам.
— Вижу, дела твои совсем на поправку пошли, — гоготнул Петя, провожая ладную фигурку девушки взглядом.
— Эх, парни, не могли б на часик позже прийти, — вздохнул Лёва. — У меня только-только налаживаться стало…
— Ну… прости, брат! Мы ж не знали, что ты вместо того, чтобы лечиться, тут шуры-муры крутишь, — засмеялся я. — Если хочешь, мы прямо сейчас уйдём, а сестричку попросим, чтобы она к тебе зашла.
— Да ну вас! Я ж пошутил! Знаете, как по вам соскучился — слов нет!
— А сестричка? — подмигнул я.
— А сестричка никуда не денется! Ей ещё всю ночь дежурить, а у меня бессонница. Давайте рассказывайте, что у вас.
— Что у нас, у нас как всегда: налёты, ограбления, кражи… Сегодня вот банду заезжую повязали, они хотели под видом киносъёмок банк вынести, — сообщил напарник.
— Ничего себе! — воскликнул Лёва. — Я тут в тепле и покое бока отлёживаю, а вы вон какие операции без меня проворачиваете!
— Ты главное поправляйся, а про остальное не думай: в Ростове бандитов на три наших жизни припасено, ловить — не переловить! — сказал я.
— Кстати, Жора у нас с сегодняшнего дня партийный, — похвастался Пётр. — Растёт смена!
Я хмыкнул. Мы с ним были практически ровесники, пара лет разницы погоды не делала.
Мы ещё немного поболтали, а потом пожелали Лёве скорейшего выздоровление и вышли из палаты. Почти сразу за нашей спиной туда тихой сапой проскользнула симпатичная медсестричка.
— Жениться парню пора, — заметил напарник. — Ну как — домой или ещё по пивку?
— Пива на сегодня хватит. Лучше пораньше ляжем спать. Если хочешь — иди без меня.
— Не, пить в одиночестве — первый шаг к алкоголизму. Спать так спать, а то и впрямь что-то намаялся, — мечтательно потянулся он.
Когда мы подходили к нашему дому, стало уже довольно темно, и тут моё внимание привлекла короткая вспышка огонька в окошке чердака дома напротив.
— Стой, Петь, — притормозил я. — А ну давай-ка назад, за угол.
— Ты чего? — удивился напарник, когда мы спрятались за углом.
— На чердаке вон того дома кто-то есть.
— С чего ты решил?
— Есть с чего. Видел огонь — похоже, кто-то на чердаке чиркнул спичкой: может, закурил или подсветил что-то.
— А тебе не померещилось? После пива, — ухмыльнулся Пётр.
— Я, конечно, выпил, но не до такой степени, чтобы белочка пришла. На чердаке кто-то есть — я в этом уверен, — твёрдо заявил я.
— Может беспризорники ночуют? — предположил напарник.
— Вряд ли, тут дворник суровый — сразу метлой в хвост и в гриву.
— «Белая маска»? — нахмурился он.
— Всё может быть. Раз сжечь не получилось, могут посадить снайпера на чердаке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кого?
— Профессионального стрелка.
— Так бы сразу и сказал, а то не пойми на каком языке выражаешься. Ну и насчёт того, кто засел на чердаке — чего гадать, давай проверим.
— Есть идеи?
— Да. На той стороне тоже есть вход. Попробуем через него зайти и подняться на чердак. Твой этот самый… как его…
— Снайпер?
— Да, снайпер — он нас не видел?
— Не должен, я быстро среагировал. К тому же он чиркал огнём, его гарантировано ослепило.
— Эх, жаль, фонарика у нас нет, — сокрушённо произнёс напарник.
Мы обогнули соседний дом и подошли к парадному входу. Как и во многих других зданиях он был заколочен, жители попадали в квартиры через чёрный.
Доски держались, что называется, на соплях, нам удалось снять их тихо и аккуратно, вряд ли нас было слышно на чердаке.
Почти не дыша и осторожно ступая поднялись на последний этаж, отсюда на чердак вела деревянная лестница, ступеньки рассохлись и скрипели, так что без шума не подняться.
Значит, всё решит скорость.
Я пулей взлетел на чердак и сразу нырнул в бок, чтобы не попасть под огонь снайпера.
— Уголовный розыск! Сдавайтесь!
Ответ последовал практически сразу.
— Спокойно, товарищи, не стреляйте — это свои!
— Что значит свои?
— Аркадий Розенберг, агент ГПУ.
В единственное окно на чердаке пробивался слабый свет луны.
— Встаньте так, чтобы я вас видел и поднимите руки
— Хорошо, — говоривший подошёл к окну и беспрекословно выполнил мой приказ.
— Петя, поднимайся, я его держу на прицеле, — позвал я напарника.
Затрещала лестница под ботинками Петра.
Всё это время человек на чердаке спокойно стоял с поднятыми руками.
— Кого ты поймал на этот раз? — поинтересовался напарник.
— Утверждает, что из ГПУ.
— Да? — недоверчиво протянул Пётр. — И что ГПУ делает на чердаке этого дома?
— У меня приказ от товарища Мышанского обеспечить вашу безопасность. Вы ведь прекрасно знаете, что в городе появилась банда «Белая маска», которая совершает теракты против сотрудников угро.
— То есть вы вроде как наш телохранитель? — удивился я.
— Можно сказать и так. В мою обязанность входит охранять ваш дом, после той истории с поджогом. Как вы меня обнаружили — если не секрет?
Говорил мужчина очень уверенным тоном, его уверенность постепенно передалась нам.
— Вы выдали себя, когда зажгли огонь на чердаке, — успокоившись, произнёс я. — Как понимаете, нормальные люди по ночам тут не бродят. Нам это показалось подозрительным, и мы решили проверить.
— Спасибо за науку, товарищи Быстров и Михайлов. Учту на будущее, — улыбнулся чекист. –Только вы моему начальству о моём проколе не говорите, пожалуйста!
— У нас как-то не принято закладывать своих, — заверил я.
— Тогда я ваш должник до гроба. Да, я, наверное, должен показать вам свои документы… Ну, чтобы развеять все ваши сомнения…
— Конечно, — кивнул Пётр.
— Тогда можно я опущу руки, чтобы достать удостоверение?
— Валяйте, — разрешил напарник.
— Спасибо, а то долго так стоять сложно — руки затекут, — усмехнулся чекист и полез во внутренний карман.
И тут мне стало не по себе: моё зрение успело адаптироваться к темноте чердака, и я увидел отблеск оптического прицела на винтовке чекиста, приставленной к стене. Сомнений быть не могло — это всё-таки снайпер.
Я снова вскинул револьвер, но не успел: чекист, не знаю настоящий или ряженный, оказался проворнее: он успел вытащить из внутреннего кармана пистолет и спустил крючок.
Первым на себя огонь принял напарник. Нелепо взмахнув руками, он завалился и упал куда-то в темень чердака.
И через какую-то долю секунду выстрелил уже я. Бил практически наугад, не целясь, да и некогда было подбирать подходящий участок тела чекиста для мишени.
Снайпер вскрикнул, схватился за живот и медленно осел.
