— Тереза, сегодня за все время, как работаете у меня, вы мне впервые солгали. Вы забыли передать мисс Пенни мои наставления. Из-за вас она опять заболела. Я должен рассердиться на вас за это. Но я бы простил вам оплошность. Чего я не могу простить — так это лжи. Идите в гостиную и ждите меня там. — Вместо строгости в голосе вновь появилась нежность, но теперь она пугала своей убийственной формальностью.
— Мистер Редферн… — Две огромных слезы покатились по щекам Терезы. Она опять с мольбой взглянула на Пенни, которая тщетно пыталась вставить слово. — Мисс, может, вы скажете мистеру Редферну, что надевали теплую одежду…
— Успокойтесь, Тереза. Вы ни в чем не виноваты. — Голос девушки заметно дрожал от страха, но все-таки она обнадеживающе улыбнулась Терезе. — Я все объясню мистеру Редферну.
— Спасибо, мисс.
Она вышла, и в комнате вновь воцарилась напряженная тишина. По сосредоточенному лицу Макса Пенни поняла, что он так ничего и не понял. Вскоре мужчина заговорил увещевательным тоном:
— Если собираешься защищать Терезу, то можешь не тратить напрасно время. Передай она тебе все, что я сказал, этого бы не случилось.
Пенни помолчала, наконец произнесла слабым голосом:
— Я не защищаю Терезу. Она все сделала, как ты сказал.
— Как это? — На миг он, казалось, потерял дар речи. Затем резко убрал руку с ее лба. С замиранием сердца Пенни наблюдала, как кровь приливает к щекам, делая загорелое лицо еще темнее. — Значит, ты снова ослушалась меня? Тереза сказала тебе, что ни в коем случае нельзя выходить раздетой?
Пенни кивнула. От страха и чувства вины девушка бессознательно все больше сползала под одеяло. Макс был так разъярен, что, казалось, вот-вот ударит ее.
— Она сказала, что я должна надеть теплую одежду и куртку, но на улице было такое пекло…
— Значит, ты снова сочла меня дураком! Решила, будто я не знаю, что говорю. Как всегда! Считаешь себя умнее всех. — Он грозно возвышался над кроватью. Глаза горели яростью. Макс не сомневался, что Пенни намеренно сделала по-своему. Наверное, сейчас он уже думает, как бы выпроводить ее из своего дома и как извиниться перед Терезой.
— Все было не совсем так… — заикаясь, проговорила Пенни. Она потупилась, чтобы не встретиться с ним взглядом. — Просто было очень жарко, и я надела легкое платье. Даже подумать было смешно, что я могу снова заболеть, поэтому я и не послушалась Терезу.
— А, значит, смешно, да? А теперь тебе, наверное, тоже смешно?
Пенни промолчала.
— Значит, то, что я забочусь о тебе, — смешно? В твоих глазах я глупец? Ну что же, ты сообразительнее нас всех. И теперь еще долго не встанешь, умная ты наша! — Он машинально махнул рукой. Пенни, украдкой следящая за ним, невольно вздрогнула. И тогда Макс словно с цепи сорвался. — Да, черт возьми! Если бы ты не была больна, я бы научил тебя уму-разуму! Но об этом надо было думать раньше, если уж твой папочка не втолковал тебе, что нужно слушаться старших! Мне плевать, хорошим он будет мужем для матери или нет, но как отец он полный профан!
Макс в два шага вылетел из комнаты. Только сейчас Пенни заметила Нору, которая все это время стояла возле дверей. Она посторонилась, давая Максу пройти, потом подошла к кровати. Женщина выглядела бледной и постаревшей.
— Ширли сказала, что ты снова заболела, дорогая.
Никогда не суетится. Пенни всегда восхищалась ее способностью владеть собой. Нора как будто принесла с собой спокойствие, которое было так необходимо после только что разыгравшегося шторма.
— Что произошло? Макс ведь разрешил тебе выйти сегодня? Неужели он ошибся?
— Нет, я сама виновата. Макс велел мне тепло одеться, а я не послушалась.
— Да? — Нора оглянулась на дверь и снова перевела беспокойный взгляд на бледное, осунувшееся лицо девушки. — А почему?
Пенни вздохнула и рассказала, как все было. Нора задумчиво слушала.
— И конечно, он думает, что я специально пренебрегаю его советами, — с несчастным видом закончила Пенни.
— А ты считаешь, у него мало для этого оснований? — упрекнула ее Нора. — Это же не первый раз.
Пенни молчала. Голова нестерпимо болела, озноб не проходил. Солнце садилось, наполняя комнату загадочным сумеречным светом, который странно гармонировал с подавленным настроением.
— А где Ширли? — спросила девушка в надежде избавиться от мрачных мыслей.
— На веранде с Грэмом. Кажется, он интересный молодой человек. Ты ведь очень сдружилась с ним на корабле, не так ли? Ширли сказала, что он пришел навестить тебя. Очень мило с его стороны.
— Да, — отрешенно ответила Пенни. В глубине души она надеялась, что на самом деле Грэм пришел повидаться с Ширли, но Норе не обязательно об этом знать.
— Жаль, что ты опять свалилась, Пенни. Джеймс очень расстроится.
— Я скоро поправлюсь. Ничего серьезного, хотя мне самой неприятно огорчать папу. Макс должен принести какие-то таблетки. Может, мне станет лучше.
— Так он за таблетками пошел? — удивилась Нора. — Он был просто в бешенстве.
— Да, он очень зол, — горестно вздохнула Пенни. — Думаю, он никогда не простит меня. А все было так хорошо в последнее время!
— Да, заметила и была рада. Но не думаю, что тебе стоит слишком беспокоиться об этом. — Нора снова взглянула на дверь, куда недавно вышел взбешенный сын. — Макс очень вспыльчив, но не злопамятен. Он скоро все забудет, вот увидишь.
Как подтверждение материнской правоты вошел Макс с таблетками и стаканом воды.
— Сядь, — скомандовал он, даже не наклоняясь, чтобы помочь ей.
Пенни с трудом уселась и покорно проглотила таблетки, смиренно поглядывая на него из-под длинных ресниц. В последних лучах закатного солнца Макс напоминал огромный темный призрак. И казался таким чужим и неприступным. Пенни поежилась. Макс забрал стакан и приказал ей ложиться. Он совсем не обращал внимания на мать. Как будто ее не было рядом.
— С этого момента я буду приказывать, а ты беспрекословно подчиняться! Да, да, приказывать! Будешь делать все так, как скажет Тереза. В случае непослушания ответишь.
— Макс, как ты разговариваешь с Пенни?! — Нора была шокирована. — Я ее не оправдываю, но ведь она больна!
— Видимо, она была слишком здорова сегодня днем, когда решила пойти прохладиться практически голая!
— Макс, не преувеличивай. На ней было платье. Ну, не кипятись, побереги нервы. Не надо этих напыщенных жестов! Ты же знаешь, я этого не переношу.
— Тогда и не вмешивайся, пожалуйста, — уже более спокойно попросил он и снова повернулся к Пенни: — Тебе холодно?
Она покачала головой. К горлу подступил комок, и девушка не могла произнести ни слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
