И командир базы «Мэйдстоун», и офицеры имели много проблем и помимо клопов. Восьмая флотилия все еще оставалась главным образом транзитной базой для субмарин. «Р.211» стала первой из подводных лодок Королевского военно-морского флота, которые действительно ей принадлежали, хотя лодки другой флотилии к тому времени уже создали оперативное ядро. Большей частью плотный поток субмарин присоединялся к ней на своем пути дальше на восток, и время от времени какой-нибудь покрытый шрамами ветеран, с командой, увенчанной лаврами и славой, навещал ее на обратном пути домой. Я могу вспомнить только два таких визита за все время моего пребывания в гавани в течение тех четырех месяцев, пока мы базировались в Гибралтаре на «Мэйдстоуне». Одной из таких лодок стала «Торбэй», под командованием Тони Майерса, а второй – «Сокол», субмарина, построенная в Британии, которой командовал Борис Карницкий, с польской командой, в полном составе ушедшей с Балтийского моря в 1939 году. Лодка «Сокол» серьезно пострадала при бомбардировке на Мальте, но Борис все-таки сумел вывести ее и залатать – так что оказалось возможным как-то передвигаться по морю. Борис был моим старым другом и остроумным рассказчиком с оригинальным видением мира; но то глубокое восхищение, которое мы испытывали по отношению и к самой субмарине «Сокол», и к его галантной польской команде, основывалось вовсе не на его версии их приключений.
И возвращение с войны, и поход на войну на маршруты снабжения генерала Роммеля становились поводом для празднования. Бедная база «Мэйдстоун» явно устала от бесконечных вечеринок, которые надламывали офицеров и вторгались в менее выигрышные, но бесконечно важные обязанности младших чинов – тех, кто старался сделать все необходимое для подлодок и экипажей, приписанных к этой замечательной базе. Это правда, что автогонщики выполняют чрезвычайно сложную работу, к тому же сопряженную с риском для жизни, и в случае успеха получают деньги, славу и признание, но без разработчиков, техников и тренеров машины вряд ли успешно пришли бы к финишу.
Когда я присоединился к флотилии, ей командовал Джордж Фолкер. С этим блестящим офицером я когда-то служил на лодке «Персеус». Сейчас ему уже порядком надоело командовать учебной флотилией, и он мечтал получить собственный боевой экипаж. Вскоре он принял командование крейсером, а год спустя пропал без вести вместе с ним у берегов Франции. Его сменил Барни Фокс, сам в прошлом подводник, по возрасту уже не соответствующий требованиям боевой обстановки. Однако блестящие качества кадрового офицера не давали ему уйти в отставку. Он получил задание сформировать новую восьмую флотилию как боевую единицу, командовать которой предстояло Берти Пизи. Прошло немного времени, и его флотилия смогла конкурировать с организованными ранее первой и десятой флотилиями в Средиземном море, хотя те уже и имели на своем счету длинный список успешных действий против Роммеля. Мне кажется, что Барни, только что получивший свою четвертую нашивку, видел во мне довольно-таки сомнительного компаньона для начала новой деятельности. Я был гораздо старше всех остальных офицеров, всего лишь на два года моложе его самого, к тому же зачастую достаточно въедливо критиковал кадровых офицеров в целом, кто мешает военным действиям своими слишком частыми и многословными приказами в особенности. Однако какими бы ни были его личные предубеждения, вскоре мы стали лучшими друзьями, и я многим ему обязан за его постоянное внимание и щедрость, которые я неизменно встречал в его гостеприимной каюте. Он очень проницательно предоставлял мне максимально возможную свободу действий, и под его командованием я провел несколько очень интересных боевых операций.
Мой первый боевой поход на «Р.211» стал частью заранее тщательно спланированной операции. Стягивались лодки, и уже становилось ясно, что затевается нечто новое, но тем не менее все хранилось в секрете. Мы поглядывали на убывающую луну и делали свои собственные выводы; поскольку в тайну никто посвящен не был, а следовательно, никто не владел конфиденциальной информацией, значит, вопрос был открыт для всеобщего обсуждения. Мы не сомневались, что организуется еще один конвой к берегам Мальты, и скоро тайное стало явным. Всегда очень трудно удержать в секрете планируемые операции, особенно в таких местах, как Гибралтар, с готовыми средствами коммуникации через испанскую границу, но лично я считаю, что всегда лучше рассказать правду всем заинтересованным лицам и таким образом избежать лишних разговоров и рассуждений. В ином случае все равно возникнут догадки, которые вполне могут оказаться правильными. Именно так случилось в этот раз: очень скоро кот выскочил из мешка.
Лодки вышли в море согласно приказу, среди них была и наша «Р.211», которую несколько позже я назвал «Сафари». Мы получили район между островами Сицилия и Сардиния, с тем чтобы защищать северный фланг конвоя от нападений итальянского флота.
Хотя мы все еще имели литерно-цифровой номер вместо названия, тем не менее нарисовали себе эмблему, которую обычно имеют все корабли флота ее величества. На нашей лодке его пропустили. Мы предпочли разработать наш собственный герб, хотя трудно было представить себе нечто с геральдической точки зрения близкое «Р.211». При ближайшем рассмотрении номер, однако, оказался лишь на один градус ниже температуры кипения – 212 градусов по Фаренгейту. Поэтому было решено, что подходящей эмблемой может стать «горшок, который заставляет долго себя ждать» (английская пословица гласит: горшок, которого ждут, никогда не закипает). У нас была очаровательная знакомая из медсестер, которая в более спокойные времена интересовалась геральдикой. Она нарисовала замечательный «ведьмин котел», свисающий с треножника над костром, а над ним внимательно наблюдающий за всем происходящим геральдический глаз. Поступило много предложений относительно девиза; успех имела фраза «Всегда в огне», однако в конце концов мы выбрали вариант «По горячему следу», который так и остался на английском, поскольку никто не сумел вспомнить, как это звучит на латыни. Эмблему отлили в литейной на судне «Мэйдстоун», раскрасили в красный и голубой цвета, и по счастливому совпадению он оказался чрезвычайно подходящим к нашему названию, когда таковое появилось.
Этот поход прошел без особых приключений для «Сафари», хотя именно в этот раз мне довелось единственный раз в жизни увидеть в перископ крупный германский военный корабль. Мы патрулировали по маршруту север – юг и обратно, разворачиваясь каждые полчаса. И как раз на подходе к северному концу нашего маршрута увидели в южном направлении два крейсера и четыре эсминца, идущие на восток из Кальяри, порта на юго-востоке острова Сардиния. Нам пришлось развернуться, но, хотя мы и спешили на полной скорости, все равно не смогли подойти на нужное для атаки расстояние. Корабли прошли в пяти или шести милях южнее нас, делая 20 узлов. Появись они на полчаса раньше или позже, когда мы находились в южной точке маршрута, мы сумели бы их атаковать. Но война есть война.
Эпос конвоя у берегов Мальты был уже неоднократно рассказан, но единственным ярким впечатлением, которое получили от него мы, стало возвращение в порт Гибралтар. Мы увидели итальянскую подлодку, в позиционном положении идущую на восток. В течение двух крайне напряженных часов, выжимая все, что можно, из дизелей и напрягая зрение, старались обогнать ее по поверхности, в то же самое время стремясь быть ею не замеченными. Наконец ее сигнальщики обнаружили нас, так же как и мы их, и она ушла на глубину еще до того, как мы успели занять позицию для атаки. Тем не менее эта погоня дала нам очень хороший урок, и мы вернулись на базу субмариной более высокого класса.
Следующий наш боевой поход пришелся мне очень по вкусу: нам выделили определенный участок моря и разрешили топить все, что мы там найдем. При этом нас регулярно снабжали данными разведки о передвижении вражеских кораблей. Никаких попыток руководить нами с базы не предпринималось. Связь с нами она держала лишь время от времени: в Средиземном море субмарины дежурили по две-три недели или даже меньше в том случае, если заканчивался запас торпед, которых мы несли двенадцать штук. Им определяли конкретные участки моря, но никто не знал, где они находятся, до тех пор, пока радисты не перехватывали вражеский сигнал SOS. Ничто не могло взбесить командира лодки больше, чем приказ о передвижении, отданный именно в тот момент, когда он видел перед собой цель и готовился к удару по ней.
Глава 11
«САФАРИ» ОТКРЫВАЕТ СЧЕТ
Шел июль 1942 года. Именно в это время «Сафари» впервые получила возможность действовать. Районом нашего патрулирования стало восточное побережье острова Сардиния. Участок казался не слишком укрепленным и защищенным, за исключением острова Маддалена на севере и порта Кальяри на юге. Поскольку мы еще не акклиматизировались как следует, я решил не начинать бегать, не научившись по-настоящему ходить, и в качестве места действия выбрал залив Орозеи, на полпути между этими двумя точками на карте. Большей частью море оказалось глубоким почти до самого берега, и именно невдалеке от берега мы надеялись найти наши цели. Итальянцы не отваживались выходить в открытое море и большей частью в своих передвижениях надеялись на прибрежные воды. Небольшие каботажные суда перевозили главным образом бензин и боеприпасы; они держались недалеко от берега, затем пересекали участок открытого моря по направлению к побережью Северной Африки у мыса Бон в Тунисе, а затем вдоль пустынного берега шли на восток, где старались подойти как можно ближе к территории, оккупированной армией Роммеля.
