— Конечно уверен! — восклицает Джош. — В любом случае я должен выходить проветриться. Будет здорово!
Ноздри Лауры слегка раздуваются. Она встает и начинает уносить на кухню пустые тарелки, крепко сжимая их пальцами. Я следую за ней, считая, что определенно заслужила поощрение за свое поразительное терпение, которое демонстрировала в течение всего обеда. Я становлюсь у стола и издаю свое самое громкое и решительное «мяу». Она подцепляет с чьей-то тарелки кусочек рыбки и кладет его передо мной на пол.
Я жадно его проглатываю — но, если честно, я заслуживаю намного большего, учитывая, как долго и терпеливо ждала. Когда Лаура начинает соскребать остатки еды с тарелки в мусорную корзину, я ставлю лапу ей на ногу и мяукаю более требовательно. И тогда она поворачивается ко мне и говорит:
— Не торопи свою удачу.
После того как все уходят, Джош относит тарелки и блюда с остатками еды на кухню. Рыба отправляется в пластиковый пакет, а блюда — в раковину. Но я продолжаю надеяться, что Джош все-таки угостит меня, как и обещал. Однако вместо этого он натягивает пару эластичных желтых перчаток и открывает кран. В воздух поднимаются пар и маленькие радужные пузырьки. Обычно мне нравится подпрыгивать в попытке поймать их, но теперь я не хочу отрывать взгляд от рыбы.
Лаура приходит с пустыми бокалами и ставит их рядом с раковиной.
— Отлично! — весело восклицает Джош. — Поможешь мне вытереть посуду?
Она берет полотенце и становится рядом с мужем. По ее напряженной спине заметно, что ее что-то тревожит.
— Что не так? — спрашивает Джош и передает ей вымытую тарелку.
Лаура так энергично трет полотенцем мокрое блюдо, что оно начинает скрипеть.
— Мне кажется, мы могли бы, по крайней мере, обсудить все, прежде чем ты предложил забирать детей Эрики два раза в неделю. — Она ставит сухую тарелку в металлическую подставку рядом с раковиной.
Джош протягивает ей следующую.
— Большое дело! У меня есть время, и мне на самом деле не помешают прогулки. Я с ума сойду, если буду целый день сидеть дома один.
Локти Лауры энергично двигаются вверх-вниз, пока она вытирает посуду.
— А как насчет поисков работы?
Джош отрывисто смеется.
— Поверь мне, — отвечает он, — трех дней в неделю достаточно для того, чтобы сделать телефонные звонки, на которые никто не отвечает, и отослать по электронной почте письма, которые также остаются без ответа.
— А если тебе назначат собеседование на один из тех дней, когда ты будешь сидеть с детьми? — Лаура берет следующую тарелку из его резиновой руки. — А если через пару недель появится работа, и у тебя больше не будет времени?
— Тогда мы с Эрикой пересмотрим наш договор. Будем преодолевать трудности по мере их поступления. — Джош закрывает кран. Желтые перчатки издают щелкающий звук, когда он стаскивает их с рук. Он поворачивается к жене. — Лаура, в следующие две минуты мои родители предложили бы забрать внуков. А в их возрасте трудновато дважды в неделю ездить в город и весь день крутиться вокруг двоих детей. Моей семье нужна помощь, и я в состоянии ее предложить. Однако сперва следовало посоветоваться с тобой. Прости меня, ты совершенно права. Но я, если честно, не вижу никакой проблемы.
— Я тоже твоя семья, — негромко произносит Лаура, и впервые мне в голову приходит, что она права: они с Джошем — семья. Я раньше считала их скорее соседями по квартире — как были Анис и Сара, а позже — мы с Сарой. У них настолько разные режимы дня, и они совсем не похожи на семьи, которые показывают по телевизору. Но Лаура с Джошем тем не менее семья, и на мгновение я отвлекаюсь от всех мыслей о рыбе, когда задаюсь вопросом о своем месте в их жизни. — Мне бы хотелось верить, что я тоже участвую в принятии семейных решений, — добавляет она.
На лице Джоша читается неуверенность, мне кажется, он хочет сказать ей что-нибудь приятное. Но потом его лицо опять суровеет.
— Я здесь не один, кто все решения принимает единолично.
Лаура аккуратно складывает полотенце и вешает его на ручку холодильника, чтобы оно там высохло.
— Пойду наверх переоденусь, — говорит она ему и покидает кухню.
После ее ухода Джош вздыхает, его взгляд блуждает вокруг, пока не падает на меня, продолжающую терпеливо ждать у стола.
— Я обещал тебе рыбки, так ведь? — спрашивает он, как будто это только что пришло ему в голову — как будто я не об этом целый вечер недвусмысленно ему напоминала! Он берет отличный толстый кусочек копченой рыбы из пластикового пакета, кладет его себе на ладонь, которая немного трясется. Потом наклоняется и протягивает мне.
— Ну же, Пруденс, — подбадривает он меня. — Держи.
Я в замешательстве, потому что не понимаю, чего он от меня ожидает? Есть рыбу с его руки? Но в таком случае мне придется к ней прикоснуться! Почему он просто не положит ее на пол? Или в маленькую именную мисочку, что было бы намного лучше…
— Ну же, Пруденс, — вновь подталкивает меня Джош. Его рот искривляется. — Я бы хотел быть в хороших отношениях хотя бы с одной женщиной в этом доме.
В каком доме? О чем он говорит? Я осторожно поднимаю правую лапу, пытаюсь выбить рыбу из его руки в надежде, что она упадет на пол. Но она продолжает лежать у него на ладони.
И тут Джош совершает невероятное. Он начинает петь для меня, совсем как Сара.
— Пру-денс, Пру-денс, ответь мне, ответь же мне. — Я смотрю на него в растерянности. Тогда он встает и начинает кружиться по кухне, по кругу, по кругу, дрыгая ногами и размахивая руками. Он танцует! Он совершает смешной танец по кухне, размахивая кусочком рыбы, зажатым между большим и указательным пальцами левой руки. Я повторяю его движения, стараясь оставаться поближе к рыбке и подальше от его ног. Даже мои усы с трудом помогают мне сохранять равновесие, когда он поет — на этот раз еще громче. — Я почти сошел с ума, и все из-за любви к тебе. — Теперь он становится на одно колено, вторую ногу сгибает, и рыбка свешивается через согнутую ногу. — Свадьба не будет модной, я не могу нанять машину. Но ты будешь отлично выглядеть и на сиденье велосипеда, рассчитанного на двоих!
Он прикладывает одну руку к груди, вторую выбрасывает в воздух и долго тянет последнюю ноту. Если честно, такое впечатление, что ему весело, хотя все эти танцы на кухне выглядят глупо. Даже я вынуждена признать, что сейчас он кажется забавным. Когда он отвлекается, я подхожу достаточно близко и зубами забираю у него рыбку. Пока я ем, он осторожно гладит меня по спине, а я так рада, наконец добравшись до цели, что даже не пытаюсь его остановить.
Мы оба поднимаем головы от неожиданного звука. На пороге кухни стоит Лаура. Ее губы плотно сжаты, но на этот раз потому, что она пытается сдержать смех. Ее плечи сотрясаются от напряжения. Немного успокоившись, она произносит:
— Как мило!
Джош втягивает голову в плечи с напускной скромностью.
— Я пытаюсь.
Он встает, и они смотрят друг другу в глаза. Он дышит немного тяжелее обычного из-за танцев на кухне.
Лаура подходит к мужу.
— Прости, — произносит она и обеими руками крепко обхватывает Джоша за талию. — За все. Не только за сегодня.
— Это ты меня прости, — отвечает Джош. На секунду мне кажется, что сейчас они станут спорить о том, кто из них больше виноват. Он отстраняется, чтобы заглянуть ей в лицо. — Ты же знаешь, что я схожу по тебе с ума. — Он усмехается. — И люблю тебя даже за то, что ты так предана своей работе.
Лаура зарывается лицом ему в грудь.
— Я тоже безумно тебя люблю.
— Значит, нам обоим очень повезло, — произносит он и целует ее в макушку.
Я слышу звук соприкасающихся губ. Я продолжаю есть рыбу, пока они оба поднимаются в свою спальню. Когда же они вновь спускаются в гостиную, на улице уже темно.
Глава 9
Пруденс
Один день в начале июня отличался для Сары от всех остальных дней в году. Она всегда проводила его, снова и снова прослушивая одни и те же две песни. Первая песня — одной из любимых Сариных групп, и мужчина, который поет, спрашивает: если он тебя полюбит, обещаешь ли ты (не ты, а «ты» из песни) быть верной? Вторую песню исполняет женщина. Она просит, чтобы приглушили свет и она могла протанцевать всю ночь напролет. Хотя сама Сара никогда не танцевала, когда слушала эту песню, и свет никогда не приглушала. Она доставала из металлической коробки, которую хранила в шкафу, старые сухие цветы и ложилась на диван с подушкой, которую Анис сшила для нее из свадебного платья. Подушка была покрыта черными пятнами. По словам Сары, это пятна от воды — давным-давно платье попало под дождь.
Хотя подушка уже утратила свою красоту — несмотря на то, что ее доставали всего раз в год, — она очень много значила для Сары. Та перебирала пальцами ее ткань, пока играла музыка, а потом растягивалась на диване вздремнуть. Я сворачивалась рядом с ней клубочком, тыкалась макушкой ей в руку, пока она не начинала меня гладить и чесать за ушками, как мне нравится. Я понимала, что она заснула, по тому, что ее рука переставала двигаться и оставалась лежать у меня на спине. И тогда я сама засыпала, вытянув одну лапу и положив ее Саре на плечо.
