— Вы мне нравитесь, Виктор Семенович, и я даже в какой-то степени вас понимаю.
— Но?
— Но Уголовный кодекс я чту больше.
— Рыжуль, ты что-то путаешь. Где я успел закон нарушить?
— А смерть Никиты Романова, вашего соседа? Он же искал Лидию, и вы, видимо, об этом узнали. Что, не я одна докопалась до вашей тайны?
— Вот сейчас ты делаешь неправильные выводы, — покачал головой Семеныч. — Никитка был хорошим парнем, и я ему доверял как себе. Но любопытства, конечно, ему было не занимать. Он увидел у меня фотографию, вот она, — достал из верхнего ящика старого стола снимок и протянул мне. — И спросил, что за девушка. Я тоже сглупил, сказал правду, что это моя невеста, пропавшая перед свадьбой. И возомнил Никитка себя великим сыщиком, решил помочь старику.
Я посмотрела на фото. Такие молодые, беззаботные Лидия и Семеныч. Теперь я понимала, почему Гончаров называл ее воздушной. Было что-то в этой девушке притягательное, легкое. Она была похожа на ангела. Сколько ей сейчас лет? Где-то чуть за пятьдесят, она вроде лет на шесть младше Михаила Юрьевича, если верить его словам. Я всматривалась в ее лицо, хотя видела и до этого, но именно на этой фотографии…
— Что такое, рыжуль? — заметил Виктор Семенович, как я нахмурилась.
— Извините, мне надо позвонить, — потянулась я к телефону и, набрав номер, стала слушать гудки.
Не отвечал папуля долго — обалдеть как он за меня волнуется, еще отпускать не хотел. Наконец-то раздалось:
— Бюро патолого-юридических услуг.
— Я оценила юмор, — ответила без иронии. — Скажи, папа, а не так давно ты не помогал Лидии Марченко вернуться на родину и получить новые документы?
— Ивонна, господи, каких безумных теорий ты опять настроила? Никому я ничем не помогал.
— И как ее звали последние тридцать лет?
— Тереза Соукалова. Еще вопросы?
— У матросов нет вопросов, пап. Бота… Иван Андреевич уже ушел?
— Кто? — не понял папа.
Да уж, не я одна не привыкшая к имени Ботаника.
— Парень такой, в очочках, молчаливый, но очень умный.
— А-а-а, этот. Нет, сидит с нами, смотрит, как мы с Константином Ивановичем пьем коньяк, но сам ни-ни. Он больно, что ли?
Я только закатила глаза и попросила:
— Дай ему трубку.
Вдалеке послышалось:
— Тебя к телефону, — а потом уже ближе голос моего протеже:
— Ивонна, все в порядке?
— Все в порядке. Есть просьба. Я сейчас сброшу тебе фотографию, качество будет не очень, так что иди к Эду, надеюсь, он уже дома, пусть через какую-нибудь программку состарит девушку лет на тридцать, изменит прическу на светлое каре и цвет глаз на карий. Ну, и сделает фотографию цветной, конечно.
— А он меня не пошлет? — засомневался Ботаник.
— Будь убедительным, ты же учился у лучших. И да, Ванечка, спроси у Эда, сможет ли он взломать базу данных авиакомпаний и узнать, не прилетала ли в последние полгода-год в Россию Тереза Соукалова.
— Так Зигмунд Давидович же сказал, что она еще месяц назад была в Чехии.
— Сказать можно что угодно, и мы это прекрасно понимаем. Не думаю, что он лично с ней встречался.
— Ладно, перезвоню.
Я положила трубку и посмотрела на вмиг постаревшего еще больше и сгорбившегося Виктора Семеновича.
У меня опять безумная догадка. И я не знаю, зачем лезу в то дело, если меня должна интересовать смерть Романова. А сосед его здесь точно ни при чем. Интуиция, которой стоит доверять, как Семеныч и сказал.
— Ты думаешь, что Лида в городе? — наконец-то спросил он.
— Я не буду вас обнадеживать. Сразу мне самой надо во всем убедиться.
Сфотографировав изображение девушки на свой телефон, отправила Ботанику и поднялась.
— Ты куда, рыжуль?
— Я приеду к вам завтра. Думаю, к тому времени во всем разберусь.
Вот всем, кроме смерти Романова. Опять тупик.
Но есть еще Эд со своим чудо-устройством и Танька в роли уборщицы.
Глава 22
Выйдя из общежития, я сразу вызвала такси, а потом набрала номер, который мне оставила Ольга Сергеевна из офиса Верещагина. Пусть уже поздно, но мне кажется, она ждет моего звонка. Я не ошиблась, ответила сразу:
— Слушаю.
— Ольга Сергеевна, добрый вечер, вернее ночь, это…
— Вы девушка, с которой мы встречались в офисе, адвокат.
— Да, и вы оставили мне номер…
— Оставила, — снова перебила меня женщина. — Адрес пришлю в смс, жду вас.
Основательный подход, но мне даже нравится — без лишней лирики, четко и по факту.
Едва я села в такси, как пришло сообщение с адресом, который я и назвала водителю. На полпути прилетело еще одно от Ботаника. Фотография. Конечно, больше похожая на рисованную, чем на настоящую, но я не ошиблась. Что ж, значит, завтра еще в одной истории будет поставлена точка.
Машина остановилась возле новостройки, которая, судя по малочисленным огням в окнах, еще не была полностью заселена. Я расплатилась с водителем, подошла к двери подъезда и набрала номер квартиры. Без лишних вопросов, как только Ольга Сергеевна сняла трубку домофона, открыла дверь.
Жила начальник курьерской службы Верещагина на втором этаже, и поднялась пешком. Женщина уже ждала меня у открытой двери, сложив руки на груди.
— Здравствуйте, — сказала я.
Кивок в ответ.
Я прошла в почти нежилую квартиру. Минимум мебели, заводская отделка — да здесь как будто не живут, а так, временно пристанище.
— Снимаете? — спросила я. — Или недавно купили?
— А вы любопытная, — ответила Ольга Сергеевна, проходя в кухню и ставя турку на плиту.
Я, никак не прокомментировав ее слова, наблюдала за отточенными движениями. Кофе, холодная, вода, подготовленное молоко. Когда Ольга Сергеевна выключила конфорку, я посмотрела на часы и засекла время. Ровно три минуты она дала напитку отстояться, разлила его по чашкам, заполнив на две трети, и налила треть молока.
— Так готовят кофе в Чехии, — заметила я, когда передо мной оказался кофе. — Видимо, вы там пробыли не один день, да, Ольга Сергеевна? Или лучше называть вас Лидия Васильевна? Или пани Тереза? Как вам больше нравится?
Она даже бровью не повела. Да, от милой и воздушной девушки, которая хотела всем добра, видимо, ничего не осталось — жизнь закалила и помотала ее.
— Пока можете называть меня Ольгой Сергеевной, я уже привыкла.
— Хорошо. И зачем вы оставили мне свой номер?
— Вы очень похожи на своего отца. Не внешне, а характером. Он в свое время помог мне, а я захотела помочь вам.
— Вы знаете, кто убил Никиту Романова? — спросила я, пока не трогаю тему ее возвращения на родину.
— Не знаю, но незадолго до смерти они с Верещагиным крупно поссорились. Я шла к Станиславу Игоревичу подписать кое-какие бумаги, секретарши в приемной не было, так что мне удалось услышать часть разговора. Кажется, Никита требовал у него деньги, сказав, что видел документы, из-за которых Верещагин сядет надолго. В компании такая киберзащита, что я даже удивилась, как мальчишка смог заглянуть в документацию. Видимо, мальчику надоело быть связным между Верещагиным и Витей.
— Вы знали? — признаться, эта женщина смогла меня удивить.
— Я работала бизнес-аналитиком и всегда интересовалась, что происходит в родном городе. Когда Станислав Ильич начал делать не совсем логичные шаги, от которых страдал Миша. Гончаров, — пояснила она. — Тогда я и поняла, что здесь что-то не чисто.
— Вы вернулись сюда, устроились в компанию Верещагина и попытались понять, чем ему так не угодил Михаил Юрьевич. Но при этом самому Гончарову вы ни слова не сказали о своем возвращении. Даже линзы цветные используете, прическу сменили.
Ольга Сергеевна покачала головой, чуть улыбнувшись.
— Знаете, Ивонна, наверное, мне просто нужен был повод, чтобы вернуться. Я ходила по офису, слушала, наблюдала… Вы ведь тоже как-то пришли к выводу, что Верещагин работает против Гончарова не один?
— Да, потому что не могла понять его мотивов. С Михаилом Юрьевичем он никогда не пересекался, личных счетов вроде никаких.
