— Поднимайте своих, майор, пришел сигнал. Десантирование через час.
Северо Серебряный Луч кивнул:
— Понял, капитан.
Экран погас. Северо еще несколько мгновений сидел, тупо глядя на погасший экран, потом рывком поднял свое тяжелое тело с ложа, снова отозвавшегося недовольным скрипом, и шагнул к двери.
Через полчаса вся абордажная группа в полном составе и в полной боевой броне уже переминалась у вроде бы абсолютно гладкой стены, перегораживавшей узкий отсек какой-то неправильной, не принятой на кораблях конфигурации. Дело в том, что на всех кораблях отсеки, как правило, имеют соотношение длины и высоты больше единицы, то есть длина любого отсека всегда больше (причем чаще всего значительно) его высоты. В этом же отсеке все было наоборот. Впрочем, всех, кто здесь находился, эта необычность отсека не слишком беспокоила. Поскольку они были прекрасно осведомлены о ее причинах.
Наконец личные внутришлемные экранчики засветились, и возникшая на них крохотная голова капитана Ирнума заговорила:
— Внимание всем! Через десять минут абордажная группа высадится на поверхность планеты, имея задачей обеспечить эвакуацию с поверхности специальной группы штаб-майора Раабе Большой Топор, завершающей выполнение особого задания. В составе группы будут находиться несколько нормалов, поэтому операцию эвакуации придется проводить с поправкой на это обстоятельство.
Северо пару мгновений переваривал информацию, потом легкий треск в наушниках показал, что капитан Ирнум перешел на закрытый канал:
— Майор, координаты высадки — JW 27-4411 Q. Группа штаб-майора должна отыскать вас сама, но на всякий пожарный посматривайте там… Прикрытия с орбиты не будет, так что действуй сам. Раабе сообщает, что пока у него вроде как хвоста не наблюдается, но… Короче, посмотришь.
— Понял, — буркнул Северо. У него перед десантированием всегда было плохое настроение. Просто никакое. Так повелось еще со школы. Во время первого учебного десантирования у Северо страшно разболелся левый нижний клык, поэтому все время до начала выброски он просидел в десантном отсеке, хмурясь, злясь и время от времени тыкая пальцем в клавишу автоматической аптечки, чтобы вкатить себе очередную порцию обезболивающего. Несмотря на то что их десантный бот представлял собой полудохлую таирскую рухлядь, группа выбросилась без сучка без задоринки, а вот следующая группа сверзилась с орбиты по баллистической траектории и еле успела покинуть бот на высоте около полутора километров от поверхности. Как показало служебное расследование, бот должен был развалиться еще десяток полетов назад, и почему он прожил так долго, никто понять не мог. Впрочем, все его одногруппники тут же сделали “правильный” вывод, и с того момента перед каждой учебной (а затем и боевой) тревогой все старались привести Северо в максимально отвратительное настроение. Северо сначала злился, а потом привык, что уж тут поделаешь — примета есть примета…
Вообще школы на Светлой довольно сильно отличались от таковых на любой другой планете человеческого сектора. Это было вполне объяснимо. Миллионы их учеников были созданиями, чья способность к наукам и искусствам была довольно ограниченной. А вот с точки зрения физических кондиций даже самые младшие школьники этих учебных заведений вполне могли бы поспорить со многими именитыми спортсменами. Еще бы, эти существа представляли собой расу, модифицированную в лучших солдат…
Когда битва или, вернее, бойня на Светлой закончилась, перед теми, кто приютил миллионы Детей гнева, встал вопрос: что же дальше? Всех этих детей надо было чем-то кормить, во что-то одевать и обувать и… чем-то занять. Изрядно обескровленной Русской империи было не под силу тянуть этот груз в одиночку. К тому же целая планета мутантов-солдат, специально выведенных такими мастерами генных трансформаций, какими были Алые, вызывала ОЧЕНЬ большие опасения у других государств. Поэтому для спасения Детей гнева (как их стали называть гораздо позже) был организован специальный Международный комитет. Русские отнеслись к этому не только подчеркнуто положительно, но и со всем возможным облегчением. Возможно, у русского императора и вертелась в голове мыслишка, что было бы неплохо прибрать к рукам будущих супервоинов (а у кого бы на его месте она не возникла?), но, надо отдать ему должное, он сумел правильно оценить ситуацию и максимально ограничил участие государственных структур в этом Комитете. Впрочем, как сказать… Большинство воспитателей, учителей, технической и иной обслуги были набраны из числа подданных русского императора. Может, поэтому теперь, когда Дети гнева вошли в полную силу, они были столь подчеркнуто лояльны к нему. Сложно идти против того, что тебе втолковывали самые близкие люди с самого раннего детства…
Все ведущие державы, оказав разовую помощь и проведя на руководящие посты Комитета своих представителей, умыли руки. А Комитет принялся азартно собирать деньги, проводить тендеры, разрабатывать учебные и исследовательские программы, то есть переливать из пустого в порожнее, чем подобные Комитеты, как правило, и занимаются.
И все были довольны. Русские — тем, что не им одним нести это бремя, Содружество Американской Конституции — тем, что им, как обычно, удалось рассадить своих представителей на все самые громкие посты еще в одной международной организации, таирцы — тем, что заполучили еще один рычаг в своих стараниях внести раскол в отношения между державами, а также тем, что время от времени (не так часто, конечно, как представителям Содружества, что было неудивительно, потому что основным финансовым донором Комитета являлся банковский пул, возглавляемый “Ершалаим сити бэнк” с Нью-Вашингтона) им удавалось продавливать через Комитет решения о закупке оборудования, освобождая свои склады и пакгаузы от всего устаревшего и некондиционного.
В течение первых пяти лет различные программы исследований выявили, что приспособить Детей гнева к чему бы то ни было кроме того, для чего они были предназначены, означает одно — развить в них комплекс неполноценности. Нет, в принципе они были неплохими инженерами и ремонтниками, но наиболее уникальной их чертой в ЭТОМ качестве была способность заниматься ремонтом в условиях резко скачущего давления, большого перепада температур и тому подобного, а вот точности им несколько не хватало. Ну не были их лапы приспособлены для тонких и точных действий. И так везде. Из них получались сильные и неутомимые пахари, выносливые металлурги, крепкие столяры, но все, что они делали, выходило хуже, а стоило дороже, чем если бы это сделали обычные люди (или, как они стали их называть, нормалы), вследствие чего о рентабельности не могло быть и речи. Вот почему спустя некоторое время Международный комитет скрепя сердце принял решение готовить из них воинов. Впрочем, сожаление по этому поводу было неискренним. Великие державы, патронировавшие деятельность Комитета, восприняли его решение с нескрываемым одобрением. Еще бы, человечество получало в свои руки этакий многомиллионный Иностранный легион, причем у этих “легионеров” ни в одном из миров по обеим сторонам Келлингова меридиана не было никого, кто мог бы потребовать проведения расследования в случае неудачной военной операции или организовать митинги и кампании в прессе по поводу неоправданных потерь. И в школьные программы были внесены необходимые изменения…
Бот рухнул вниз по синергической траектории. Если бы не специальная защита, все находившиеся внутри неминуемо превратились бы в пепел, но толстую шкуру этого кораблика прогрызть было не так-то легко. К тому же кроме тепловой защиты на борту десантного бота были установлены и такие экзотические приборы, как генераторы деионизации. Сама по себе тепловая броня, представлявшая собой мелкие керамические соты с бактелитовым наполнителем, служила очень неплохой защитой от радаров. Лучи локаторов буквально вязли в этом шершавом на вид, а на самом деле почти идеально гладком материале. Но когда какое-либо тело входит (или, вернее, вламывается) в атмосферу на приличной скорости, позади него образуется огромный шлейф разорванных атомов, то есть так называемый ионный след. И тут уж маскируйся — не маскируйся, а этот след столь заметен, что становится совершенно не важно, насколько слабо отражает лучи локаторов обшивка самого катера. Ионный след выдаст тебя с головой, если… не избавиться от ионов. Нет, совсем избавиться от них невозможно — как ты ни старайся, а что-то да останется, — но мощности генераторов деионизации хватало, чтобы снизить концентрацию ионов в следе настолько, что любой детектор квалифицировал след катера как след от падения метеорита с орбитальной массой около сотни граммов. А таковые на поверхность большинства планет ежедневно падают сотнями и тысячами. Поэтому все детекторы и локаторы уже изначально были настроены так, чтобы игнорировать суборбитальные объекты с подобной массой.
