Как-то днем я позвонил из номера Барри Ленге выяснить, как идет расследование. Прикоснулся к реальному миру. Реальный мир – кажется, так солдаты во Вьетнаме называли свой дом, то есть то, что существовало где-то далеко от фронта. А я и был на линии фронта – сидел в засаде, карауля противника.
Военные ассоциации порождало мое нынешнее казарменное положение. Каждое утро я делал зарядку: отжимался, гнулся, прыгал, махал руками и ногами – наращивал мускулы. Чтобы Васкес, когда снова скажет мне: «Хороший мальчик», – узнал, насколько я вправду хорош.
И еще. При мне по-прежнему был пистолет Уинстона. Я завернул его в полотенце и спрятал за батареей в ванной номера 1207.
Барри Ленге сообщил, что расследование продолжается: они подбивают бабки и ставят точки над i. Похоже, для меня все оборачивается не лучшим образом. Так что напрасно я не принял предложение. Во всяком случае, он мне вскоре позвонит.
Я поблагодарил его за то, что он уделил мне время, и положил трубку.
Затем проверил мобильник и обнаружил весточку от Дианы.
«Тебе звонил детектив Паламбо, – сказала она. – Заявил, что это очень важно. Я ответила, что тебя нет в городе».
Время истекало.
Оно кончалось и для меня, и для Сэма Гриффина. Если для него еще не кончилось.
* * *
Пятница, утро.
Я листал «Ю-эс ньюс энд уорлд рипорт» с заголовком на обложке «Проба сил в округе Палм-Бич». Иногда на меня бросал взгляд портье, иногда его помощник, иногда коридорный, но никто не говорил ни слова.
Такая уж это была гостиница – в ней останавливались бездельники. Поэтому никто не ожидал от них особой прыти. Можно было весь день спокойно сидеть на диване и наслаждаться чтением старых журналов.
«Гор уверен в абсолютной победе», – гласил очередной заголовок.
Коридорные размножились: к белому присоединился черный, оба в грязно-зеленой форме. Негр облокотился о конторку и беседовал с напарником.
Я захотел позвонить Анне. Мобильник был наверху. Я встал и направился к лифту. Белый коридорный мне кивнул, а черный отвернулся.
Мне показалось, я узнал негра. Это он дежурил в тот день, когда мы с Лусиндой сняли здесь номер. Двери лифта раздвинулись. Я вошел в кабину. Поднялся на двенадцатый этаж. Миновал коридор, мурлыкая под нос какую-то мелодию. Открыл дверь. И в комнате понял, что ошибся. Я видел негра не тогда.
Я поспешил обратно в лифт и нажал кнопку вестибюля.
Черный коридорный по-прежнему трепался с белым. Он стоял ко мне спиной, и я не мог определить, правильно ли мое предположение.
«Тебя зовут Чаком?»
Затаив дыхание, я обогнул конторку. И, скосив глаза, увидел лицо негра: сначала в четверть, затем в полный профиль.
«Если бы ты был из наших, тебя бы так и звали».
«Алфабет-Сити». Одиннадцать утра. Угол Восьмой улицы и авеню Си. Я ждал Васкеса. Но ко мне подошел не Васкес.
«Я отведу тебя к нему. Иначе какого хрена я сюда притащился?»
Теперь я видел черное лицо в три четверти. У меня закружилась голова, на лбу выступил липкий пот.
Это был точно он.
Тот крепыш, что обыскивал меня в узком проходе.
Я быстро повернулся к портье, и тот поднял на меня взгляд, словно спросил: «Насколько ты сообразителен, Чарлз?» Очень сообразителен – по крайней мере больше, чем семь месяцев назад.
Ведь даже у дураков бывает озарение.
Впервые я не предполагал, а знал.
Знал, где эта шайка собирается провернуть свое дельце опять.
Сошедший с рельсов. 37
В магазине «Вижн хат» на Сорок восьмой улице я купил темные очки. Я был уверен, что черный коридорный меня не вспомнил. Слишком был не похож бородатый исхудавший человек в вестибюле на того, которого он обыскивал в узком переулке.
Но предосторожность не помешает.
К семи утра я пятьдесят два раза отжался и семьдесят пять раз разогнулся в положении сидя.
Спустился вниз. Проходя мимо конторки коридорных, бросил:
– Привет!
– Привет, – отозвался белый коридорный.
– Работы сегодня много?
– Не очень.
– Давно здесь служите?
Он посмотрел на меня с подозрением. На вид ему было лет сорок – сорок пять. Напомаженные волосы причесаны в стиле помпадур – по моде сорокалетней давности.
– Порядком.
– Выходные бывают?
– А вам-то что?
– Просто интересуюсь. Поддерживаю разговор.
«По крайней мере пытаюсь».
– Ну ладно. У меня есть то, что вам надо.
– Да?
– Вам белую, черную или смуглую?
– Простите?
– Вы же хотели девочку?
Я покраснел:
– Нет… Просто поговорить.
– Хорошо, – отозвался коридорный. – Отлично.
«Значит, его обязанности не ограничиваются переноской багажа».
– Вы здесь только коридорный, и все? – постарался я повернуть беседу в нужное мне русло.
– А что?
– Любопытно, можно ли у вас…
– Послушайте, мистер, что вам надо? – взорвался он. – Имеете что-то к Декстеру? Его и спрашивайте.
«Декстер. Значит, фамилия негра Декстер».
– А когда работает… этот Декстер?
Он пожал плечами:
– По средам и пятницам.
– Ясно.
– Вам требуется куда-нибудь отнести чемоданы?
– Чемоданы? Нет.
– Отлично. Видите ли, я здесь старший коридорный. И если вам не нужно никуда нести чемоданы…
Это прозвучало, как призыв к молчанию. Я заткнулся и ретировался на диван, где и просидел до обеда.
* * *
Декстера я увидел через несколько дней. Он стоял за конторкой и читал журнал.
Меня вновь охватил страх. В огромных черных очках я хоть и выглядел внушительно, но внешность порой обманчива. Например, Декстер в зеленой униформе казался вполне безобидным. Я не сомневался: если его хорошенько попросить, он даже поможет мне перенести чемоданы. Он ничем не напоминал того типа, который прижимал меня к стене, грозя нанести удар в живот.
Я почувствовал боль в солнечном сплетении. Тело предупреждало меня: «Что ты делаешь, Чарлз? Уймись. Или забыл, как тебе досталось? Ты плакал. Не мог продохнуть. Забыл?»
Я все прекрасно помнил.
Была еще одна причина, почему у меня чуть не подкосились ноги.
«По средам и пятницам», – ответил мне старший коридорный на вопрос о расписании Декстера.
Но сегодня был вторник.
Сошедший с рельсов. 38
Я поднялся в номер и достал пистолет. Он был горячим на ощупь. Я не собирался им воспользоваться – просто хотел убедиться, что он на месте: не завалился в дырку, не перекочевал в карман горничной.
Я хранил его, как палочку-выручалочку. Как залог того, что мое заветное желание исполнится.
Подержав, я положил пистолет обратно, за батарею. И вернулся в вестибюль.
Декстер, оперевшись подбородком на руки, читал женский культуристский журнал.
Я медленно подошел к конторке и поворошил туристические брошюры. Одна рекламировала «Экскурсию по Бродвею». То, что самим ньюйоркцам никогда не придет в голову.
Неподалеку от конторки семейная пара ждала такси. Муж то и дело выглядывал на улицу и объявлял, что машина еще не подошла. Жена кивала и предрекала, что они непременно опоздают. «Накаркаешь», – урезонивал ее муж. И через две минуты сообщал, что такси так и не подали. Жена повторяла свое заклинание.
Оклахомец жаловался портье, что в его номере не оказалось Библии короля Якова[47].
– Смеетесь? – возражал портье.
Слева от лифта стоял, опираясь на ходунок, сгорбленный старик. Возможно, он не стоял, а шел, но настолько медленно, что глаз не улавливал движения.
Я порадовался, что вокруг люди. Сложно было вообразить, что со мной случится беда в присутствии инвалида с ходунком и постояльца, требующего Библию.
Декстер посмотрел на меня в упор и спросил, сколько времени.
– Восемь, – брякнул я.
И весь напрягся, ожидая, что он меня вспомнит: «Постойте, я же вас знаю. Какого черта вы здесь околачиваетесь?»
Но коридорный вновь углубился в чтение.
Старик вдобавок к проблемам с ногами страдал еще чем-то вроде эмфиземы. Он сопел, кряхтел и пыхтел при каждом шажке.
В гостиницу ворвалась дама на каблуках в шесть дюймов – вот она-то явно не испытывала трудностей с передвижением. За ней ввалился толстяк-коротышка в потертом костюме. Дама вильнула к стойке, подхватила ключи, которые быстро выложил портье, и обернулась к толстяку:
– Дорогуша, не отставай!
Коротышка вышколенно проследовал за ней по вытертому ковру к лифту.
Затем явились две молодые пары с багажом и спросили, сколько стоит номер. Женщины, совсем еще девочки, с отвращением обозрели вестибюль. А на старика уставились так, словно он ковылял нагишом. Я их тоже, судя по всему, не очаровал.
Было слышно, как девчонки шепчутся с приятелями. Те уговаривали их остаться: цена ведь приемлемая. Но подружки уперлись. Парни пожали плечами. И, не поблагодарив портье, компания покинула помещение.
* * *
– В следующем месяце… мой… день рождения, – просипел старик.
