Орбитал уже работал над созданием второй партии семян, производящих ползунов. На этот раз — с модифицированным кодом. Это последний шанс — восемнадцатый зонд был заключительным.
Однако когда он получил сигнал, то отменил модифицированный код. Все возможности своей системы Орбитал направил на обработку новой ситуации.
Одиночный сигнал означал потенциальный успех. Он давал прямую точку входа. И если Орбитал сможет обеспечить чистую связь, соберет достаточное количество информации, вышлет репрограммный код обратно в сигнальную цепь, — этот одиночный сигнал мог означать только одно: вектор.
Орбитал отправил в ответ собственный сигнал и приступил к сбору информации.
ШКОЛЬНЫЕ ФОТОГРАФИИ
— Папа, проснись!
Дональд смутно осознал, что с ним творится что-то неладное. Он словно окунулся в море тупой боли. Все тело горело. Каждый дюйм, казалось, кто-то старательно поджарил. А левой руке стало еще хуже…
— Папа, проснись!
Он не хотел просыпаться. Когда он спал, то ничего не чувствовал.
— Папа! Что с твоим лицом?!
Голос, наконец, дошел до адресата, так же, как и истерика Бетти. Он заморгал, что-то прохрипев и превозмогая охватившую тело боль. Сделав неглубокий и какой-то неловкий вдох, он сорвался на кашель, и легкие пронзила острая боль, как будто кто-то протащил через них колючую проволоку. Он судорожно зажмурил глаза, когда рот заполнился какой-то горячей жижей. Кашель стал таким тяжелым, что содрогалось все тело.
— Папа! О боже мой!
Дональд вытянул правую руку из-под спального мешка, положил на руль и откинулся назад. Руль был горячим и влажным от его рвоты. Левой рукой шевелить не хотелось — уж так она болела, — и он оставил ее под покрывалом.
Отец открыл глаза…
И сразу же понял, что это вовсе не рвота.
Руль был забрызган кровью. Кровью и еще кусочками чего-то черного.
— Папа, что с тобой? Ты кашляешь кровью!
Дональд заморгал, пытаясь прийти в себя. Ему было очень плохо. Горело все тело. Дочь в истерике, она орала прямо в ухо. Нужно успокоить ее. Дональд повернулся к Бетти и вздрогнул, когда увидел ее лицо. На левой щеке образовались три жуткие черные раны. В первое мгновение он подумал, что для девочки-подростка нет ничего хуже, чем какая-нибудь досадная болячка на лице. Но до него сразу же дошло, что это не какой-нибудь внезапно вскочивший прыщ. С дочерью творится что-то неладное. Нужно срочно отвезти ее в больницу…
Им обоим нужно в больницу.
— Детка, я… — Кашель не дал ему договорить. А теперь еще и жуткая боль в груди.
Кашель совсем разбил его, и Дональд с трудом прикрыл рот обеими руками. Как только он это сделал, то показалось, будто левой рукой он со всего маху ударил по битому стеклу. Сквозь пальцы хлынула кровь, она забрызгала руль и даже ветровое стекло.
— О боже мой! Папа, твоя рука!
Бетти уже билась в истерике, смешивая и путая слова, разделяемые не воображаемыми знаками пунктуации, а ее собственными воплями.
Дональд поднял левую руку. Она выглядела так, будто он окунул ее в ведро с кислотой. Безжизненно торчащие влажные, сморщенные, почерневшие пальцы… На них почти не было плоти. В некоторых местах он видел голые кости. Мужчина лишь предположил, что это голая кость, потому что даже она была черной и какой-то изъеденной.
Дональд Джуэлл закричал. Он протянул ладонь и схватился за ручку автомобильной дверцы. При этом случайно задел левую руку.
Мизинец и безымянный палец оторвались и упали прямо ему на колени.
— О боже мой!
Жжение было очень сильным, как будто его кто-то поджаривал паяльной лампой. Что же делать? Не обратив внимания на отлетевшие пальцы, он дернул открытую дверь и выбрался из автомобиля. Почерневшие пальцы слетели с колен и упали на обледенелый тротуар.
Холодный дождь прекратился. Донни бросился к ближайшему сугробу, покрытому твердой коркой от ледяного дождя. Он с воплем пнул его ногой, чтобы сломать корку, после чего сунул почерневшую руку в снег. Рука горела. Хотелось хоть как-то охладиться, но от снега не стало легче.
Его снова застиг кашель, на этот раз он возник из глубины, наверное, прямо из желудка. Рот заполнился кровью. Он ощутил какую-то гниль, которая жгла язык. Вся эта гадость каплями и кусками сыпалась на ледяной белый сугроб. Донни Джуэлл повалился на бок. Боль просто подавила его, пронзая тело отовсюду, под всеми возможными углами.
Ему захотелось снова заснуть…
Следующий приступ заставил его бессильно растянуться на тротуаре. Изо рта вновь хлынула кровь вперемешку с кусками чего-то черного. Внутри у него что-то испортилось, сломалось. Он понял это не потому, что резко усилилась боль. Мышцы его живота, казалось, внезапно расслабились, как будто он был обернут тугой резинкой, которую кто-то вдруг перерезал.
Он все еще слышал, как где-то рядом кричит дочь.
В последнюю секунду у него в голове мелькнула надежда, что ко времени окончания школы, когда надо будет позировать для фото с одноклассниками, ее личико станет чистым и гладким…
ЧЕФФИ
Проснувшись, Чеффи Джоунс обнаружил, что лежит под ковром в гостиной.
Он был заражен двумя типами инфекции. Один участок заражения был на левой ключице, другой — под кадыком. Кожа между ними почернела и провисла. Начался некроз, он, словно спрут, подбирался к лицу, двигался вниз по груди и проник в горло…
Прежде чем умереть, Чеффи успел с трудом откинуть ковер и удивиться, отчего это ему так плохо. Пока он спал, сонная артерия в результате апоптоза ослабла и не выдержала. Сначала в ней образовалась крошечная дырочка, и оттуда потихоньку начала вытекать кровь. Чеффи было так больно, что он даже не понял, что происходит. К первому крошечному отверстию добавилось еще одно, потом третье, после чего тонкая стенка артерии не выдержала кровяного давления, и в ней образовалась дырка размером с крупную монету.
Кровь хлынула наружу через горло. Несколько тонких струек вытекали через трещины в омертвевших тканях, но большая часть крови стала вытекать прямо во внутренности. Когда Чеффи судорожно попытался вдохнуть, во рту у него забулькало. Кровь заполнила альвеолы, и вскоре легкие уже не могли всасывать кислород.
Кричать он не мог, потому что голосовые связки разложились еще до того, как отказала сонная артерия. Он смог доковылять до двери и открыть ее, потом рухнул на пол. Джоунс попытался ползти, но у него это тоже не получилось. И не могло получиться, ведь без кислорода мышцы очень быстро прекратили функционировать. Он встал на колени, изо всех сил пытаясь удержаться за дверь, затем снова упал.
Чеффи Джоунс перестал двигаться. Он захлебнулся в собственной крови.
Цепная реакция апоптоза продолжалась.
СУКИН СЫН
Орбитал перестроил вероятностные таблицы и запускал один сценарий за другим. Мозг ребенка передал четкий сигнал. У девочки должно хватить сил для следующего этапа новой стратегии. А если не хватит, есть другой ребенок. Он не так развит, как Челси, но быстро приходит в норму. Вместе они бы обеспечили всю наземную мозговую силу, которая требовалась Орбиталу для управления защитниками.
Если, конечно, до них не доберется сукин сын, ведь он нашел всех остальных…
Биосвязь с новым штаммом показывала, что выращивание мышечных волокон в организме каждого хозяина было чересчур рискованно. Слишком велика вероятность получения большого количества поврежденных стволовых клеток.
У проблемы оказалось простое решение: векторами-переносчиками инфекции станут дети. В их организмах успешно развивались модифицированные мышечные волокна, способные впоследствии самостоятельно расщепляться и размножаться. Стоит ввести эти волокна в новых хозяев, и инфекция начнет быстро распространяться.
Это решило одну проблему — по созданию защитников, — но вторая, не менее важная проблема все-таки осталась: как остановить сукиного сына. Орбитал не был рассчитан для таких ситуаций. Создатели не снабдили его инструкциями по поводу того, как ликвидировать бывшего носителя, превратившегося в охотника.
Самым очевидным решением было бы просто убить его, но эта стратегия пока еще не работала. Организмы-носители каждой из последних трех партий пробовали это сделать и потерпели неудачу. Да к тому же погибли, не дав потенциальным личинкам завершить этап своего развития. Сукин сын был человеком, он мог умереть, но охотиться за ним было слишком опасно.
Выбор возможных вариантов продолжался. Согласно одной из стратегий, наиболее высокая вероятность успеха обеспечивалась только в том случае, если держаться от сукиного сына как можно дальше.
Мог ли Орбитал выключить одного из носителей из коммуникационной сети? Он решил, что может. Это было трудно, и требовалось направить значительную часть ресурсов на обеспечение связи с остальными. Организм девочки можно было изменить. Она могла выступать в качестве центрального коммуникационного узла. В результате у Орбитала высвободились бы ресурсы, необходимые для того, чтобы обнаружить и заблокировать сукиного сына.
