чем я успела сжать кулак, чтобы ударить его в живот, он добавил: ― Никто не знает. Я расспросил всех, кого мог прошлой ночью и потратил целое состояние на медовуху, но никто ничего не знает.
Мои щеки запылали, когда я поняла, что он провел ночь не так, как я думала, напиваясь и занимаясь сексом со случайными женщинами. Он провел хотя бы часть ночи, пытаясь найти ответ на вопрос, на который я отчаянно пыталась ответить сама.
― Если бы он кому-то и доверится, думаю, это будешь ты.
Он посмотрел вдаль, осматривая фьорд, хотя там не было видно ничего, кроме воды.
― Мы не так близки, как тебе кажется.
Это было не мое дело, но я все же спросила:
― Из-за тех лет, что ты провел в Северных землях?
Глаза Бьорна снова обратились ко мне.
― Что ты об этом знаешь?
― Ничего, кроме того, что в детстве ты попал в плен и что Снорри спас тебя. ― Мне хотелось задать миллион вопросов, но я остановилась на том, который волновал меня больше всего. ― Почему ты не сбежал?
Было понятно, почему он не попытался сбежать в детстве, но гораздо менее понятно почему он не сделал этого, став взрослым, потому что, будучи ребенком Тира, Бьорн всегда был вооружен. И даже необученный мальчик с топором, сделанным из огня бога, мог нанести большой урон.
Тишина.
Я внутренне содрогнулась. Когда ты научишься держать язык за зубами, Фрейя?
Он прочистил горло.
― В детстве я поклялся на крови не пытаться сбежать. У Харальда на службе много могущественных людей, в том числе и тех, кто владеет рунической магией.
― То, что тебя спасли, не нарушило твоей клятвы? ― спросила я, вспоминая, что недавно дала свою собственную клятву.
― Разумеется, нет.
― Я слышала, что Снорри потерял много людей и драккаров, освобождая тебя, ― сказала я, не совсем понимая, почему продолжаю говорить на эту тему. ― Должно быть, ты ему очень дорог, раз он не оставлял попыток.
― Он знал, что ему нужен огонь бога, чтобы найти тебя, ― ответил Бьорн. ― Его попытки спасти меня начались только после того, как я пробыл в Северных землях два года, и он узнал, что моя магия проявилась.
О.
Не чувства побудили Снорри спасти сына, а эгоистичная потребность обрести судьбу, о которой он мечтал. Неудивительно, что они не были близки. Желая сменить тему, пока я не разбередила еще одну рану, я сказала:
― А как насчет провидицы, которая произнесла пророчество? Почему бы не спросить у нее, что я должна делать?
― Потому что она мертва.
Его голос был резким, и понимание медленно приходило ко мне по мере того, как я собирала кусочки воедино. С трудом сглотнув, я спросила:
― Провидица была твоей матерью?
Бьорн напряженно кивнул.
В моей голове возникло миллион вопросов, но было совершенно очевидно, что Бьорн не хочет продолжать этот разговор. И все же я рискнула задать один.
― Ты присутствовал, когда она произнесла предсказание?
― Я не помню, я был слишком мал.
Конечно, это имело смысл.
― А еще что-нибудь она говорила обо мне? Не упоминала, почему боги верили, что это моя судьба?
Он заколебался, потом сказал:
― Ее дар привел к ее гибели. Мне не нравится говорить об этом.
Боги, мне нужно было отрезать себе язык, потому что однажды из-за него мне придется возвести свой собственный курган. Но прежде, чем я успела приступить к извинениям, по причалу загрохотали шаги. Через мгновение до меня донесся голос Снорри.
― Вылезай из воды. Твой брат вернулся с новостями.
Глава 13
Мое любопытство росло с каждой секундой, пока мы, промокшие до нитки, возвращались в большой зал. Ни Снорри, ни Бьорн ничего не говорили, их челюсти были сжаты, а выражение лиц нечитаемо, и это заставило меня задуматься об отношениях Бьорна с его младшим сводным братом.
Я получила ответ, как только мы вошли в зал. Мальчик, которому не хватало нескольких лет, чтобы достичь зрелости, промчался по залу и столкнулся с Бьорном, явно радуясь встрече со старшим братом, пока они хлопали друг друга по спине. Илва стояла у огня, скрестив руки и сжав рот в тонкую линию, наблюдая за происходящим.
― Это правда, что ты убил кучу воинов Гнута? — требовательно спросил Лейф. ― А потом поджег его корабли?
Бьорн покачал головой.
― Я лишь обеспечил огонь. Их подожгла Фрейя.
Услышав мое имя, Лейф отвернулся от брата и оглядел меня с ног до головы. Я ответила той же любезностью. Он был лишь немного выше меня и довольно худощав, его волосы были светло-золотистыми, а глаза скорее голубыми, чем зелеными. У них были одинаковые высокие скулы и квадратная челюсть, хотя Лейфу предстояло подождать еще несколько лет, прежде чем он сможет отрастить бороду. Я подозревала, что с возрастом он превратится в привлекательного мужчину, хотя ему и не хватало почти неземной красоты Бьорна. Это заставило меня задуматься, как выглядела мать Бьорна, ведь, должно быть, именно она подарила ему смуглый цвет кожи.
― Значит, ты и есть дева щита? ― спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: ― Полагаю, я должен поздравить тебя с браком с моим отцом.
В его тоне не было абсолютно никакой радости, что, пожалуй, было справедливо, учитывая, что Илва была его матерью, но я слегка кивнула.
― Спасибо.
Он нахмурился, а затем отвернулся от меня к своему брату.
― Мы поймали шпиона.
Бьорн переступил с ноги на ногу, прищурив глаза.
― Какого шпиона?
Пожилой воин, мужчина со смуглой кожей и темными волосами с серебряным отливом, закрученными в узел за головой, шагнул вперед.
― Мы не знаем. Никто ее не узнает, и она отказывается говорить.
― Ты должен был поджечь ее ноги, Рагнар. ― Илва положила руку на плечо Лейфа. ― Тогда она спела бы для тебя.
Воин подергал себя за бороду, которая была достаточно длинной, чтобы серебряные кольца на ней касались его кольчуги на груди.
― Я подумал, что лучше привести ее к ярлу, госпожа.
― Возможно, она не шпионка, ― вмешался Бьорн. ― Возможно, она не говорит на нашем языке.
Рагнар фыркнул.
― Она понимает достаточно хорошо. И она пыталась сбежать. Дважды.
― Достаточно убедительное доказательство для тебя, Бьорн? ― Голос Илвы был слащавым, и Лейф бросил на нее косой взгляд.
― Это был справедливый
