— Прав, — кивнул Добромеч. — Острый глаз у тебя.
— И кто он?
— Охранник наемный.
— Отчего скрыл от возведенного? — Вострогор покачал головой и слегка кивнул в сторону Вэйлорда.
— Ни к чему ни ему, ни остальным знать. Скифарий в Зленомире… Рассуди сам. Мы — посланники при дворе короля ихнего. На нас поглядеть даже косо — хлопот не оберешься. А он? Прознают намыленные, так и охоту начнут. Уж я-то помню, как они забавлялись охотой за теми, кто о двух ногах.
Процессия двигалась сквозь гудящую рыночную толпу в сторону леса мачт за городскими крышами. Наемник по имени Берест пристально смотрел им вслед. Со стороны Срединного моря потянуло теплым солоноватым ветром, который принялся раскачивать одежды, пояса и шелка на лотках. Тронул и соломенные волосы наемника, на какой-то миг обнажив шею, в самом верху которой, у затылка, виднелось небольшое клеймо в виде паука.
* * *
Мощенная досками городская набережная была заполнена галерами, шхунами, рыбачьими ялами, широкими триремами, перевозящими мрамор и прочие тяжести. Суета здесь царила не меньшая, чем на рыночной площади. Сходни скрипели от множества ног торопливо снующих людей, занятых погрузкой и разгрузкой. Капитаны кораблей и ответственные за товар лица кричали на разных языках, отдавая распоряжения, браня такелажников и стропальщиков, торопя, побуждая быть осторожнее с грузом. Большие телеги постоянно прибывали и убывали, упряжные животные оставляли за собой зловонные кучки. Роились мухи, парили чайки, шелестело теплое Срединное море, скрипели доски, борта, мачты.
Принц Леон Эверрет уныло смотрел на одномачтовую сорокавесельную галеру, пришвартованную с самого края, поодаль от остальных кораблей. Пара матросов возилась на бушприте, меняя потрепанный ветрами и солью артемон.[2]
— И это корабль для наследника престола? — с недовольством и обидой выдавил он.
По морской привычке широко расставив ноги, перед ним стоял невысокий коренастый мужчина с лысой головой, обветренным лицом и полуседой бородой — капитан корабля.
— Да, ваше высочество. — Он кивнул. — Давеча гонец из Артогно вручил мне грамоту с королевской печатью и наказом: дождаться вас и доставить в Эль-Тассир. К сожалению, должен предупредить, что моя старушка, «Соленый ветер», обычно перевозит фрукты и вина. Не рассчитана галера на благородных пассажиров. Но я охотно уступлю вам свою каюту. Однако… — Он смерил взглядом Харольда Нордвуда, Кристана Брекенриджа и Уильяма Мортигорна. — Вчетвером вам тесновато будет.
Мортигорн состроил кислую мину, словно готовое расплакаться дитя.
— А не ошибка ли это? Мы должны плыть на этом бревне? Может, вон тот корабль наш?
Он указал на огромный трехмачтовый гребной левиафан, расписанный яркими цветами, с большой ажурной беседкой на корме. В него загружались купцы со своей свитой, товары завозили прямиком на телегах, не выпрягая тягловых животных. Уж конечно, для пассажиров там имелись все условия. На носу стояли даже «скорпионы» — тот корабль был способен отразить пиратскую атаку.
— Это артаксатийский левиафан, — хмыкнул капитан «Соленого ветра». — Ежели у вас есть сорок ликов, чтоб попытаться договориться с их капитаном, валяйте.
— Ты дерзишь мне?! — взвизгнул Мортигорн.
— Я вам даю знать, что тот корабль иноземный. И также хочу предупредить молодого господина, что моя старушка, «Соленый ветер», стерпит такое унизительное обращение от человека, стоящего на берегу, но если вы обзовете ее бревном, будучи в море, может стряхнуть вас за борт.
— Что-о! — Уильям схватился за хлыст.
— Билли, — вздохнул Леон, страдальчески прижав ладонь колбу. — Будь любезен, заткнись.
Затем он снова взглянул на галеру и ее капитана. Покачал головой:
— Все верно. Все правильно. Чего-то подобного я, в конце концов, и ожидал. Отец не мог отправить меня за Срединное море без подвоха. И вот он. Это так похоже на нашего славного Хлодвига.
— А по мне, так все хорошо, — равнодушно пожал плечами молчаливый Харольд Нордвуд.
— Ну, всяко лучше, нежели вплавь, — захохотал в седле Добромеч.
— Смешно-то как. — Принц недовольно взглянул в его сторону.
— Послушай, Леон, — взял слово Вэйлорд. — Вы же, в конце концов, не кисейные барышни, а мужи Гринвельда. А почтенный капитан Вистлер уже ходил под парусом, когда я только родился. Поищи более опытного моряка — едва ли найдешь на всей набережной.
— Дело не в том, на каком корабле плыть, а в том, кто на нем плывет! — зло огрызнулся принц. — Я посол королевства и наследник престола. Отцу, видно, хотелось, чтоб тассирийцы посмеялись над его королевством. Ну что ж. Быть по сему. Вистлер, вели своим людям заносить наши вещи на борт.
— Да, ваше высочество. — Капитан кивнул и, повернувшись к галере, громко свистнул. Тут же по сходням побежали четыре человека.
— Леон, а может, все-таки… — жалобно пролепетал Мортигорн.
— Билли, заткнись лучше. — Принц отмахнулся от него и подошел к Славнозару, который еще не прикончил собранные в шлем фрукты.
— Что там у тебя, скифарий?
— Яблоки остались. Угостишься?
— Пожалуй.
Принц кивнул, и молодой князь наклонился в седле, протягивая наследнику Гринвельда свой шлем. Тот взял большое яблоко и с хрустом откусил.
— Когда вы будете готовы отплыть? — спросил Нэйрос у капитана.
— Хоть сейчас, — отозвался тот, почесывая бороду. — Артемон пока ни к чему, а повесить новый мы сможем и в пути. Гребцы отдохнувшие — четвертый день на берегу. Дней через пять будем в Эль-Тассире, ежели ветер и волна благоприятствовать станут.
— Ступайте на галеру, — велел принц своим спутникам. — Чем скорее отправимся в путь, тем скорее достигнем цели. — Затем он обратил свой взор на Нэйроса: — Только слезливых прощаний не нужно, уволь.
— Очень мне это надо, — поморщился Вэйлорд.
Матросы заносили вещи. За ними последовал капитан Вистлер, далее Нордвуд, молодой сквайр Брекенридж и поникший сын королевского казначея. Этот шел, словно приговоренный на плаху, постоянно оборачиваясь и бросая печальные взгляды на город, который предстояло покинуть на два года.
Последние сапоги, простучавшие по сходням, принадлежали принцу Леону. Едва он оказался на борту, сходни затянули на галеру, послышались три свистка, и сушившиеся на солнце весла с шумом опустились в воду. Гвардейцы, скифарии и извозчик на телеге, что привезла вещи уезжающих, глядели, как «Соленый ветер» медленно отходит от набережной. Вэйлорд же привязывал поводья четырех коней, оставшихся без всадников, к телеге. Отчего-то он это не поручил никому. Быть может, не хотел смотреть вслед принцу. Когда он вернулся к своему златогривому Бесу и собрался уже вскочить в седло, в белый отпечаток волчьей лапы на его груди вдруг ударил огрызок яблока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
