Тоот поднял руку с зажатым в пальцах сильверином.
— Что вы искали на Волчьем мысе? — строго спросил он.
Те двое снова переглянулись.
— После резни той… в последнюю войну… оружия много осталось от корсаров…
— Так ведь восемнадцать лет прошло. — Олвин хитро прищурился. — Поржавело.
— Оружие корсаров сто лет гнить не будет. Или не слыхал, какая сталь у них? Говорят, из колесниц богов. Легка, черна, остра, и ржа ее не берет.
— И хорошо за нее кто-то платит?
— Ремесленная гильдия в Лютеции, — недовольно пробормотал Гнобс. — Только их кузнецы знают, как с такой сталью управляться. А поскольку оружие корсаров использовать в королевстве запрещено, то все уходит на перековку. Некуда больше возить, только в Лютецию. Хотя есть один кузнец… в Артогно.
— Один? Кто ж такой?
— И ты меня еще болтуном называл? — воскликнул Штефан, обращаясь к Гнобсу.
Олвин схватил толстяка за руку и сунул в нее сильверин.
— До ваших персон мне дела нет. Кто может еще купить корсарскую сталь и как вы увидали желтоглазых? Говорите, и расстанемся.
— А то он не знает? — Гнобс презрительно взглянул на Штефана. — Да все знают, что королевская десница Вэйлорд — волчьего народа кузнец. А они корсарскую сталь знали хорошо, пока эта сталь им кровь и не пустила.
— Вэйлорд? — Олвин снова прищурился.
— Да все знают, что он волк. Из простых кузнецов десницей стал. Околдовал он Хлодвига. Все волки колдуны были. Он и правит королевством! Оттого лорды и ропщут!
— Умом тронулся! — испуганно зашипел Штефан, вытаращив глаза на своего спутника. — Что ты болтаешь! Плечи голову носить устали?
— Тише, — поморщился Олвин, скрывая острую тревогу.
Король околдован кем-то, кто правит вместо него! Неужели он опоздал?
— Тебе интересно было про всадников, про них и скажем! И оставь нас! — Штефан был уже не на шутку напуган.
— Говори, — хмуро кивнул Тоот.
— Обратно мы шли. И услыхали всадников. Ясное дело, с таким грузом… За оружие корсарское можно в петлю попасть, ежели это латники лорда какого-нибудь. Потому и спрятались. А как увидали! Луна в лица им посветила, и глаза огнем зажглись! Не люди это!
— Сколько их было?
— Десяток. Или около того. Страх обуял, не счесть толком! Да еще ночь! Лес!
— О чем они говорили?
— Они не говорили! Молча все! Оттого и боязно во сто крат сильнее стало! Кое-как перетерпели, как пройдут, а потом на коней и прочь оттуда!
— Куда они направлялись?
— На юг!
— Всё. — Олвин наконец отпустил руку Штефана. — Ступайте. Более нет у меня вопросов.
Он торопливо двинулся к конюшне и свистом подозвал мальчугана-прислужника:
— Коня моего! Да поскорее!
* * *
Древняя Лютеция, всегда прекрасная, словно юная дева, славилась своим размахом. Лишенная защитных стен, стесняющих ширину улиц, она росла как хотела: просторные дома не прижимались друг к другу, улицы были широки и светлы, площади — просто громадны. Соборы двенадцати богов венчались острыми шпилями. С рассвета улицы наполнились людьми, заскрипели колеса, зазывалы с телег предлагали свежие пироги, пиво, горячее мясо и прочее. На площадях трубадуры тараторили свои стихи под незамысловатые звуки дудок, флейт, волынок, лютен и бубнов. На высоких шпилях поскрипывали от легкого ветра флюгеры. По мостовым стучали копытами кони городской стражи. Колокол башни вестников гулко отбивал время. Казалось, нет лучшего места для столицы королевства, нежели этот город, всегда полный жизни. Лютеция гораздо удачнее служила бы лицом Гринвельда, нежели тесный, зажатый внутри крепостных стен Артогно. Но в Артогно защитные стены были необходимы, ибо неподалеку расстилался океан Предела с его Странствующим королевством и Срединное море, за которым находилась могучая Тассирийская империя. А Лютеция лежала в середине страны и в самом центре Триозерья. В случае угрозы можно было перегородить любую дорогу между великими озерами, и эти участки суши принадлежали наиболее крупным домам королевства, обладающим достаточными войсками.
Лютецию уже давно облюбовали несколько домов наук, крупных торговых гильдий, а также гильдии ремесленников и целителей. Их резиденции высились над городом в различных уголках, и каждая имела свой неповторимый и величественный облик.
По окраинным улицам города ехал всадник на уставшем, хрипящем коне. Да и наездник выглядел утомленным и невыспавшимся.
— Давай, родной, не подведи, — шептал он, пригнувшись. — Осталось немного. Еще чуть-чуть. Мы почти у цели. И так много времени потеряли.
Голова коня уже клонилась набок, но он послушно выполнял волю всадника, мчась на восток. Туда, где на широком холме высился огромный замок из красноватого камня, в окружении того же цвета высоких стен.
— Прочь! Прочь с дороги! — кричал Олвин зазевавшимся прохожим, рискующим попасть под копыта.
Те шарахались в стороны и провожали его недоуменными взглядами, а то и плевали вслед. Олвин рисковал: всадники из числа городской стражи, что разъезжали тройками по городу и следили за порядком, вполне могли задержать его и отвести на суд. Перемещаться с такой скоростью имели право лишь экипажи знатных особ да сами стражники. Или вестники, но они предпочитали безлюдные тропы, если только адресат не жил в самом городе.
Однако было слишком рано, стражники еще не добрались из казарм до окраин. Никто не пытался задержать безумного всадника, мчащегося на восток и кричащего «Прочь с дороги!».
Резиденция орденского престола была самым крупным сооружением в Лютеции, хотя располагалась не в городе, а за окраиной. Широкие улицы с просторными домами кончились, и дальше вела только одна дорога, поднимаясь на холм. В миле от последнего дома Лютеции находился широкий крепостной ров, дно которого было утыкано шипами. Восьмиугольная стена окружала башню — самую высокую в королевстве, на целых пятьдесят футов выше столичной. С угловых башен свисали зеленые знамена с изображением сокола.
Ворота были двойными: узкий мостик для пешеходов, обычно опущенный, и массивное полотно, которое как раз сейчас опускалось, чтобы пропустить повозку, запряженную парой волов. Она везла свежескошенную траву и овес для конюшни. Олвин нагнал эту повозку в тот момент, когда ворота-мост уже опустились.
— Стоять! — заорала на него дюжина пикинеров, выставив вперед острые и длинные копья.
Еще четверо, опасливо поглядывая в его сторону, принялись проверять повозку, тыкая в огромный стог травы длинными прутами.
Конь Олвина мотал головой, хрипел и жалобно ржал, тщетно пытаясь встать на дыбы и распугать угрожающих ему пикинеров. Всадник едва не упал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
