— Ну-у, милый! — Рассел покачал головой. — Ты мне тут наговоришь!.. Ксенами можно что угодно объяснить. Так же, как и господом богом!.. Не будем забывать о старике Оккаме!
— Возможно, использовали голографию…
— Интересная голография! Один видит, другой — нет!
— Скажем, применялись полароиды, хотя не могу себе представить, где можно было скрыть технику… Нет, думается, это все-таки что-то другое…
Рассел побарабанил пальцами по столу, лицо его начало постепенно краснеть.
— Хороший вывод, — сказал он. — Главное, чрезвычайно определенный!
— Я не бог, — спокойно заметил Калинов. — В этом деле сплошная неопределенность. А для определенных выводов попросту недостает информации.
— Ну так ищите, черт бы вас побрал! — взорвался Рассел. — Который день толчете воду в ступе! Мафия — не мафия, болезнь — не болезнь, ксены — не ксены… Что мне отвечать Космической комиссии? Пять раз на дню звонят, интересуются, не пора ли отзывать из отпусков тех космонавтов, кто пока еще жив.
Калинов молчал. Разговор пошел ковровый, в одни ворота. Надо ждать, пока шеф успокоится. Шеф успокоился быстро.
— Ладно, — бросил он. — Что думаешь делать дальше?
— Добывать информацию.
— Дисивер намерен впредь использовать?
— Обязательно! — соврал Калинов. Нетерпение шефа было понятным, но успокоить его пока нечем, не рассказывать же о сегодняшних подозрениях!.. Поэтому Калинов попросил разрешения удалиться. Рассел только рукой махнул.
Едва Калинов вошел к себе в кабинет, позвонила Аллочка Крылова. От нее удалось отделаться только через десять минут, и это стоило ему немало нервов. «Мисс миллионерша» договорилась, в конце концов, даже до обвинений в том, что он, Калинов, никогда и не был другом Игорю. Калинов едва сдержался.
Потом позвонил Мищенко и сказал, что никаких толковых идей в головы комиссии, занимавшейся расследованием гибели Бойля, так и не пришло: либо это происки дьявола, либо необычным образом организованный суицид, мнение некоторых должностных лиц, будто Бойль вовсе не собирался сводить счеты с жизнью, — это частное мнение некоторых должностных лиц, комиссии нужны более серьезные доказательства. Конечно, кто-то будет наказан, комиссия не может работать вечно, на комиссию давят, да вы, Александр, и сами все понимаете…
Потом позвонил еще кто-то и сказал еще что-то.
А потом позвонила Нора. Ждавший доклада Милбери Калинов чуть с кресла не упал, удивление удалось скрыть с огромным трудом, но профессиональная закалка помогла.
— Здравствуйте, Саша! — Нора была, как и позавчера, пшеничной блондинкой. И в тех же зеркальных очках.
— Добрый день, — сказал Калинов. — Что-то я не припоминаю, когда давал вам свой служебный номер.
Нора, кажется, улыбнулась. Когда глаз не видно, об улыбке можно судить лишь довольно приблизительно: то ли улыбка, то ли гримаска неудовольствия. Во всяком случае, уголки ее рта разошлись в стороны.
— Разумеется, не помните, — сказала она. — Ведь вы были так пьяны! И так прилипчивы!.. Мне очень нужно с вами встретиться, и чем быстрее, тем лучше.
«Да, я был пьян, — подумал Калинов. — И, наверное, был прилипчив. Но служебного номера я тебе никак не мог дать! Иначе я бы не работал в нашей организации».
Он перестроился. Теперь Нора видела не сотрудника отдела аномалий, а на все готового донжуана.
— Конечно. — Донжуан закивал и чуть ли не приложил руки к груди. — Всегда рад встрече с вами. Где и когда могу вас найти?
Нора взглянула на часы:
— Хоть сию секунду… Отель «Москва», двести пятый номер. Я буду ждать. Это очень срочно и очень важно для меня. Да и для вас тоже. — Она снова улыбнулась-сгримасничала и отключилась.
«Так, — сказал себе Калинов. — Кажется, интуиция меня не подвела: другая сторона зашевелилась. И кажется, я верно определил направление, в каком она будет шевелиться».
Он вызвал Милбери.
— Вот как выглядел Крылов-старший в последний год своей жизни, — сказал Милбери.
На экране появилось изображение мужчины. Калинов чуть вздрогнул: это был именно тот неуязвимый посетитель, в кого стреляли вчера они с Довгошеем.
— Так! Интересно… Информация о его смерти подтвердилась?
— Абсолютно, шеф. Тело было найдено. Погиб он при обвале. Никаких сомнений… Кстати, он вовсе не Крылов. Это девичья фамилия матери Игоря. А отца звали Назаров. Кирилл Назаров.
«Ай да Лидия, — подумал Калинов. — Игорь Сергеевич Крылов — сын Кирилла Назарова… Эко она разобралась с мужем, никакой памяти ребенку не оставила!.. Однако Назаров и в самом деле погиб. Ничего себе! А кто же тогда разговаривал вчера со мной?..»
Он потер рукой подбородок и передернул плечами. Ему стало вдруг не по себе: чертовщина продолжалась.
— А девушка?
— С девушкой вот какое дело… Зовут ее Эленор Шепард. Она из Лос-Анджелеса. Отель «Москва», двести пятый номер. Прибыла в Петербург во вторник вечером. Я связался с Лос-Анджелесом, и выяснился весьма любопытный факт… Оказывается, Эленор Шепард умерла.
— Что-что?!
— Она умерла, — повторил Милбери. — В понедельник. Утонула при неизвестных обстоятельствах. Признаков насильственной смерти не обнаружено. Информация абсолютно достоверна, подтверждена лос-анджелесской полицией. Так что ее именем пользуется кто-то другой.
— Снимок ее есть?
— Да.
На экране появилось изображение. У Калинова отвисла челюсть. Это несомненно была она, разве что без зеркальных очков. Цвет волос, овал лица, форма подбородка — все совпадало. Калинов пока чал головой.
«Интересный поворот, — подумал он. — Что же это за силы нам противостоят? Что за тяга к умершим?.. Во всяком случае, встретиться с нею надо немедленно».
— Сестры-близнеца у нее нет? — спросил он. Милбери удивился, пожал плечами:
— Не выяснял.
— Выясни. И свяжись с американцами еще раз. Пусть получше проверят информацию, что-то тут не так.
Милбери кивнул.
— Далее, — сказал Калинов. — Я собираюсь навестить эту Эленор, или как там ее. Отправь в отель Довгошея, пусть поболтается у входа, подстрахует меня на всякий случай. Связь с ним я буду держать через вибрас, частота номер пять.
— Есть, шеф! — Милбери отключился. Калинов посидел немного, потом достал кобуру с пистолетом, пристроил под левую мышку. Поупражнялся немного, доставая оружие и снова пряча его. Поморщился: до автоматизма было, как до Луны. Тогда он положил в карман пиджака парализатор, надел на левую руку вибрас и отправился на свидание.
* * *
Довгошей был уже тут — подпирал стенку, равнодушно посматривая по сторонам и оживляясь лишь, когда мимо проходила какая-нибудь девушка.
Калинов встретился с ним глазами, подмигнул и вошел в вестибюль. Портье оказался на месте, пришлось подойти, поздороваться, спросить дорогу. Представляться, естественно, не стал. Если портье и позвонит Норе, ничего страшного не случится, все Равно она ждет. В лифте было пусто. Вызвал Довгошея, проверили связь. Выйдя из лифта, быстро разыскал нужный номер, постучал.
— Войдите, — отозвался знакомый голосок. Калинов вошел.
Нора сидела на диване. Она была одета в строгий синий комбинезон, как бы подтверждавший, что сегодняшняя встреча будет носить сугубо деловой характер. Ничего общего с позавчерашним вечером. Разве лишь зеркальные очки. Да скрытая под ними полуулыбка-полугримаска. Впрочем, Калинов тут же был вынужден признаться себе, что и в комбинезоне она выглядела привлекательно. Экая конфетка — разверни да съешь!..
— Садись, — пригласила конфетка.
Калинов сел в одно из кресел у невысокого сто лика и огляделся. На полу пушистый ковер, слева от дивана дверь — наверное, в спальню. Номер был не велик и имел казенный вид: отель — он и есть отель. Хотя теперь, с широким развитием джамп-связи, количество их и сократилось и владельцы из кожи вон лезут, чтобы превратить свое хозяйство в стопроцентные человеческие жилища, но все тщетно — были они гостиницами, гостиницами и остаются. Не хватает самой малости, без которой не существует дома, — духа его обитателей. Временное жилье ни когда не будет похоже на постоянное, потому что никто из проживающих не пытается подогнать интерьер гостиничного номера под свои вкусы и привычки.
Поэтому номер ничего не сказал Калинову о теперешней хозяйке. Тогда Калинов встал и открыл дверь в спальню. Спальня была совсем крохотная, и никто в ней не прятался.
— Под кровать загляни, — посоветовала сзади Нора.
Калинов оставил ее совет без внимания, закрыл дверь и вернулся в кресло.
— Что будешь пить? — спросила Нора.
— Ничего.
— А я, с твоего позволения, выпью. — Она подошла к бару и неторопливо принялась готовить себе коктейль, время от времени оглядываясь на гостя.
