— Попался, ублюдок?!! — закричал учитель, ввинчивая ствол Шустову в висок. — Я тебе мозги сейчас вышибу!
Подросток завопил от боли:
— Больно! Пустите! Не имеете права!
— Закрой пасть, недоносок! — Готов схватил Шустова за шею и, подталкивая пистолетом, повел к директору.
В директорском кабинете Готов швырнул Шустова на ковер, встал коленями на грудь и направил пистолет в лицо подростка. Учитель тяжело дышал и шипел, зубы едва не крошились под давлением стиснутых челюстей. Смирнов осторожно вышел из-за стола и прижался к сейфу.
— Вы что? Вы… Вы зачем? — шептал насмерть перепуганный директор. — Рудольф Вениаминович, перестаньте…
Не переставая целиться, Готов встал и закрыл дверь:
— Поднимайся, Шустов! Быстрей! А Вы, Владимир Константинович, сядьте. Рассказывай, уродец! Все, как было, рассказывай!
— А чего рассказывать? — усмехнулся школьник. — Нечего рассказывать.
Смирнов медленно подошел к Готову и взял из его дрожащих рук пистолет:
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Ну-ка, садитесь и рассказывайте.
Готов развалился в кресле и закрыл глаза:
— Был глушитель… еще был глушитель. Вероятно, когда я этого подонка обезвреживал, глушитель куда-то закатился, — учитель вскочил и встал рядом с директором. — Я объясню Вам, что здесь происходит. Читаю я, значит, лекцию, никого не трогаю, а этот Шустов мешает и мешает, мешает и мешает. Я одно замечание, второе, третье… Вон, говорю, из класса… А он так нагло вынимает из сумки наган и не спеша наворачивает глушитель. А потом стреляет по горшку с цветком. Весь девятый «В», как Вы уже догадались, в восторге. Заставили меня раздеться, голым танцевать на партах. Терещенко с пеной у рта умоляла Шустова отстрелить мне одно место. Благо в КГБ меня кое-чему научили. Обезвредил преступника. Не знаю, как Вам, Владимир Константинович, а мне моя жизнь дорога. Представляете, дожили, дети в школу оружие носят. Так что, принимайте решение.
— А ты что скажешь? — спросил Смирнов школьника.
— Гонит он, — смеялся Шустов, — ничего такого не было. Вы че его не знаете?
— Было, Владимир Константинович, — заверил Готов, — теперь не отвертится. Ношение и применение огнестрельного оружия. Ему такой срок впаяют, мало не покажется. Все, Шустов, труба дело и саксофон дело. Первая ходка по малолетке у тебя будет.
— Где ты взял пистолет? — Смирнов пробовал вытащить обойму, но у него ничего не получалось.
— Это не пистолет, — сказал Шустов.
— А что это? Танк? — хохотнул Готов. — Или самолет или нет… сейчас догадаюсь. Атомная бомба? Правильно? Ха-ха-ха!
— Это зажигалка, — с ухмылкой сказал Шустов, — почти точная копия пистолета Макарова. Проверьте, Владимир Константинович, нажмите на курок. Не бойтесь.
— И вправду зажигалка, — нажал на спусковой крючок Смирнов, — а Вы боялись, Рудольф Вениаминович.
— Ах ты, гаденыш! — Готов схватил Шустова за свитер, но неудачно, школьник вырвался и, гогоча, выбежал из кабинета. — Беги, беги, еще встретимся.
— Признаться, испугался я, когда Вы этого сорванца на мушке сюда привели, — сказал Смирнов. — Чуть сердце не выскочило.
— Это надо же так осложноволоситься, — схватился за голову Готов. — Зазря, получается, сидел на подоконнике голышом и кукареку орал. Что делать будем, Владимир Константинович? Из класса ведь все равно никто не сознается, что ручками и карандашами в дартс играли, а я в качестве мишени был. Сегодня ночью я спать не стану, буду придумывать для них страшные пытки и казни.
— Накажем, не волнуйтесь. Только выпьем сперва — снимем стресс, — сказал Смирнов.
Директор вытащил из сейфа бутылку водки и полиэтиленовый пакет с бутербродами.
Мальчик-девочка
Пятиклассники расселись по местам и, так как учителя не было, галдели пуще обычного. В класс постучалась и тут же открыла дверь завуч. Ученики притихли.
— Где Рудольф Вениаминович? — спросила завуч. — Нету? Странно… я же его только что видела… Вы почему кричите на всю школу?! Ну-ка, чтоб ни звука больше!
Она ушла, а ребята стали задаваться вопросом «почему нет учителя?».
— Может, домой пойдем, Рудольф заболел, наверно? — предложил Алеша Бобров.
— А если он припрется? — осторожничал Сережа Безматерных.
— Лучше бы он заболел или сдох! — мечтал Антон Штенников.
— Говорят, что Рудольф — наркоман, — сказал Андрей Пастухов.
— Он не наркоман, — возразила Лена Рейн, — он из психушки сбежал. Он шизик.
Пятиклассники засмеялись и наперебой выдвигали новые версии и идеи:
— Он, наверно, этот, как его… гомик! Ха-ха-ха!
— Нет, он, наверно, в унитаз провалился и в говне утонул!
— Давайте ему жвачку на стул положим или наплюем в дипломат!
— Он тут тогда всю школу разнесет, придурок.
— Психопат!
— Урод!
— Козел!
— Трансформер, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Женя Верещагин.
Все замолчали и повернулись к нему.
— Ха, как Рудольф, такой же мудак, — усмехнулся Вова Лялин.
И вновь волна смеха прокатилась по классу.
Дверцы шкафа медленно открылись и оттуда, улыбаясь во весь рот, вышел Готов. Состояние учеников, «не совсем лестно» отозвавшихся о классном руководителе, стало близким к полуобморочному.
— Так, так, так… — радовался учитель удавшемуся розыгрышу. — Всё! Теперь всё, допрыгались. Ну и как, по-вашему, дальше жить будем? В глаза смотреть, не увиливайте от ответственности. Кулаев, так кто я? Гомик? Встань, встань… Отвечай, кто я?
Мальчик встал и опустил голову.
— В глаза смотреть, я сказал. Давай, смелее, кто я? Отвечай, тебе все равно жить осталось пару минут. Ну-у-у!!!
— Никто, — тихо сказал Кулаев.
— Никто, значит? Это я-то никто?! Ты знаешь, что за такие слова делают? Да я сейчас язык твой поганый плоскогубцами вырву. В интернат для слепоглухонемых захотел? Быстро устрою. Садись, наш разговор не закончен.
Сказать, что в классе воцарилась гробовая тишина, значит, не сказать ничего. В данном случае гроб должны были закопать метров на пятьдесят в землю. Лица учеников окаменели, как будто кто-то нажал кнопку «Пауза» на пульте дистанционного управления видеомагнитофона.
— Всем сдать дневники, — сказал учитель. — Ваши родители должны быть в курсе. Скорей всего, вас отчислят из школы и переведут в школу для умственно отсталых.
— А мы ничего не говорили, — возмутились некоторые ученики, — мы тихо сидели.
— Меня это не-е… в-в-волнует! — крикнул Готов. — Это не мои проблемы. Вы же вообще распустились! Вы перешли все грани дозволенного! Вы же никого не признаете. Все, хватит, никаких больше поблажек, по-хорошему вы не понимаете… по-плохому будем. Для начала пересаживаемся… Давайте, мальчик садится с девочкой. Каждой твари по паре. Пошустрее!
Ребята не сдвинулись с места, сложная задача «кто с кем сядет» завела в тупик. Они озирались друг на друга, хлопали глазами, но ничего поделать со ступором не могли.
— Что, не можете без руководителя? — сказал Готов. — Языком можете, а пересесть нет? Надо было вас с самого начала держать в дикобразовых рукавицах. Шаром моргнуть не успел, а вы вон в кого за год превратились. Выходите к доске, так и быть, рассажу.
Готов рассадил учеников по принципу мальчик-девочка. Двое мальчиков, оставшиеся без партнерш, сели за заднюю парту. Учитель подошел к ним и сказал:
— Что, Кулаев, веселишься? Меня назвал нехорошим словом, а сам с Коноваловым сидишь. Непорядок. Я не потерплю в своем классе извращенцев. Мальчик с мальчиком у меня на уроках сидеть не будут. Один из вас должен быть девочкой. Вам предстоит самим выбрать. Решайте, мы ждем.
— Пусть он будет девочкой, — показал Кулаев на Коновалова.
— Сам ты девочка, урод! — огрызнулся Коновалов.
Мальчишки чуть не разодрались, но Готов их остановил:
— Не пойдет так дело! Нам тут не нужны две девочки, это тоже не совсем хорошо. Будем выбирать на конкурсной основе. Что бы такого придумать?.. О! Кто из вас галантней пригласит, допустим, Иванову на медленный танец, тот и будет мальчиком. Кулаев, ты первый, иди, приглашай.
Кулаев растерялся:
— А че, как приглашать?
— Откуда я знаю, как приглашать, — сказал Готов. — Думай сам или сдавайся, тогда победа за Коноваловым. Будешь у нас девочкой, платьице в горошек наденешь, в женский туалет ходить будешь… Будешь, не сомневайся. Ну, так что, идешь?
— Иду, — дернулся Кулаев. Он подошел к Ивановой и вызывающим тоном сказал, — Пойдем танцевать.
И тут же сел на место.
— Плохо! — воскликнул Готов. — В реальной жизни Иванова наверняка бы тебе отказала… Посмотрим, что нам покажет Коновалов.
Коновалов пригласил Иванову на танец примерно так же, как это сделал соперник.
— Слабо, — сказал учитель, — победитель не выяснен. Какие вы, на хрен, джентльмены! Может, оставить как есть, пускай две девочки будут?
