— Да что за черт!
— Проблемы? — Майкл сжал мое плечо в знак поддержки.
— Как видишь.
— Ты должен понять Сашу. Не дави. Покажи что тебе можно доверять.
— Я не понимаю, что он всё ещё злится?
— Ты не отец. Тебе не понять, что можно глотку перегрызть за своего ребенка. Будь я на его месте, ты был бы уже трупом.
Класс! Мало того, что нужно Олесю убедить, что я ее люблю, так ещё завоевать расположение её отца.
Мы прибыли на виллу. После нашего разговора, Саша все время сопровождал Олесю. Я не мог подойти, стоило это сделать, тесть бросал на меня предупреждающие взгляды. А мне оставалось смотреть издалека, как он кормит её тортом с ложечкой. А она смеётся. Так открыто и искренне. Моя солнечная девочка. В груди сжимается все от тоски и невыносимой нежности. Я так бы хотел сам это делать. Кормить её, наблюдать как она облизывает губы перепачканные белым кремом. Мне остаётся только наблюдать на расстоянии.
Танец молодых объявили поздно вечером, когда багряный закат сменился темнотой и зажгли лампочки, развешенные по всему саду. Площадка для танца была на террасе, откуда был слышен плеск воды и шум волн. Мы стояли полукругом. Я занял место напротив Олеси. Под дружные аплодисменты Сэм и Бьюла вышли в круг. Организатор попросила нас отойти в сторону, и только потом я понял зачем.
Зазвучала музыка. Сэм закружил Бьюлу в танце. Они смотрели друг на друга как влюбленные. Так оно и было. Нежно, заботливо, любяще. В каждом движение. Танец получился очень сложным. Видно, что ставил его хореограф. Под конец Сэм поднял ее на руки и закружил. Вокруг нас загорелся фейерверк. Ярким светом вырываясь из палочек, установленных полукругом. Вся женская аудитория восхищённо ахнула. А я поймал взгляд Олеси.
Словно это мы сейчас кружились в страстном танце и это я гладил её по открытой спине, сжимал хрупкую талию. Её грудь часто вздымалась. Фиолетовые глаза полны неприкрытого желания. Я сгорал под этим взглядом. По спине бежал рой мурашек. Её белая кожа в свете всплесков огней выглядела фантастически.
Невыносимо быть в пяти метрах от нее и не иметь возможности прикоснуться. Потому что папа-цербер, как я мысленно окрестил Александра, неукоснительно следит за тем, чтобы я оставался на своем месте. Подальше от нее.
Молодые откланялись. У них впереди горячая брачная ночка. Сэм буквально пожирал свою, теперь уже жену, взглядом. А мне, как и несколько дней подряд ничего не светит. С моей Олесей. Опять буду бессильно колотить подушку, проклиная чёртову Машу и весь её род до пятого колена. Останется только фантазировать с каким бы удовольствием я снимал с моей девочки это платье. И что бы потом сделал. Бессонная будет ночка.
— Проблемы? — не заметил как ко мне подошёл Дёма.
— Есть такое. Строгий папочка не подпускает к дочери.
— Как мне это знакомо, — понимающе хмыкнул Дёма. — Вальтер, второй отец Лулу, вообще спал в моей комнате. Следил, чтобы я не залез к ней. Не подпускал нас друг к другу.
— Ничего себе.
— Боюсь, я буду таким же. Сейчас, когда смотрю на свою дочь, Эмили, отлично это осознаю. Но тебе могу помочь. Я отвлеку Сашу.
— Это будет отлично! Спасибо.
— Сочтемся, — Дёма подмигнул мне и пошел к Олесе. Он что-то сказал Саше. Тот с сомнением посмотрел на Олесю. Прошептал ей на ухо. И ушел.
Выпив залпом бокал шампанского, пошел к ней. Леся стояла ко мне спиной. Слушала песнь известной группы, покачиваясь в такт музыке. Мой взгляд скользнул к манящим бёдрам, поднялся по спине к хрупким плечам. Схватил ее за руку и потащил за собой. Она заколотила меня по плечу.
— Глеб! Глеб! Что ты делаешь? Куда ты меня тащишь?
Мы обогнули дом. Спустились к пляжу. Здесь музыка звучала приглушённо, едва различимым фоном.
— Лесь. Это же я. Не бойся меня, — нежно провел по ее щеке. Я должен действовать осторожно. Как бы мне не хотелось, зверски содрать с нее платье, поднять на руки, и войти в нее жёстко, вбиваться в нее размашистыми толчками, я должен укротить страсть, должен терпеть. Чтобы все то, о чем мечтаю, претворить в жизнь. Я не могу её потерять. Тогда мне хана. — Я хочу потанцевать с тобой. Просто танец. Один. Пока папа не видит, — на последнем предложении улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, обнимая меня за шею. — Красивая получилась свадьба.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да. Все очень здорово и романтично.
— Я, за этот вечер, часто вспоминал нашу. Наш танец, — мы медленно покачивались под музыку. Уносясь в воспоминания.
— Я тоже.
— Уже тогда я влюбился в тебя. Наверное, даже раньше. Просто не осознавал. Боялся.
— Чего?
— Потерять свободу. Я был дураком.
— А сейчас не боишься? Я могу тебе её дать. Развестись.
— Теперь она мне не нужна. Теперь для меня свобода, быть вдали от тебя — ад. Я не знаю как жить без тебя. Ты так быстро залезла мне под кожу. Я дышу только тобой. Все мысли только о тебе. Малыш, поверь. Я очень тебя люблю. Ты же тоже меня любишь. Прости. Но в том, что случилось нет моей вины. Я могу думать только о тебе.
— Всё это — красивые слова, Глеб. Но я не могу забыть. Как только вижу тебя, перед глазами то видео, твои стоны. Я верю, что ты не хотел. Не знал, что это она, а не я. И что потом у вас ничего не было. Правда верю. Но ты пойми. Мне нужно время.
— Олесь….
— Нет, Глеб. Представь, что ты бы видел меня с другим. Ты бы смог забыть? Это воспоминание отравляет меня. Но я не могу стереть себе память. Хотя хочу.
— Олеся, Фиалка моя, — зарылся в её волосы, вдыхая родной любимый запах. Я переживал ту же боль. Это минус истинных. Мы так остро чувствуем эмоции своей пары. Конечно я понимал её. Но от этого не легче. Мне придется все начинать сначала. Подарить ей много хороших воспоминаний. Чтобы плохие стёрлись. Я должен завоевать её. Снова.
— Подари мне поцелуй. Один. Чтобы я смог дожить до утра, — с мольбой смотрел на нее. Если она откажет — отпущу. Пойму. Но я так этого хотел. Мне это просто жизненно необходимо. Я, черт возьми, готов встать на колени. Целовать ее стройные ножки, маленькие мальчики с жемчужным лаком на ногтях.
Леся провела по моим волосам. Изучая, вспоминая, решая. А я готов был тереться об ее ладошку как верный пёс. Простое прикосновение, но как же его не хватало.
Она подалась вперёд, встав на цыпочки, провела языком по губе. Меня забила острая дрожь возбуждения. Я горел, плавился в этом адском огне похоти. Каждая мышца на теле натянулась. Но я позволял ей делать с собой все, на что она решится. Боялся спугнуть. Обратить её в бегство. Я держал зверя на цепи. Её острый язычок скользнул в меня, изучая. Я ответил. Осторожно. Лаская поглаживая его своим, приглашая продолжить. Хотя больше всего на свете хотелось сжать ее в объятьях, распластать на белому песке. Почувствовать её кожу пальцами.
— Ты такой послушный, — она соблазнительно улыбнулась.
— Я же обещал держать себя в рамках, — хрипло проговорил.
— А может я хочу раздвинуть границы. Чуть-чуть, — что это чертовка делает? Она даёт мне карт-бланш!
— Иди ко мне! — зарычал, дёрнул её на себя. Впился в губы. Жадно. Болезненно. Горячо. Мои руки исследовали её тело. А когда прозвучал её стон, я просто обезумел. Я сжал ее сосок через ткань платья. Черт! Можно кончить только от одного стона, срывающегося с её губ.
— Что ты делаешь? Глеб, подожди, — она упёрлась руками в мою грудь, которая ходуном ходила.
— Почему? Ты сама хотела расширить границы дозволенного, — взял маленькую хрупкую ладошку и положил на изнывающий и жаждущий её член. Леся выдохнула, но руку не убрала. Даже погладила.
— Ох, черт, малышка. Ты меня убьешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так далеко зайти я не готова, — она убрала руку. Я смотрел на эту жестокую женщину, пытаясь выровнять дыхание и вернуть разум. Пытался загнать зверя, вырвавшегося на свободу.
Не сейчас. Я не могу все испортить. Маленькими шашками будем приближаться к финишу, где меня будет ждать самая желанная награда. Она.
— Олеся! — позвал голос Саши. Щеки Олеси вспыхнули. Я даже знал о чем она думает. «Как давно отец здесь? И как много он видел?»
