Макс прищурился.
— В тебе больше красок.
— Больше красок!
Она не смогла побороть смех, он буквально ее одолевал. В конце концов она упала с кровати на ковер, но никак не могла успокоиться.
— Ну а Пикассо?
— Ты даже более непредсказуема, чем он.
Макс приподнялся на локте и посмотрел вниз на пол. По его взгляду нельзя было угадать, о чем он думает.
— Ты сегодня в необыкновенно хорошем настроении.
— А какое у меня должно быть сейчас настроение?
— Скажем так, я не слыхал, чтобы кто-то падал с кровати от смеха после секса.
— А скольких людей ты знаешь, которые бы ждали этого так долго?
— Ты права. — Макс помолчал. — Забудь о том, что тебе говорил твой врач. Лучше скажи мне, чего ты ждала все эти годы.
— Конечно, своего избранника.
— Избранника? — переспросил Макс.
— Угу.
Клео наконец поборола последние остатки смеха; теперь на ее лице была только довольная улыбка. Она заложила руки за голову и умиротворенно созерцала потолок.
— Мой врач утверждал, что я его никогда не найду.
Что с помощью фантазий я прячусь от настоящей любви в мире воображения.
— А что думала ты?
— Что рано или поздно он обязательно появится в моей жизни, но что это от меня не зависит. Я должна была ждать. Все другие были неподходящими. Врач меня не понимал, а я не умела ему все объяснить. Вот отчего мы с ним расстались. И еще потому, что он стоил кучу денег.
— Клео, — начал Макс, — а как ты узнала, что я именно тот человек?
Клео посмотрела на него и поняла, что он совершенно серьезен. Она перестала улыбаться.
— Я не знаю. Наверное, так же, как ты сразу отличаешь подлинник от подделки. Каким-то внутренним чутьем.
Макс долго смотрел на нее. Затем губы его странно дернулись.
— Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?
— Нет, не знаю. — Клео села на полу. — Мне жаль, Макс, но Джейсон никогда о них не упоминал.
— Я тебе верю.
— Я рада, потому что это правда.
Снова улыбаясь, Клео поднялась на ноги. Она нашла свои очки и надела их.
— Боже мой, как поздно. Надо скорее одеваться и возвращаться к себе.
— Останься со мной на ночь.
Она с сожалением взглянула на него, но продолжала застегивать рубашку.
— Мне бы очень хотелось, но я не могу. Джордж может мне позвонить по какой-то причине. Он будет искать меня в моей комнате, а не здесь, у тебя.
— Позвони ему и предупреди, что ты у меня.
Клео покраснела.
— Это немного неловко, как ты считаешь? — спросила она, натягивая джинсы.
— Я считаю, что это честно.
— Дело не в честности, а в том, что это наша с тобой тайна.
Она надела свои серебристые кроссовки и принялась завязывать шнурки.
— Не один он может меня искать. Я могу потребоваться другим, и они тоже будут звонить мне в комнату. Они станут беспокоиться, если меня не найдут.
Макс сел на кровати.
— Ладно, если ты так хочешь. Я только провожу тебя до твоей комнаты.
— Этого тоже не надо делать.
Макс отбросил в сторону простыню, и в свете настольной лампы Клео заметила неровный белый шрам на его бедре.
— Ох, Макс, — ужаснулась она. Он поднял голову и увидел выражение его лица. Он потянулся за брюками; его глаза стали холодными.
— Прости. Я забыл, что это не слишком приятное зрелище.
— Не говори глупостей.
Клео поспешно опустилась на колени рядом с кроватью. Она слегка, боязливо, провела пальцами по шраму.
— Вот почему тебя часто мучают боли. Чай Андромеды тебе хоть немного помогает?
Макс смотрел на ее руки у себя на бедре.
— Странно, но помогает. Но твой массаж действует куда лучше.
Клео начала осторожно растирать ногу.
— Представляю, как ты страдал.
— Не думай об этом, — сухо произнес Макс. — Я лично стараюсь не вспоминать.
— Наверное, ты попал в ужасную катастрофу.
— По своей собственной вине. И потому, что сглупил, — пояснил он.
Клео разглядывала сморщенный рубец.
— Ты ехал на машине? Он еле заметно усмехнулся.
— Да. — Он натянул брюки и поднялся на ноги. — Ты точно не хочешь остаться?
— Я бы хотела, но, наверное, не стоит рисковать. — Она взглянула на чайный поднос. — Обещай мне, что выпьешь настой, прежде чем ляжешь спать.
— Он уже остыл.
— Это не имеет значения, обязательно выпей, — попросила Клео.
— Хорошо. — Он обрисовал кончиком пальца ее рот. — Обещаю. А теперь пошли, тебе надо торопиться. У тебя на руках гостиница, а мне утром далеко ехать. Нам надо отдохнуть.
— Спасибо, что ты нашел для нас Бена.
Макс сжал челюсти.
— Не за что. Но я не могу гарантировать, что уговорю его вернуться. Ты это понимаешь, Клео?
— Я знаю. — Она улыбнулась и взяла его за руку. — Но мне кажется, все как-то уладится. Я уверена, что в душе Бен хочет возвратиться к Трише и ребенку.
— Напрасно вы все настроены столь оптимистично.
Макс взял трость, подошел к двери и резким движением повернул ручку.
— Что будет, если я не сумею его убедить вернуться?
— Он вернется сюда вместе с тобой, — с полной уверенностью произнесла Клео.
Макс промолчал. Он проводил Клео вниз по лестнице и по коридору до ее комнаты в башне. У ее двери он остановился и повернулся к ней лицом. Пальцем приподнял ее подбородок.
— Клео, — начал он медленно, — я о сегодняшнем вечере. Я не знаю, что тебе сказать.
— Все в порядке, Макс. — Клео поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. — Тебе не надо ничего говорить. Спокойной ночи.
Она открыла дверь и остановилась на пороге.
Макс долго молча смотрел на нее, словно запоминая каждую черту ее лица.
— Спокойной ночи, Клео.
Он повернулся и пошел к лестнице наверх.
Клео закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она еще парила в облаках. Мир вокруг был добрым и сердечным. Никогда еще будущее не казалось ей таким радужным и полным надежд.
Она подняла глаза к небу и улыбнулась.
«Джейсон Керзон, я не знаю, где ты спрятал картины, которые мечтает отыскать Макс, но я благодарю тебя за то, что ты послал его сюда на поиски».
На следующее утро все собрались на кухне, чтобы проводить Макса.
— Вам подложить еще гречневых блинов? — спросила Утренняя Звезда, заметив, что тарелка Макса пуста.
— Нет, спасибо.
Макс очень аккуратно свернул салфетку и положил ее возле Тарелки.
— Еще кофе? — Сильвия суетилась около него с кофейником. — Вам долго вести машину.
— Я сыт. — Макс взглянул на часы. — Мне пора.
Клео улыбнулась ему с другой стороны стола.
— Обещайте, что будете осторожны.
Он посмотрел на нее с тем же непроницаемым выражением, какое было у него на лице вчера вечером.
