Парень с палицей уверенно встал рядом с Дайком. Но конники осадили лошадей:
– Княжич Гойдемир! Вот диво!
– А вы кто? - угрюмо и требовательно спросил Дайк.
Он говорил на удивление чисто, в его произношении не чувствовалось ничего иноземного. Дайк лишь выговаривал слова медленно и раздельно, словно какой-нибудь отвыкший от разговоров нелюдим.
– Это же Войсвета дружинники, - сказал Дайку парень с палицей. - Вот псы: не дают нам справлять Ярвеннин праздник, обижают без тебя даргородскую хозяйку. Бежим на поляну, княжич, а то наших там перебьют, - и с недоуменным упреком добавил. - А ты, княжич, один что ли?
– Я… один… - уронил Дайк.
Парень крикнул дружинникам:
– Убирайтесь, слыхали! Скажите своей своре, чтобы шли прочь отсюда.
Дружинники переглянулись и повернули коней, видно, и вправду не зная, что им теперь делать. А парень схватил Дайка за рукав и потащил за собой. На поляне носились всадники, плетьми разгоняя народ. Кое-где мужики останавливались, чтобы сопротивляться, но, захваченные врасплох, не могли устоять, их сбивали лошадьми и охаживали семихвостками, не давая подняться.
– Собирайтесь все ко мне! - стал созывать неугомонный спутник Дайка. - Со мной княжич Гойдемир, отстоим Ярвеннину поляну!
Его услыхали и деревенские, и дружина. Дайк стоял с обнаженным мечом в руке, решив оставаться Гойдемиром. Он понимал, почему дружинники в замешательстве останавливают лошадей, завидев его. Дайк помнил, что Гойдемира в Даргороде считают прощенным, а князь Войсвет в свое время давал народу клятву не причинять младшему сыну вреда. Вот дружинники и не знают: то ли им разгонять народ дальше, не глядя, что младший княжич с клинком в руке встал на его защиту, то ли уехать в Даргород и рассказать князю Войсвету, кто объявился и помешал им делать дело.
Вокруг Дайка на Ярвенниной поляне уже сгрудились десятка полтора одетых к празднику в вышитые рубахи сельчан, а против них немногим больше конных дружинников.
– Что ты опять воду мутишь, княжич! - недовольно сказал Дайку княжеский военачальник. - Ехал бы домой.
– Это вы поезжайте назад, - твердо ответил Дайк. - Что мешаете людям чтить их пресветлую хозяйку?
– Сам знаешь, княжич, - нехотя ответил начальник. - Ярвенну чтят - собирают в ее честь игрища. Мол, смотри, хозяйка, как мы тебя готовы от любого врага защищать! А теперь порядок другой… Князь Войсвет народу отец, он своей милостью обещает людям мир и защиту. Так что доспехи по домам хранить запрещается, и воинские игрища простонародью не проводить!
Дайк увидел, что из мужиков за его спиной несколько человек тоже в кольчугах, кое у кого мечи или палицы. Они сердито загудели в ответ дружинникам:
– Это нашей милостью Даргород всегда имел мир и защиту! Ишь, князь! Хочет, чтобы мы свою силу забыли! Чтоб он был нам, как пастух стаду!
– Богоизбранный князь - и есть над вами пастырь, разбойники! - рявкнул раздосадованный военачальник, но парень с палицей, который привел на поляну Дайка, перебил:
– Мы на своей земле и пастухи, и пахари! У князя хватает забот, а на нашу волю пусть руку не подымает!
– Я запомню тебя, - погрозил парню начальник. - Вот тебя, смутьяна, на воротах в Даргороде вздернут!
– Езжайте! - оборвал его Дайк. - Не о чем больше говорить. Собирайте всю дружину, сколько вас здесь ни есть, и езжайте отсюда вон. Мы вам не дадимся: все равно отобьемся.
– Ладно, княжич, - сквозь зубы ответил военачальник, и дружинники разъехались скликать остальных, которые еще не знали о появлении «княжича Гойдемира».
Деревня Козий Ручей утонула в чащобе, и из сельчан мало кто знал Гойдемира в лицо. Но подростком Сполох ездил с отцом на ярмарку в Даргород - продавать шкуры и дикий мед. Они проезжали через Лесную Чашу. Там-то Сполох и увидал княжича, который гостил у бобыля по прозвищу Волчий Хвост. Гойдемир учился у старого знахаря кулачному бою и был у него же вместо батрака: помогал по дому, ходил на полевые работы. Сполоху показали княжича: одетого в домотканую рубаху, еще безбородого, молодого парня, который стучал топором в бобылевом дворе. Сполох слыхал, как старшие о нем говорили, что он добрый человек и защитник дивной Ярвенны. Но этот парень, живущий среди людей, работник с образком «хозяйки» на шее, поразил тогда Сполоха, насколько он весь принадлежал даргородцам - как зерно колосу.
На другой год началась смута. Но в глуши, в Козьем Ручье, об этом узнали, когда волнения уже схлынули, и младший княжич вел переговоры с отцом о прощении. До Козьего Ручья нескоро добрались и новые порядки. Вблизи Даргорода народные игрища были уже под запретом, и простонародье почувствовало, как тяжела у дружинников Войсвета плеть. Начинали складываться устои, которые навеки должны будут считаться священными: самодержавная власть «богоизбранных князей» и особое требование к народу - почитание власти. Было подготовлены законы о казни за непочтение к князю, священнослужителям и воеводам.
Но в Козьем Ручье люди жили еще по-прежнему. Когда Дайк со своими спутниками добрались до Ярвенниной поляны у озера за селом, крестьяне как раз справляли недозволенный праздник и на вмешавшуюся дружину смотрели как на супостатов, попирающих старинный обычай.
– Я не Гойдемир, - сказал Сполоху Дайк, пока они еще стояли лицом к лицу на поляне. - Я сам знаю, что похож на вашего Гойдемира.
Сполох с изумленным недоверием мерил взглядом высокого чужака в длинной дорожной крутке, с мечом у пояса и с лицом возмужавшего даргородского княжича…
У Сполоха была большая семья: отец с матерью, бабка, дед, старшие и младшие сестры и братья. Гвендис пустили ночевать в избу, а Дайку постелили в сарае. Народ в Козьем Ручье до поздней ночи толковал о том, как чужака приняли за Гойдемира. Теперь сельчане гадали, чего им ждать, когда о случившемся узнает князь Войсвет. Упрямая деревня на самой границе с землями хельдов умела постоять за себя, а если не хватало сил - жители поголовно уходили в лес на тайную засеку, угоняя с собой скотину и попрятав имущество. Уйти в леса можно было и от княжеской дружины. Посидят в пустой деревне, подождут - и уберутся восвояси. Беда, что могут и пожечь, но приграничной деревне это не впервой. Да Ярвенна смилостивится, постыдятся дружинники жечь своих. «Не разжигай, князь, пожара, а то как бы до твоего собственного терема ветром не донесло», - говорили в сторону Даргорода мужики.
Сполох принес Дайку ужин - кувшин молока и здоровенный ломоть хлеба. Он уже знал, что путникам надо на Сей-поле - так даргородцы называли по-своему поселение хельдов Хейфьолле. Парень остался ждать, пока Дайк поест, чтобы забрать кувшин. Ему было тоскливо от мысли, что Дайк - не княжич и даже родом нездешний…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
