Остаток дня проходит как в тумане, расплывчатой вереницей дел, выполняемых на чистом автопилоте: уборка, промывка конур из шланга, кормление, выгул, инъекции… Я настолько выжата, что все занимает раза в два больше времени; ну а когда я едва не перепутала уколы для Мерфи и Честера, Ангарад категорически уперлась, чтобы я присела хотя бы минут на десять, пока она готовит мне чай. Я думала, что в обед она уйдет, но Ангарад напомнила про мое же обещание показать, как мы регистрируем вновь доставленных животных или работаем с клиентами. Так что сейчас мы с ней сидим в комнатушке, следя за тем, как мистер Арчер – грузный великан лет тридцати пяти, с близко посаженными глазами и одутловатым лицом – сопит над бланком, который его попросили заполнить.
– Вот, пожалуйста, – наконец пускает он листок ко мне по столу и откидывается на спинку стула, сложив ручищи на бочкообразной груди.
– Благодарю вас. – Я быстренько пробегаю глазами отмеченные пункты, затем широко ему улыбаюсь. – Итак, мистер Арчер…
– Зовите меня просто Роб. – Ага, у него явно выраженный лондонский говор. Такое в здешних местах услышишь не часто.
– Прекрасно, Роб. Расскажите, пожалуйста, почему вы решили завести собаку?
– От одиночества. Я ведь безработный, и мне тоскливо. А собак я люблю. Всегда любил. Только хочется не просто щенка, а такую, чтобы я ее спас, понимаете? Как бы помог…
Слова у него вылетают гладко, без запинок.
– Да-да, отлично… – Я переворачиваю листок и конспективно записываю его ответ на обратной стороне. – То есть получается, сейчас вы можете проводить с ней массу времени?
– Ну да.
– Хорошо, а будут ли такие ситуации, когда вам придется оставлять собаку без присмотра?
– Не-е, – мотает он головой. – Хотя… В общем, в центр занятости ходить-то надо, но я хожу не часто. – Он издает короткий смешок и обтирает лоб ладонью. Действительно, в комнате натоплено.
– Хорошо. Мы в принципе против, чтобы собаки чересчур уж надолго оставались в одиночестве. У некоторых, знаете, психоз развивается.
– Понимаю-понимаю.
– Роб, а где вы живете? Я имею в виду, в отдельном коттедже? В квартире? Есть собственный садик?
– Да нет, обычная многоэтажка, зато совсем рядом расположен парк. Там можно гулять.
– Замечательно. – Я вновь ободрительно улыбаюсь и делаю очередную пометку. Этот Роб хотя и здоровяк, но на удивление сильно нервничает; впрочем, масса народу в такой ситуации напрягается: «собеседование» неспроста так именуется, и никому не хочется его провалить. – А у вас есть какой-то опыт ухода за собаками?
– Гм… – Он сосредоточенно смотрит на стол, потирая себе левое ухо. – Вообще-то, да. У меня в детстве был питбуль. По кличке Алфи. А у вас есть такие? Как раз моя любимая порода.
Уж не знаю почему – то ли глаза суетливо забегали на миг, то ли потому, что при слове «питбуль» у него заиграла на полу правая ступня, – у меня в голове срабатывает сигнал тревоги.
– То есть вас интересуют исключительно питбули?
– Ну. – Он неоднократно кивает и пятерней приглаживает редеющую шевелюру.
– А если я отвечу, что у нас вообще нет такой породы?
Теперь подрагивает уже не только правая ступня, но и вся коленка.
– Я от кого-то слышал, что все-таки один есть.
– Джейн! Так ведь… – подает голос Ангарад, но я затыкаю ей рот одним взглядом.
– А можно, я сам посмотрю? – Роб оглядывается на дверь. – Я когда сюда звонил, мне девушка сказала, что после заполнения анкеты уже можно смотреть собак.
– Нет, перед этим мы обязаны провести осмотр предполагаемого места жительства.
– Как-как? – У него взлетают брови. – А это зачем? Раз уж нужной породы нету?
– Новые правила, – говорю я, втайне моля, чтобы не вылезла Ангарад и не спутала мне карты. – Животных можно смотреть только после проверки. Чтобы не нервировать их зазря, если не подойдут жилищные условия. Знаете, как они переживают?
Мистер Арчер трет себе шею, не отрывая глаз от столешницы. Бедняга мучительно не может решить, что делать.
– То есть я сегодня никак-никак не смогу посмотреть на собак?
Я молча мотаю головой.
– И питбулей у вас точно нету?
– Ни одного.
– Ну, тогда… – негромко хлопает он в ладоши и поднимается со стула, – мне здесь особо делать тоже нечего. Спасибо, что выкроили время.
Он перегибается через стол, жмет мне руку и без дальнейших слов покидает комнату, сворачивая влево по коридору, в сторону приемной.
– Как это все понимать? – шепчет Ангарад под затихающий звук шагов.
– Сама не знаю, – говорю я в ответ. – Но к этому типу у меня нет никакого доверия.
Глава 26
Пятью годами ранее
– Айзек?
Он сидит в метре поодаль, подтянув коленки к груди и уткнувшись в них лицом. В одной ладони у него я вижу камень, лакированный кровью. Я тянусь к шортам, которые до сих пор спущены к ногам; действие чисто машинальное – я наполовину раздета, и мне надо прикрыться, – но я едва осознаю, что делаю.
– Айзек?
Распростертый Фрэнк лежит неподалеку, лицо повернуто в противоположную от нас сторону. Волосы спутанные, мокрые; вокруг головы нимб крови.
– Айзек? – Я морщусь, переползая ближе. У меня что-то с правой рукой, едва работает. – Ты в порядке? – Он дергается от моего прикосновения. – Что произошло? Что с Фрэнком?
При упоминании этого имени он вновь вздрагивает, однако все же вскидывает на меня глаза. Лицо белое, в зрачках тьма. На левой щеке свежая ссадина, нижняя губа разбита, в одном глазу что-то вроде кровоизлияния.
– А он хотя бы?..
Мы оба переводим взгляд и молча следим, как у Фрэнка вздымается и опадает грудная клетка.
– Он… – У меня принимается трястись ладонь, затем дрожь охватывает всю руку, переходит на грудь и наконец овладевает челюстью. – Он хотел…
– Я знаю. – Айзек сам теперь переползает ко мне и обнимает одной рукой за плечи. – Я знаю.
Я тычусь лицом в его футболку. Пахнет по́том, жасмином, мускусом и теплом. Никто из нас не говорит ни слова. Затем он отодвигается и прикладывает пальцы ко рту. Резкий свист пронзает воздух, заглушая собой и стрекот цикад, и шум водопада. Смех в той стороне немедленно прекращается, вместо него возникает новый звук: торопливое чмоканье по мокрой глине. А вот и они собственной персоной: Айсис, Чера, а также Дейзи с Линной. У Дейзи испуганно распахиваются глаза, едва она замечает распростертого, кровоточащего Фрэнка.
– Что случилось? – восклицает было Айсис, но ее прерывает шумное прибытие Кейна в компании Джейкоба и Кирана.
– Фрэнк ранен, – кивает Айзек в сторону мужчины. – Ребята, отправьте его в подпол и позовите Салли. Пусть она его посмотрит, подлатает где надо.
– Я бы сказала, его в больницу… – вмешивается Дейзи, однако Айзек прерывает ее, мотая головой.
– Ничего-ничего, это только с виду серьезная рана, да и Салли опытная медсестра.
Парни поднимают с земли бесчувственное тело: двое по бокам туловища, третий держит ноги. Развернув Фрэнка головой вперед, они уносят его в сторону главного корпуса.
– Эмма? – Дейзи делает ко мне шажок; на лице отчетливо написана тревога, и на секунду я вижу прежнюю Дейзи, эпохи нашей с ней студенческой скамьи; ту самую Дейзи, что сидела у меня на постели, гладя мне волосы, рассказывая про солнце на лице и морские волны у ног.
Прошу тебя, Дейзи.
Она оглядывается на главный корпус. Фрэнк и его импровизированная «Скорая помощь» уже далеко; рисованные человечки, заводные игрушки.
Помоги же мне.
Линна переглядывается с Айзеком, делает шаг к Дейзи и решительно берет ее под руку. Пригибается к уху и что-то нашептывает.
– Но…
Я буквально кожей чувствую, как ее охватывает замешательство.
– Дейзи. – Айзек держит на ней испытующий взгляд секунду, вторую, третью. – С Эммой все будет в порядке.
Айсис и Чера уходят к мосту, даже не оглянувшись. Вслед за ними тянется Линна, отчужденно сложив руки на груди. После секундного колебания ее примеру следует и Дейзи, окликая на ходу.
– Пойдем же, – торопит Айзек.
Я бросаю вслед Дейзи последний взгляд – она уже на мостике – и принимаю предложенную ладонь.
* * *
Ноги у меня подкашиваются ровно в тот момент, когда Айзек открывает дверь в хижину и наклоняет голову в приглашающем жесте: заходи. Моя рука – по-прежнему в его ладони – мне же самой кажется липкой от пота.
– Не волнуйся. – Он пошире распахивает створку, чтобы хижину заполнил свет. На полу ворох тряпок, в одном углу крошечный столик, а еще есть какое-то оцинкованное ведро, чья крышка обмотана старым полотенцем. К примеру, когда Кейн делал мне массаж, подобного ведра я не заметила – ни в углу, как сейчас, ни где-то еще. – Я просто хотел с тобой поговорить, так, чтобы нам не мешали.
Я вхожу и прижимаюсь спиной к стене, пока Айзек протискивается мимо, прикрывая за собой дверь. Хижина немедленно погружается во мрак.
