– Я самый обычный, – произнес он взволнованно. – Ты же не можешь утверждать, что знаешь всех мужчин в Либре. Это тут у вас в столице все белые и пушистые, а на задворках, где я рос, быть таким как я нормально. Там и женщины и мужчины другие. Там полно повстанцев, идет война. Там трудно сохранять невозмутимость и делать вид, что все хорошо.
– Кит, успокойся, – попросила я, заметив, что он быстро дышит, а глаза лихорадочно блестят, точь-в-точь как в первые дни его пребывания в моем доме. – Пожалуйста, не волнуйся так. Я же не утверждаю, просто делюсь своими наблюдениями.
– Я обещал, что все расскажу, и расскажу, но дай мне немного времени, – попросил он, умоляюще взглянув на меня.
– Хорошо, прости, что начала все эти расспросы, – я поманила его к себе, чтоб он сел рядом.
На него жалко было смотреть. В нем явно происходила какая-то внутренняя борьба, но он не хотел или не мог поделиться со мной своими мыслями. Я знала, что врать он не умеет, и начни, я сразу распознала бы ложь, а значит, правду знать мне не следовало. Вернее, он надеялся, что выиграв немного времени, сможет посвятить меня во все позже.
– Ты понимаешь, что своими недомолвками только разжигаешь мое любопытство? – произнесла я, когда он опустился рядом, опять глядя в пол. – Хочешь придать своему образу загадочности? С этим уже перебор, загадочней некуда.
– Наоми, – он взял меня за руку и посмотрел в глаза. Я замерла, увидев в них так много противоречивых чувств: надежду, страх, отчаяние. – Ты очень хороший человек. Ты простила мне все, позволила остаться с тобой после всех моих выходок. Ты удивительная женщина, совсем не такая, как те, что встречались мне прежде. Я больше всего на свете хочу остаться рядом с тобой. Я верю, что ты искренна в своих словах о равноправии, о том, что видишь в мужчинах прежде всего людей. Я всю свою жизнь мечтал встретить такого человека как ты, такую женщину. Я понимаю, что тебе хочется узнать меня, это нормальное желание, логичное, и я сам хочу все рассказать тебе. И я расскажу, я обещал. Но не сейчас, пожалуйста. Дай мне время. Доверься мне.
Я улыбнулась, погладив его по щеке кончиками пальцев. Он был так взволнован, его глаза были полны надежды.
– Тебе трудно вспоминать, да? – я не знала, что еще такого страшного может быть в его прошлом. Не повстанец же он, в конце концов. – Те женщины, что были до меня, они мучили тебя?
Он опустил голову. Я приблизилась и обняла его. Он обхватил меня за талию, прижав к себе.
– Я ничего не буду спрашивать, – пообещала я. – Мне не важно, что там было у тебя в прошлом. Теперь ты мой и все это позади. Я буду заботиться о тебе, тебе будет хорошо со мной.
Я шептала, поглаживая его по волосам. Он дрожал от переполнявших его противоречивых чувств.
– Тебе не нужно бояться, ты сам можешь доверять мне, – я немного отстранилась и коснулась губами его щеки.
Он повернул голову и накрыл мои губы своими. Я забыла, как дышать, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Его поцелуй был таким страстным, таким настойчивым. Он повалил меня на диван, продолжая этот горячий жадный поцелуй, его язык уже вовсю хозяйничал у меня во рту. Я успевала только неловко отвечать, не имея слишком богатого опыта в таком деле. У меня была только Кайла, да пара наложников, которых Мили заставляла развлекать меня. Дальше невинных поцелуев я не пускала. Они не смели настаивать. Кит же не стеснялся, жадно вторгаясь в мой рот языком, покусывая губы, лаская меня под футболкой. Меня захлестнула волна такого невыносимого желания, что я невольно застонала, вцепившись в его одежду и прижавшись сильней.
Он отстранился, вопросительно взглянув на меня.
– Я сделал тебе больно? – спросил он, переводя дыхание. Его глаза горели желанием, грудь тяжело вздымалась. Я не смела опустить глаза ниже.
– Нет, – я начала краснеть. – Скорее наоборот.
Он улыбнулся и опять обнял меня, теперь действуя с меньшей страстью, но уверенней. Кит подарил мне еще несколько умопомрачительных поцелуев, наполненных таким искренним чувством и таких горячих, что я окончательно потеряла голову. Я даже не заметила, как он умудрился стянуть с меня джинсы. Потом его поцелуи достались моей шее и груди. Футболку я сняла сама, чтоб она не мешала наблюдать за его неспешными действиями. Он гладил мое тело, касался так нежно. Его горячие губы надолго приникали к коже в самых чувствительных местах. Он закрывал глаза и выделывал языком что-то невообразимое. Я зажмуривалась и хихикала, когда становилось щекотно. Он тоже начинал улыбаться и перемещался дальше, не оставив без внимания ни одного стратегически важного участка женского тела.
Я затаила дыхание, когда он в третий раз оторвался от моей кожи, после того как одарил вниманием пупок. Кит скользнул рукой ниже и посмотрел на меня вопросительно. Я улыбнулась кокетливо и кивнула, дав добро.
Больше ничего не помню. Вернее помню, как моя душа покинула тело и витала под потолком, наблюдая за Китом.
Я летала и думала, как можно таких милых и нежных существ обряжать в ошейники и ставить на уровень домашних животных?! Как можно относиться к ним как к вещам, продавать, обменивать и делить с подругами?! Я бы никогда не позволила кому-то даже пальцем притронуться к моему Киту. Нет, к моему Кристоферу, потому что именно так звучит его имя. Это женщины упрощают прекрасные мужские имена до размеров собачьих кличек. Разве недостойны они хоть какой-то свободы выбора, хоть права отказаться быть собственностью любой, что больше заплатит? Как вообще мы дошли до такого варварства? Мы – просвещенные гуманные женщины.
Конечно, все это пронеслось в голове за какой-то миг. Остальное время я пребывала в полной нирване. С небес вернуло тихое ругательство, сорвавшееся с губ Кита. Я даже не сразу поняла, что это ругательство, приняв его за стон.
– Черт, – бормотал он, отползая от меня. – Проклятье.
Я приоткрыла глаза. Думаю, мой взгляд можно было назвать затуманенным страстью или что-то в этом роде.
– Извини, – он заметил мой вопросительный взгляд. – Черт.
– Что случилось? – я немного заволновалась и приподнялась на локтях. Увидев его полностью, я поняла, в чем проблема, и попыталась сделать вид, что ничего не вижу.
– В свое оправдание могу сказать только, что… – он вздохнул. – Ничего не могу сказать.
– Глупости, – улыбнулась я, быстро поднявшись и обвив его шею, чтоб он не сбежал, хотя он явно порывался. – Не смей оправдываться. Все нормально.
– Чувствую себя подростком, – пробормотал он хмуро.
– Иди, помойся, а я выберу какой-нибудь фильм, – сказала я ему на ухо, лаская кончиками пальцев его розовеющие щеки. – Что хочешь на десерт?
