— И после этого представления ты будешь продолжать доказывать, что ты просто моран? — он вскинул темную бровь.
Только тут я поняла, что все это было спланировано заранее. С одной единственной целью, чтобы я как-то себя выдала.
Скотина! Развел меня!
— Так что это за кристалл? И где ты его потеряла? — спросил он тихо, таким тоном от которого волосы на загривке зашевелились.
Я села и со скучающим видом начала лапкой катать по столу огрызок карандаша. Ничего я тебе не скажу, Честер Кьярри. Ни-че-го!
— Молчишь, — хмыкнул он. Потом нагнулся ко мне, подцепил пальцем за ошейник и подтянул ближе, — ну молчи, молчи. Только пока на твоей шее эта безделушка, тебе никуда от меня не деться.
Вот тут я маленько струхнула, если честно. Потому что в темных глазах проскочило весьма откровенное обещание больших проблем.
Надо выбираться отсюда, пока этот мерзавец не придумал какую-нибудь гадость.
***
Несмотря на то, что он меня чертовски напрягал я пошла следом за ним, когда он отправился к себе в комнату. По стенке забралась под самый потолок и аккуратно подглядывала сверху, наблюдая за тем, как он бродит из стороны в сторону, задумчиво потирая шею, пытается решить загадку Вивьен Фокс и морана, которого никак не получалось заставить преобразиться.
Кьярри явно был не в ладах с собой. Я прокололась на свидании с девочками, подтвердив его подозрения. Но, с другой стороны, дознаватель из тех, кто привык доверять самому себе. А он предпринял кучу попыток заставить меня преобразиться, провел через все известные детекторы, и все они как один твердили, что перед ним просто моран. Сложная загадка.
Он время от времени останавливался, долго смотрел на кулон дочери, пытаясь пробиться через завесу тайны и понять в сем дело. Но гениальная мысль не спешила приходит в дознавательскую голову, поэтому он хмурился все больше и больше.
— Да, что это такое? — в сердцах швырнул украшение на кровать и устало потер щеку.
Это, товарищ дознаватель, нестандартные методы работы агентства Королевские Гончии. Вам такое и не снилось. Мне, впрочем, тоже. Я и предположить не могла, что, отправляясь на первую разведку, окажусь пленницей в его доме на несколько недель.
Честер тем временем шагнул к шкафу и поднял с пола какой-то предмет. Свой пропуск.
— А я искал.
В тот же миг у меня нутро скрутило. Искал. Пропуск. Это уже было!
Кьярри невозмутимо убрал его в карман рабочего кителя и ушел в ванну. Предусмотрительно заперев за собой дверь. Наверное вспомнил, как один наглый моран за ним подглядывал.
— Вот зараза, — донеслось из-за двери.
Ну точно вспомнил.
Однако в данный момент, ни сам дознаватель, ни его впечатляющие телеса меня не интересовали. Я пробралась в комнату, кое-как протиснулась в шкаф и сунула нос в карман. Туда, где лежал пропуск. Лапками обхватила, глаза закрыла, пытаясь настроиться.
Пусто. Всюду был только Кьярри. Никаких посторонних следов. Но почему же в груди так ломит, будто что-то важное упускаю?
Я убралась из комнаты Честера до того, как он вышел из ванной.
Села под дверью, растерянно глядя по сторонам. Поисковое чутье кипело, но не было ни зацепки, ни идеи откуда начинать. Что не так с этим пропуском? Просто вываливается из кармана, каждый раз, как Честер вешает одежду в шкаф. Что такого?
У меня дома вон загляни под шкаф, чего только не найдешь, начиная от потерянных колец, заканчивая важнейшими свитками.
Настораживало то, что Честер — педант, внимательный к мелочам. Он бы заметил. Не первый раз, так второй. Не понимаю.
А голова сама против воли разворачивалась в сторону комнаты Эдварда.
Чем занимается этот козленок в тайне от вечно занятого родителя?
Вспомнила и о его истеричном требовании предоставить доступ к счетам, и об игре в карты, и о разговоре с прожженными картежниками. И о каких игрушках тогда шла речь?
Я тихонько зашла в комнату и осмотрелась. Это одно из тех мест в доме, которое предпочитала обходить стороной. Я даже обыскивала ее один раз в самом начале, когда только изучала дом. Комната показалась мне пустой и невыразительной, как и ее хозяин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И вот теперь я стояла на пороге и не знала, что делать. То ли уйти, махнув лапой, потому что дела этого поганца меня волновали мало, то ли хорошенько порыться. Особого желания, если честно, я не испытывала. Что может храниться в комнате трудного подростка? Понятно, что ничего приятного. Но вряд ли это будет как-то связано с делом о похищении животных из питомника.
И все же, настойчивый червячок внутри меня заставлял еще раз все проверить.
Я облазила комнату от пола до потолка. Засунула нос во все трещинки и закутки. Нашла три тайника. Один под половицей возле окна — там лежали свернутые рулончиком деньги. Второй — внутри шкафа. Под нижней полкой был приклеен маленкий конвертик, в котором лежала золотая цепочка. Судя по отголоскам ауры, она принадлежала Ванессе. Похоже, братишка, отчаявшись получить доступ к семейным, начал потихоньку таскать у сестры украшения. Третий тайник обнаружился в стене под кроватью. Мастерски проделанная работа — прямоугольная ниша, прикрытая куском кирпича, сливающимся с настенным покрытием. Вот там я нашла особенно много интересного — какие-то непонятные записи, еще деньги. В этот раз крупные купюры, перетянутые резинкой. Игрок из него явно был хреновый, потому что я так же обнаружила кучу долговых расписок.
Понятно, почему он так хотел добраться до отцовских денег. Подсел плотно на игру и не хватало мозгов и силы воли вовремя остановиться. Болезнь.
Мелкий гад вел тщательную запись всех трат и приходов. Меня заинтересовало несколько моментов, когда внушительные размеры долга были списаны под ноль. Что такого он для этого сделал? За какие такие дела ему прощали столь большие суммы? Или не за дела, а за игрушечки?
Последнее списание было буквально на днях, как раз после того случая, как обнаружила его за игровым столом. Но там сумма долга была настолько большой, что погасилась лишь половина, а напротив оставшегося долга стояла дата. Вторник. Через три дня.
Надо присмотреть за мелким паразитом. Что-то он мутит, под самым носом у дорогого папочки.
Глава 14
Что-то с моей головой не так. Наверное, старею. Иначе чем объяснить тот факт, что я прокололась. Сильно.
Оставила следы в комнате Эдварда.
Оказалось, младший Кьярри тоже хренов педант. Тетрадь с тайными записями оказалась сдвинута на сантиметр в сторону — так он понял, что кто-то в комнате рылся. Отпечаток моей пятки в горшке с цветком и моранья шерсть на покрывале подсказали, что рылась именно я.
Об этом он мне сам сказал. Во вторник. Когда, воспользовавшись отсутствием отца и остальных членов семьи, Эдвард поймал меня, сунул в мешок и унес из дома.
— Одни проблемы от тебя гадина; везде лезешь, все вынюхиваешь. Ну, ничего. Я покупателя нашел, которому срочно нужен моран. Для опытов! Может, хоть шапку из тебя сошьют и то толк будет больше.
Я не хотела становиться ни шапкой, ни подопытным кроликом, но мелкому пакостнику было плевать на все мои хочу-не хочу. В отличие от Ванессы, которая в прошлый раз долго и упорно копалась, чтобы иметь возможность вынести меня из дома, он мигом перенастроил мой ошейник. Не то чтобы я была против прогулки, но вот пыльный мешок и обещание продать, меня реально напрягали.
Весело насвистывая, Эдвард собрался, прихватил мешок, в котором я барахаталась, и, небрежно попинывая его коленом, выскочил из дома. Рядом не оказалось никого, кто бы мог услышать жалобные вопли морана и помочь. До чего же неудачное стечение обстоятельств!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Котомку, ставшую моей тюрьмой, парень прикрепил к седлу, сам заскочил на спину своему чалому жеребцу и погнал во весь опор. Я болталась из стороны в сторону, как картошка в мешке, что-то пыталась вопить, но мое кряканье тонуло в громком перестуке копыт и фырканье коня.
