такая и плохая идея. Главное, добраться до церковной верхушки. Доказательств у него, конечно, нету, но церковникам нужно надеяться, хватит и слухов, а уж выяснить всё досконально им труда не составит. Шпионская сеть, если верить слухам, у них не хуже императорской. И уж они точно не упустят возможности получить такой козырь против наследника престола. Даже не для того, чтоб использовать, а просто так, чтоб был, запас, как известно, карман не тянет и в анус не сношает. В обмен же на эту информацию можно попробовать выторговать себе защиту или хотя бы возможность бегства. Да, решено. Похоже, это единственный способ спасти свою шкуру. Крис, даже не извинившись перед служителем Церкви, резко развернулся и направился в сторону выхода из дворца.
Скажи кто-либо полгода назад, что он, Крис Овидор, станет искать защиты у святош, обществом и учениями которых он всю жизнь пренебрегал, предпочитая ему общество дев с не слишком высокими моральными устоями и такими же не слишком высокими расценками, он рассмеялся бы ему в лицо. Вот только как добраться до достаточно высоких церковных чинов? Ну, для начала стоит идти в центральный кафедральный собор. Там шансы на встречу с руководством должны быть выше. Затем сказать, мол грехи его дюже велики и ему необходимо встретится с кем-либо из более старших и опытных исповедников. А там уже видно будет.
Прелат собора святого Яка, истребителя демонов, только-только сытно пообедал варёной свиной ногой с гарниром из печёной картошки и нескольких литров пива. Теперь по расписанию у него значились послеобеденная молитва и размышление о величии Церкви. Правда, чаще всего молитва маскировалась под богатырский храп, а размышления прелат Августиан предпочитал скрашивать обществом одной или двух девушек из заведения мамаши Ингред, именуемого в народе борделем. Нет, спроси его кто об этом обществе, он вполне достоверно объяснит, что пытается в свободное от церковных служб время наставить на путь истинный заблудшие и погрязшие во грехе души, не жалея при этом даже своих личных сбережений на оплату их времени. Денег, правда, мамаша Ингред с него не брала, справедливо рассуждая, брать деньги с самого прелата кафедрального собора есть великий грех, который не каждый исповедник сумеет отпустить. А столь великий грех, без сомнений, крайне отяготит её совесть и пагубно скажется на процветании заведения. А так как греха она не совершала, то заведение процветало и удачно избегало как излишнего внимания со стороны городской стражи, так и порицания со стороны власти духовной.
Но сегодня послеобеденный досуг столь уважаемого человека был неожиданно прерван одним из младших клириков. Причина, правда, оказалась достаточно веской, не каждый день ведь на исповедь приходит личный учитель самого принца и настаивает на том, что грехи его велики и тяжелы, и отпустить их сумеет только такой многоопытный человек, как сам прелат. Пообещав про себя все возможные кары этому рубаке, если он и в самом деле начнёт разговор о грехах (стоило отвлекаться от своих грехов ради выслушивания чужих), отец Августиан приказал убрать все следы обильной трапезы и пригласить нежданного посетителя в келью.
Исповедь и в самом деле оказалась любопытной. Любопытной настолько, что сразу после неё один из особо доверенных клириков отправился в гости к самому главе Церкви Карающего Света с заверениями глубочайшего почтения от прелата кафедрального собора и маленькой записочкой, зашитой в полу серого плаща.
Лин Берний, которого отвлекли от составления очередных списков и таблиц, посвящённых делам Церкви, понять что-либо в которых был способен только он сам, и то не всегда, ознакомившись с данной запиской, счёл нужным дать вполне чёткие и понятные указания (а это случалось у него не чаще раза в несколько месяцев) особо доверенным людям и отправить одного из клириков во дворец для встречи с Крисом Овидором.
Через пару часов этот смиренный служитель Церкви уже тихонько стучался в комнату учителя ратного дела с вполне конкретными предложениями для оного от Самого главы Церкви. А предложения Лина Берния — это обычно такие предложения, от которых простые смертные отказаться не имеют ни малейшей возможности.
— Так значит, в обмен на имя того солдата, который был свидетелем убийства мастера Гордона, вы обеспечите мне немедленную отставку с нынешней должности и безопасный путь в указанную мною точку Империи или за её пределами? Путь, который не смогут отследить ищейки императрицы Ангеллы?
— Именно так. И это вам гарантирует Сам глава Церкви. Устно, естественно, вы должны понимать, в подобных вопросах перо и бумага значительно опаснее стали и яда.
— Устно… а какие гарантии, что это именно слово Самого? Может, он и знать ни о чём не знает?
— Церковь не выдаёт доверившихся ей. Мы всегда оберегаем тех, кто пришёл к нам за помощью и защитой, открыв взамен свою душу и сердце. Не доверять слову любого служителя её, особенно если он передаёт слово самого Преподобного, есть тяжкий грех.
— Но всё-таки, — старый солдат нервно пробежался пальцами по рукояти кинжала. Его раздражала вся эта ситуация. Раздражал толстый, заплывший жиром и пахнущий пивом прелат, выслушавший его с надменно скучающим видом. Раздражал этот мелкий неприметный клирик с такой обтекаемо-скользкой манерой общения, что хоть в баню вместо мыла его бери. Раздражало нежелание давать хоть какие-то весомые гарантии, кроме пресловутого слова Церкви. И особо раздражало то, что все эти условия ему придётся принять. Ибо, как сказал прелат Августиан: "Пред тем, кто доверяет свои либо чужие тайны Церкви, есть лишь один путь, путь общий со служителями карающего света. Вы очень ценный свидетель. И мы приложим все усилия для сохранения вашей жизни". Вроде ничего угрожающего в этих словах не было, но любому трезвомыслящему человеку понятно: тот, кто вздумает идти по пути, отличному от того, который ему укажут в такой ситуации, далеко не уйдёт. Да и сохранять жизнь можно не только вдали от столицы, но и в церковных подвалах. Во втором случае это даже проще и дешевле. Будешь долго ломаться и набивать себе цену, и второй вариант тебе обеспечен. "И где же я тебя раньше видеть-то мог морда церковная", со злостью подумал Крис, рассматривая собеседника.
— Вы сами должны понимать, тянуть время не в ваших интересах. Мало ли кто мог видеть ваше посещение кафедрального собора. И мало ли какие выводы они могли сделать. Думаю, вы, как человек разумный и предусмотрительный, ещё раньше выяснили имена, звания и клички тех солдат, чей разговор случайно услышали. И чем скорее вы назовёте их, тем скорее мы сможем взять их под свою защиту. А тогда
