После того, как они имели пятнадцатиминутную беседу с сэром Перси, все по очереди зашли ко мне. Курды приехали последними и оставались дольше всех. Мэр Захо начал разговор. Он сказал, что они не имели возможности обсудить с сэром Перси будущее Курдистана. Я сказала, что, по моему мнению, районы, из которых они прибыли, экономически зависят всегда будут зависеть от Мосула, независимо от того, как много Курдистанов будет создано. Они согласились, но, сказал Шэйх Нери, они должны иметь курдских чиновников. Я сказала, что в этом нет никакой сложности, и детям нужно преподавать на курдском языке в школах. Я отметила, что будут некоторые трудности, поскольку не было ни одного школьного учебника, равно как и других книг, написанных на курдском языке. Это вызвало паузу, и после раздумий они сказали, что думают, что обучение могло бы также вестись по-арабски, но что относительно местной административной автономии? Я сказала: «Вы обсудили это с нашим повелителем Фейсалом?» «Нет», – ответили они. «Хорошо, вам лучше пойти и сделать это сейчас», предложила я. «Да», – ответили они. Я позвонила Рустаму Хайдару и записалась на прием на вчерашний полдень – я стремлюсь узнать у Фейсала, что из этого вышло. Забавно, не правда ли.
Провела два часа с Фейсалом накануне. Он пригласил меня к чаю; я принесла ему фотографии наших пикников (один из которых посылаю тебе) и карту Сирии, взятую из «Таймс», чтобы показать, каким образом французы разделили Сирию на отдельные провинции. Он любил фотографии и поклялся на карте. «Видит Бог, это нельзя делать, он сказал, и мы продолжили говорить шокирующую ересь о Сирии. Вскоре после этого заглянули Джафар, Нури и Рустам (он сириец). Я сказала им, что за исключением Рустама, я думаю, что я знаю Сирию лучше, чем любой из них, и люблю ее больше – деревню за деревней, гору за горой, реку за рекой. И я считала, что есть только одна надежда для Сирии, что мы должны сидеть здесь тихо, не говорить ни слова и делать нашу собственную работу. Если бы мы сделали Месопотамию образцовым арабским государством, не будет арабов Сирии и Палестины, которые бы не захотели стать частью этого государства, и прежде, чем я умру, я надеялась бы увидеть правление Фейсала от персидской границы до Средиземноморья (скорее всего, здесь перед нами не только сокровенные мысли Гертруды, но и определенный дипломатический прием, с помощью которого она убеждала Фейсала и его окружение не вмешиваться в сирийские дела. Вряд ли Гертруда верила, что еще при ее жизни будет создано гигантское арабское государство «от моря до моря». Хотя бы потому, что этого не допустила бы Англия, да и другие великие державы. А вот создать из Ирака образцовое государство она действительно стремилась, но не преуспела в решении этой задачи, которая, очевидно, в тех условиях была невыполнима. – Б. С.) Но если бы мы вмешались в этот вопрос, шевельнули бы пальцем или подняли голос, это стало бы крушением Сирии, равно как и Ирака. Это было бы частично из-за того, что Манлуд-паша, который является тем, кого Джафар называет «первоклассным ослом», собирает силы в районе Мосула, говоря, что, независимо от приказов Фейсала, он намерен повторно завоевать Сирию. Именно он возглавлял нападение на нас на Евфрате в прошлом году, не подчиняясь неоднократным приказам Фейсала. Было бы довольно смешно, если бы после завоевания Дейр аль-Завра с севера и вытеснения британской администрации в 1920 году, он бы взял Дейр с юга и вытеснял бы французскую администрацию в 1921 году! Но, конечно, мы не позволим ему этого.
Мы тогда провели счастливый час, обсуждая (a) нашу границу в пустыне на юге и западе и (б) национальный флаг и личный флаг Фейсала. Для последнего мы сделали эскиз, то есть флаг Хиджаза с золотой короной на красном треугольнике. Красный – это цвет его дома, таким образом, он переносит его собственное имя на флаг. Отец, действительно, ради Бога скажите мне, является ли флаг Хиджаза геральдически корректным. Вы могли бы телеграфировать. Это очень хороший флаг, и мы могли бы дифференцировать его для Ирака, помещая золотую звезду в черную полосу или на красном треугольнике. Конгресс уладит этот вопрос непосредственно, когда он соберется, только сообщи мне вовремя. Нет ли у тебя также лучшего предложения для личного штандарта Фейсала.
К тому времени, когда мы закончили, солнце уже зашло. Фейсал, подпрыгивая, направился в верхние покои, сказав, что «должен пойти и помолиться». Когда он покинул нас, я собиралась вместе с Джафаром уйти через тронную залу, но Джафар сказал «Хатун, останьтесь на минуту» и вывел меня на балкон над Тигром. То, что он хотел спросить меня, касалось нового кабинета министров. Был удивительный, красный свет на реке, горячая ночь и беспокойный разговор с Джафаром.
Ни о чем ином, естественно, не говорили. Одна из местных газет предложила приз тому, кто назовет правильное число кандидатов на посты в правительстве. В тот самый полдень Наджи Сувайди был у меня и говорил, что он не хотел бы стать министром внутренних дел (которое является самым важным министерством), потому что он был бы осажден толпой людей, которые бы требовали у него место в министерстве. Я сказала, что я слышала, как его кандидатура рассматривалась для министерства юстиции, и он ответил, что он бы согласился на этот пост. Это признание не порадовало бы ни сэра Перси, ни для Накиба, который просил пост премьер-министра, как и Наджи. Они думают, что он достаточно способен, но не достаточно устойчив для этого решающего времени. Я лично думаю, что он, вероятно, все бы сделал хорошо, и Фейсал особенно хотел бы его, но знает, что сэр Перси не обрадовался бы, узнав о его назначении. Он (Фейсал) поэтому, в поисках лояльного человека, скорее предложил бы необузданного Джафара. Джафар лоялен до мозга костей, но он не может заниматься МВД, и, кроме того, он не должен заниматься министерством обороны в разгар создания арабской армии. Джафар начал с того, что сказал все это. Он тогда предложил Наджи, и я сказала ему, что Наджи только что сказал мне, – очень полезная карта. Джафар тогда упомянул Хамди Пачахджи, который не будет делать вообще ничего: он – ленивое, тщеславное, умное существо. Я думаю, что я убедила Джафара по поводу этого кандидата. «Что относительно Нури?», спросил он. Я ответила, что мне нравится Нури, но он слишком молод и не имеет никакого административного опыта. Джафар выглядел все более сильно озадаченным. Теперь я должна сказать тебе, что человек, которого бы хотел сэр Перси для этого переходного периода, в течение которого мы созываем и проводим Конгресс, в то время как он принимает Органический Закон, это Ахмад Паша Сана. Джафар и Нури тоже думали о нем, как мы знаем конфиденциально от самого Ахмад Паши. Так я сказала, что я слышала, что они обсуждали возможность его назначения. Джафар сказал «да», но он боялся, что будут протестовать экстремисты. Я отметила, что все влиятельные люди будут следить за ним в качестве гарантии стабильности и, кроме того, если вы ставите человека из Басры на самое важное министерство, Басре очень трудно будет настаивать на административном выделении из состава Ирака. К этому времени Фейсал, закончив свои молитвы, возвратился, и прибыл мистер Корнволлис, чтобы обсудить с ним дела. Так я оставила дворец во второй раз, и поскольку я выходила вместе с Джафаром, я привела ему последний аргумент. Он на него подействовал – я надеюсь, я права на сей счет, но это – желание сэра Перси, а он нечасто ошибается. Я передала ему всю нашу беседу на следующий день, и он ее одобрил.
