Такой тигрового окраса, породистый, дорогой и холёный.
Услышав про Самсона, я встрепенулась и, наконец, поднялась на ноги. Профессиональный долг позвал, и просто я была к этому кобелю неравнодушна. Больше, чем к кобелям на двух ногах.
— Он ранен?
— Нет, вроде. Но если что, я рядом. И тревожная кнопка. Елизавета Евгеньевна, что с вами? На вас лица нет.
Люба была по-женски проницательной. Жалостливой, доброй, поэтому к ней липли мужчины, в поисках тепла, ласковых всёпрощающих рук и смешливой натуры.
А я никогда не могла смеяться просто так, радуясь сегодняшнему дню. А огорчаться умела.
— Давайте условимся. Вы мне говорите: «Дайте мне скальпель», а я уж нажму!
Всё это я слушала вполуха, ноги сами несли меня к нему. Что я скажу?
— Здравствуйте, Елизавета Евгеньевна, а мы, вот, к вам. Узнали?
— Узнала, Яков… простите, не знаю, вашего отчества.
— Просто Яков. Для вас. У меня тут бультерьер.
Я старалась не смотреть на этого светловолосого обходительного «профессора», как я окрестила его ещё в нашу первую встречу, мне от его внимания было не по себе. И всё же я радовалась, что не ошиблась в предположениях. Почти не ошиблась.
Самсон в строгом ошейнике и наморднике неистово вилял толстенным хвостом и поскуливал. Потому что его не пускала ко мне железная рука в бархатной перчатке.
— Что с ним? Проходите в смотровую. Надо заполнить документы, вет. паспорт на собаку имеется? Прививки, чем болел?
Этот деловой тон окутывал меня бронёй, я за ним пряталась от волнений, мыслей, от разочарования.
В смотровой я отдала документы Любе, и она принялась щёлкать клавишам клавиатуры
Яков поставил Самсона на стол для осмотра и тихо шепнул мне:
— Велено передать, чтобы вы собаку пока себе оставили, Елизавета, — Яков как бы случайно дотронулся до моей руки большим пальцем, надавив на тыльную часть кисти. — Дня на два, не больше.
13.1
В другом бы случае я отдёрнула руку и отвечала холодно. Этот Яков пугал меня, было в нём что-то от маньяка, с вежливой обходительностью и изящными движениями потрошившего своих жертв. Стоящего над растерзанными телами и декламирующего стихи, например, Есенина.
Но теперь я просто стояла и смотрела на него, как бы не понимая, о чём он говорит.
— Вы слышите меня? — так же мягко и вкрадчиво переспросил Яков.
— Елизавета Евгеньевна, может, вам скальпель подать?
Люба, верная Люба, женским чутьём чуяла неладное и предлагала вызвать охрану.
— Нет, пока не нужен.
— Уверены?
На лице Якова появилась противная ухмылка, но тут же спряталась за вежливой, даже робкой интеллигентностью. Меньше всего я бы хотела оказаться вот с таким чудовищем, носящем личину человека, в тёмном переулке. Даже если у меня в руках нож или перцовый баллончик, а у него ничего, кроме папки с документами!
— Уверена, — бросила я и посмотрела в светлые глаза Якова: — Что случилось с собакой? Когда я последний раз видела его, он был здоров.
Сказала это специально. Пусть тот, кто его послал, не думает, что я краснею при мысли о недавнем прошлом. Моей вины в похищении не было. И во всём случившемся позже тоже.
Яков пожал плечами.
— Док, смотрите сами! Всё, что было велено, я передал. Разрешите откланяться.
И с такой же вкрадчивой, тихой вежливостью повернулся и вышел.
Люба сидела ни жива ни мертва, смотрела то на меня, то на дверь, в проёме которой испарился Яков, а потом подобрала с пола нижнюю челюсть и деловито спросила:
— И что с собакой? Это ваш знакомый?
Я молчала и гладила Самсона, который совсем не огорчился, что Яков ушёл. Посмотрел равнодушно ему вслед и громко фыркнул. Мол, что с него взять, человек!
— Тот самый, Лиза, да?
Я даже рассмеялась и расслабилась. Впервые с того момента, как увидела Якова на пороге клиники.
— Нет, не он.
— Вроде симпатичный такой, вежливый. А мороз по коже.
— У меня тоже.
— Так, а с собакой что делать?
— Для начала — осмотрю. А потом домой заберу. Ты же не против? Правда, у меня уже Мурзик дома.
Да, это была проблема. Одноглазый кот давно облюбовал мою двушку и вряд ли охотно примет опасного соседа. А бультерьер, пока я буду на работе, от него и клочка шерсти не оставит.
— А я могу его к себе взять. Кота, конечно, не собаку, — внезапно предложила Люба.
Я посмотрела на неё с удивлением. Животных мы все любили, иначе бы здесь не работали, но взять на себя заботы о животинке вне работы — это уже определенный вид ответственности.
— А что? — кивнула Люба и подмигнула Самсону. — Мне одной скучно, пусть поживёт. Этот мужчина в постель не залезет.
— Очень даже залезет, ещё и шерсти накидает!
Так, первым делом надо было осмотреть собаку. К счастью, поверхностный осмотр показал, что с булькой всё в порядке. Я быстро сделала УЗИ, пёс, поддерживаемый Любой, лежал смирно, только косился на датчик в моей руке.
— Я здесь покараулю, можете прогуляться в кустики, — Люба была сама любезность. — Обход стационарных вы сделали.
Рано утром, сдав смену, мы с моим новым питомцем и Любой, отправились ко мне. Переноску для кота я купила по дороге, так что теперь оставалось передать его новой маме, временно, разумеется, а самой познакомить Самсона с моей берлогой.
Всё прошло гладко. Кот лениво посмотрел на новую «маму», раз недовольно мяукнул и затих в переноске. А мы с Самсоном начали обживаться.
Сразу убрала обувь, на всякий случай, Самсон пока бегал и обнюхивал углы нового жилища, я заказала клетку в интернете. Иначе пока меня нет, он тут от ремонта камня на камне не оставит. Конечно, отец даст мне денег на новый, поворчит, что трачу жизнь на блохастых, но даст, и всё же я каждый раз испытывала унизительное чувство нищего, живущего подаяниями у
