это быстренький допрос с пристрастием.
— Рома, где ты был?
— Почему не писал и не звонил?
— Ах, я так скучала.
И полетели в рай…
А эта фурия послала меня, а когда я типа согласился пойти на все четыре стороны, даже не остановила. А потом еще и ромашки мои горемычные в урну выбросила, коза бессердечная. И укатила в закат.
Ехал за ней и думал, что перехвачу и задницу надеру. А как в руках оказалась, так все мысли о порке отлетели на задний план. Какой там? Если бы не консультанты магазина, где я перехватил Шахову, то, отвечаю, я бы ее прямо там, в злосчастной кабинке, и нагнул.
Потому что она была такой горячей, мокренькой и отзывчивой. И на фоне общего отрицания завела меня как никто и никогда. Бля-я-я…
В штанах все колом, разве что только не дымится. Член — что заряженная базука. Аж дышать было больно, так легкие распирало адреналином. В ушах шумит. В голове только пошлые помыслы и развратные картинки. И мне глубоко насрать, что дома в холодильнике нас ждет охлажденное шампанское и свежая клубника.
Мне бы и тут нормально было ее жарить. Приспустил бы шортики, нагнул раком, отвел в сторону трусики и засадил бы сразу на всю длину…
Пиздец!
Но, увы. Пришлось все-таки уносить из бутика ноги, а потом с горем пополам везти Соню к себе. Забалтывать ее опять. Врать. И беситься в который раз, что она упорно не горит желанием признаться мне, кто она есть на самом деле.
Но в общем-то и плевать я на это хотел с горы высокой. Мне с ней детей не крестить, мне ее только трахать. Да и то недолго.
Потому я просто закрыл на все эти женские секретики глаза и пошел в наступление, а уже через пару минут заносил ее в свою квартиру, целовал, раздевал и переходил к тому, зачем, собственно, я и явился в Питер.
К ней. К девке этой, которую хотелось до ломоты в костях, потому что она была одновременно ходячим сексом и невинной девочкой, и так мило стесняется своих порывов и сладко стонет, пока я накручиваю пружину ее возбуждения.
И все так. Ничего мимо кассы. Соски ее вишенками, крышесносный запах и вкус, изгибы совершенного тела под моими пальцами…
Ее возбуждение.
То, как она отвечала мне, как закатывала глаза, пока я входил в нее, как отчаянно стискивала своими пальчиками мои плечи, а потом кончала на моем члене.
Я вот как себе все представлял?
Что буду иметь ее долго и со вкусом, пока она не взмолится о пощаде. А на деле кончил, как зеленый пацан, вслед за ней, чуть не отдав Богу душу от кайфа. И только думал о том, что хорошо, что она успела взлететь, а иначе я бы со стыда просто скопытился.
Чтобы Рома Ветров, да телке хорошо не сделал? Да, каюсь, было такое пару раз, но и то по малолетке. Но не в двадцать семь же так грешить?
А потому на второй заход я оплошать ну никак не мог. Это я так думал. А на деле…
Если коротко, то как будто и не было первого раза.
— Рома, Рома, погоди, — вся поплывшая шептала мне Соня, пока я швырял ее на белые простыни, а потом накидывался на ее соски-вишенки.
— Куда годить, маленькая? — втягиваю напряженную вершинку в себя, чуть прикусываю. Посасываю, играюсь языком, я потом со звуком освобождаю из плена, любуясь тем, что делаю с ней.
Соня вся раскраснелась, глаза пьяные, дышит прерывисто и часто, что-то выговаривая мне бесшумно. Головой отрицательно качает, а сама вьется дугой, как похотливая кошка.
Прихватываю ее за шею и бедро, а затем резко переворачиваю на живот, укладывая лицом вниз и подтягивая чуть выше шикарную задницу. Шлепаю громко по ягодице, ловлю глухой стон и понимаю, что неожиданно уже сам на грани.
Прохожусь пальцами по тугому колечку. Слегка надавливая.
— Позже, — сам себе обещаю я.
Пугается, пытается подняться, но я только удерживаю ее за волосы, не позволяя взбрыкнуть, водя перевозбужденным членом по мокрым складочкам. Чуть заныриваю внутрь, но тут же выхожу.
Откровенно издеваюсь. И над собой в том числе.
Но все же своего добиваюсь. От сопротивления она плавно переходит к тихим, сдавленным стонам. А потом и вовсе тоненько скулит и мелко дрожит подо мной. Я знаю, что девочка на грани. Я тоже. Но продолжаю эту сладкую пытку, пока она приглушенно не шепчет мне:
— Рома… м-м-м… Бо-же!
Последний раз обрисовываю ладонью волну между тонкой талией и бедрами, а потом наскоро отыскиваю и надеваю презерватив, врываясь в нее сразу и на всю длину.
Нечеловеческими усилиями заставляю себя не кончать, когда она всего через несколько минут с шипением финиширует. Но подступающий оргазм уже шарашит своими горячими щупальцами по позвоночнику. Закусываю губу почти до крови, переворачиваю девчонку набок и продолжаю ее самозабвенно трахать, помогая ей пальцами взять еще одну высоту.
И только когда ловлю членом ее повторные судороги, позволяю и себе отпустить тормоза.
И это…
Блять!
Меня даже не контузило. Меня просто разорвало и уничтожило.
Повалился рядом с ней и сгреб в охапку, не чувствуя от наслаждения собственного тела. Только сердце в груди отбивало яростные набаты, и кровь неслась по венам, как одержимая. Но мне было на это все уже наплевать.
Я просто закрыл глаза и отъехал, зарывшись носом между ее обалденными девочками.
И Соня вместе со мной.
Проснулся спустя два с половиной часа, а потом долго тупил, не в силах понять, где я, и почему мне так заебись. Потом догнал и еще минут десять просто смотрел на то, как Шахова спит, уткнувшись носом мне в бок и закинув на меня одну стройную ногу.
Хмурился, пытался найти недостатки. Не нашел. Даже пальчики на ногах у нее были как произведение искусства: маленькие, аккуратные, выкрашенные в нежно-розовый цвет. Откинулся на подушку, вздохнул пару раз самозабвенно, ощущая, что снова наливаюсь каким-то больным возбуждением. А затем встал и двинулся на кухню, где водрузил на поднос вино, ягоды, сыр, орехи и мед.
Вернулся обратно, да так и замер в дверях, словив эстетический оргазм от вида девушки. А дальше смирился с тем, что мне пока не до вот этого всего гастрономического безобразия.
Мне другого безобразия подавай.
Разбудил ее нагло, но осторожно. Так, чтобы она завелась, но не проснулась. Гладил ее киску, едва касаясь, потирал набухший бугорок, проходился пальцами по крошечным сосочкам, а
